детей на прогулке расставляет пластиковые чашки и контейнеры с едой на разноцветных одеялах. Молодая пара лежит в траве, взявшись за руки. Друзья, любовники – но тех, к кому он прибыл, объединяет совсем другое.
Пит приблизился к пруду с фонтаном, стараясь держаться как можно естественнее, не показывать напряжения в плечах. Он знал, что за ним наблюдают. Делают выводы. Но кто? Откуда?
Как и всегда, он внимательно изучал окружающую обстановку, но на этот раз никого не видел. Пока наконец один из тех, кто сидел в траве и только что наливал дымящийся кофе из клетчатого термоса, не свернул одеяло и не упаковал корзину. Низенький, плотный человек с признаками облысения.
Подойдя к пруду, он опустился на каменный бордюр, наклонился и ополоснул руки. Одновременно покосился в сторону Карла Хансена – Хоффману не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что он сделал это.
Так вот как выглядел их лидер. Лет сорок пять. Белый. Типичный офисный работник. Несколько моложе, чем представлял себе Хоффман, тем не менее это вполне мог быть он.
– Ну, здравствуй…
Он закончил с руками, поднялся, почти крадучись приблизился к Хоффману и встал рядом с ним.
– Полагаю, это меня ты ждешь?
Голос удивил Хоффмана еще больше – высокий, мальчишеский, совсем не подходящий для того, кто привык отдавать приказы.
– Мммм…
Должно быть, мужчина обознался. Он пришел сюда ради кого-то другого и совершенно по другому делу. Не имеющему никакого отношения к растлению детей.
– Не знаю, – ответил Пит. – Здесь все зависит от того, кого ты ждешь.
Мужчина рассмеялся – заливисто и беззаботно, как маленький мальчик.
– Это хорошо, что ты такой осторожный. Я тоже.
Новый приступ смеха – еще более звонкий, чем предыдущий.
– Повернись ко мне… Посмотри на меня.
Пит подчинился.
– Мммм…
Лидер был намного ниже Хоффмана. Они стояли совсем близко – высокий, старающийся наклониться как можно ниже, и коротышка – запрокинувший голову, чтобы лучше видеть лицо высокого. Со стороны это, должно быть, смотрелось комично.
– Мммм…
Оценивающее мычание.
– Мммм…
Хоффман никак не мог понять, звучало ли это угрожающе, обеспокоенно или просто задумчиво. Или же коротышка вообще не осознавал собственного мычания и, соответственно, не вкладывал в него никакого смысла. Просто разглядывал Карла Хансена.
– Ну что ж… Похоже, очень похоже…
– Что похоже?
Мужчина достал из кармана рубашки свернутый листок бумаги и протянул Питу.
– Это ты.
Фотография Карла Хансена, настоящего. Не из открытых архивов правительственного ведомства, не из личного дела с места работы. И не постановочный снимок в студии. На этой Хансен выглядел более живым. Как будто лидер сделал ее сам, с приличного расстояния и с не менее приличным увеличением.
– Да… О! Да…
– Что, прости?
– Я вижу, ты удивлен. Да, он заснял всех членов нашего маленького сообщества без их ведома. Полная идентификация, как же иначе. Семейное положение. Место проживания. И собственноручно сделанное фото, чтобы было с чем сравнить. Хотя это и неправильно, мы должны оставаться безымянными. Но наш шеф хочет чувствовать себя в безопасности. Не все разделяют наши интересы. Слишком много непонимания.
Снова заклокотал мальчишеский смех, на этот раз еще более продолжительный.
– Но ты, ты выглядишь в точности как на его снимке.
Пит Хоффман стоял перед ним в гриме, в надежности которого очень сомневался.
Новое лицо, в тех случаях, когда оно вообще требовалось, всегда было делом крайне рискованным. Отдельные его части могли отвалиться, обнаружив более глубинные слои, то есть лицо самого агента. Если вообще получалось состыковать внешнее с внутренним, что действительно было важно и на этот раз Питу определенно удалось. До сих пор держалось, во всяком случае.
– Ну, здравствуй еще раз. Я Ленни.
Полноватый лысеющий человек в последний раз сверил его новое лицо с фотографией, после чего сложил листок и протянул Питу руку.
Хоффман ответил на рукопожатие.
– Ленни? Я думал…
– …что я Оникс. На это и было рассчитано. Я всего лишь проверил тебя, используя информацию, которую собрал Оникс. Он осторожнее всех нас, вместе взятых.
Пит Хоффман еще раз вгляделся в коротышку, попытался вспомнить, что о нем говорила Бирте.
У тебя десять собственных детей. И ты хвалился тем, что заснял на камеру сорок случаев изнасилования чужих детей за время своей медицинской практики.
Большая птица с длинной тонкой шеей опустилась на воду. Следом еще одна и еще. Хоффман понятия не имел, что это за птицы так величественно скользили по глади пруда. Как будто вокруг были райские кущи, а не шумный, загазованный мегаполис.
– А времени уже… – мужчина взял руку Хоффмана, чтобы разглядеть часы, – двадцать минут первого. Встречаемся ровно в три, через два часа сорок минут. Вот по этому адресу.
Он перевернул другой стороной бумагу, которую все еще держал в руке, и Пит увидел подробное описание дороги.
– Там так красиво и так… Одиноко… Что это у тебя?
– Где?
Мужчина приблизился и снова стал разглядывать его, склонив голову набок. Снова замычал, захмыкал.
– Шрам. Там, возле глаза.
– Он у меня давно.
– Откуда?
Пит Хоффман старался не выдавать волнения. Еще одна проверка? Или они знают что-то, чего не знает он? А может, шрам смотрится неестественно, развалился на куски в машине?
– Откуда он у меня, это тебя интересует?
– Ммм…
– Это была хорошая драка. С лысым пузатым коротышкой, который угодил в больницу, потому что задавал слишком много вопросов и не умел держать удар.
Педофил, назвавший себя Ленни, стоял совсем рядом. Пялился на Пита, что-то мычал. Пит, в свою очередь, пялился на него.
Не слишком ли далеко он зашел? Что, если Пит только что провалил все дело? Что, если…
Его размышления прервал заливистый смех, настоящий сумасшедший хохот.
– Это было здорово, честное слово! Ты мне нравишься.
Ленни протянул ему листок с фотографией Карла Хансена на одной стороне и подробным адресом на другой.
– Итак, добро пожаловать. Просто следуй этому описанию, и все пройдет отлично. Мы…
Начало следующей фразы оборвал новый приступ хохота. Как это вообще может быть, чтобы сорокапятилетний мужчина смеялся как десятилетний ребенок?
– …прекрасно проведем вечер, и взрослые, и дети.
Богатый, уютный дом, как из американского сериала. Именно так она и выглядела со стороны – отвратительнейшая из реальностей. Пит Хоффман медленно вел машину по одиноко петляющей гравийной дорожке. Осторожный ветерок да редкие крики птиц в отдалении, в остальном все было тихо.
Он успел проехать несколько сот метров после ближайшей соседней виллы, когда мир вокруг словно распахнулся. Небо, море – Пит как будто въехал в вечность. Дальше на запад двигаться некуда. Дом затерян в скалах вдоль калифорнийской береговой линии, и всего лишь пара
