Я приподнялся над полом кузова, прижался к стеклу окошка лицом. Курков сидел, настороженно глядя на дорогу. Сейчас наступил желанный момент…
Осторожно взвел затвор пистолета, поднял его, прицелился…
Самосвал неожиданно дернулся, я упал на пол, пистолет выскользнул из руки и, загрохотав по металлу кузова, покатился назад. Вдобавок ко всем несчастьям я еще и остался без оружия.
Покачиваясь на кочках, мы медленно ползли по склону сопки. Пришлось ухватиться за борт обоими руками. Попытался сползти назад, к пистолету — не удалось. Машина, будто лодка в бурном море, валилась с борта на борт. Меня бросало, било о металл, выкручивало онемевшие руки…
Наконец мотор заглох. Из кабины выскочил Курков и глянул в кузов. Видимо, грохот упавшего пистолета, и мои прыжки не прошли мимо его сознания.
— Боже мой, какая приятная неожиданность! — по-волчьи оскалился он. — Дмитрий Данилович, вы ли это? Наконец-то судьба смилостивилась надо мной — сколько гоняюсь за вами, мечтаю о встрече, а она состоялась тогда, когда я почти потерял надежду
— Я тоже мечтал увидеться с вами, — глухо ответил я, меряя расстояние до лежащего у заднего борта пистолета.
— Сойдите на грешную землю, товарищ капитан, Побеседуем, как старые, добрые друзья. — приподнял Курков ствол автомата. — Кажется у нас с вами есть, о чем побеседовать… Например, о судьбе преданного вами Никифора Васильевича… милый, между прочим, человек, не так ли?
Автомат подстерегал каждое мое движение, будто принюхивался к груди, к голове. Нет, прыгнуть к пистолету не удастся — Сергей Сергеевич прошьет меня очередью.
Спрыгнул на землю, растер ладонями ноющие мышцы. Уж если суждено принять смерть, то человеком, а и падалью.
Курков, не опуская оружия, удобно расположился в развилке дерева. Мне кивнул на пень напротив. Садись, мол, побеседуем напоследок, вволю поиздеваюсь над незадачливым пособником чекистов, возомнившим из себя гениального сыщика.
Ну, что ж, посидим, потрепемся. Авось, удастся Малееву отыскать пропавший самосвал — с дороги или с воздуха — и тогда роли поменяются… Я невольно глянул вниз, но направлению к дороге, будто именно оттуда поднимаются к нам солдаты во главе с подполковником.
— Не надейся, капитан, никто тебя не выручит — ни «особисты», ни Сережкин. Я вам не доверчивый Семыкин и не склерозный кладовщик, меня не обмануть… Ты, небось, думаешь, что нашу группу возглавлял Семыкин? Как бы не так, дурачок — майора мы купили на корню за большие деньги. В наш век все покупается и продается — старая истина, перед миллионами не устоят даже праведные коммунисты. Не устоял и майор…
— По себе судишь, продажная тварь! — не выдержал я и вскочил с пня, но зрачок автоматного ствола быстро возвратил меня на прежнее место.
— И по себе тоже, — ухмыльнулся Курков. — Дай мне сейчас пару миллионов долларов — продам зарубежных своих хозяев вместе со всеми их тайнами и замыслами. Точно так, как продался Семыкин, и кладовщик… Ты думаешь — не продашься? Если так — дурень с двумя извилинами в мозгах. Живем на свете единожды, второй жизни не предусмотрено…
— Если один раз живем, нужно прожить достойно…
— Снова философствуешь? Не надоело жевать одну и ту же солому? Ну, да ладно, поговори напоследок. Отправлю на тот свет, там не развернешься… Итак, о чем мы? Должен признаться — хоть ты и молокосос, но заставил старого волка побегать да пошевелить мозгами. Особенно, когда подсунул в сейфе чертежи солдатского нужника. Я и до того собирался расправиться с шутником, а уж после этого дал сам себе твердое слово исполнить приговор…
— Автобус на Лосинском шоссе расстреляли, думая, что я еду в нем?
Конечно, но главная задаче была прибарахлиться. Мои работники, читай — грабители и убийцы, требовали добычу, им были до лампочки мои мстительные намерения. Пришлось подкормить их. — — Заодно лишить жизни невинных людей?
— Прежде всего, малявка, абсолютно невинных людей не существует — все грешники. Во-вторых, заруби себе на носу, что для достижения главной цели не нужно обращать внимание на мелочи… Кстати, хочу спросить, оклемался твой армяшка, или мне удалось спровадить его в ад?
— Оклемался. Когда тебя станут судить — свидетелем будет. Да и я получу удовольствие…
Боюсь, тебе насладиться моими последними минутами не придется.
Посмотреть со стороны — беседуют два приятеля. Если бы не автомат в руках одного из них — разговор идет приятный, доброжелательный. И еще — тот, который восседает на пне, то и дело вертит головой, высматривая что-то среди деревьев и кустов.
— … ты думаешь: зачем «шпион» за рубеж нацелился с пустыми руками? Секретную документацию добыть не удалось, хозяева за это не похвалят… Открою секрет. Больно горячо стало здесь, рано или поздно подколят бравого молодца «особисты», как боровка, прострелят буйную головушку либо наденут на руки браслеты. Ни того, ни другого мне не хочется, вот и порешил удрать вовремя. Отсижусь у хозяев, отпарюсь в баньке, испробую виски и ром, после с новыми силами вернусь на… родную землю…
— А ты не боишься мести своих хозяев?
Курков грязно выругался. Непонятно по чьему адресу: моему либо зарубежных своих руководителей. Помолчал и вдруг разговорился — не так, как только что, а более миролюбиво, с едва прослушиваемой иронией.
Он со всеми подробностями поведал о вербовке Семыкина, рассказал, что из себя представляет кладовщик. Банду бывший инструктор организовал после провала хищения секретной документации, с целью, как он выразился, прибарахлиться и одновременно найти пути к выполнению задачи, поставленной зарубежным центром. Без чертежей и особенно текстового материала возвращаться к хозяевам он побаивался.
Получив мой «подарочек» — сейф с издевательским содержимым — Курков понял: его план окончательно провалился. Оставался единственный выход, и он решил им воспользоваться: связался по рации с резидентом и попросил разрешения на переход границы.
Только вчера это разрешение было, наконец, получено. Но какое? Ни катера, ни подводной лодки, ни паршивого вертолета не обещано — он должен пробиться с боем через заблокированную границу. Место перехода определит сам, время — тоже.
Агент понял — его обрекают на верную гибель.
Со свойственной ему изощренной хитростью Курков послал свою банду на прорыв. Убедившись в том, что сообщники ввязались в бой, он бросился через малозаметное ущелье — наименее, по его мнению, защищенному пункту границы. На подходе к нему столкнулся с группой, возглавляемой Сичковым.
Воспользовался превосходным знанием местности и ушел в сторону гравийного карьера… Кажется, ему удалось оторваться от преследователей, но неожиданно он натолкнулся на группу Малеева.
Остальное мне известно.
— Сейчас распрощаюсь с тобой, — спрыгнул с развилки дерева на землю Курков. — И подамся к тому же месту. Скорей всего легавые ищут меня ближе к Бамбуковому перевалу, прочесывают лес, а я — вон где!.. Ну, паршивый прорабишко, поднимайся. Ежели веруешь, читай свои молитвы, не веруешь — вспомни марксизм-ленинизм плюс — демократическую трепотню сегодняшних «благодетелей» нищей России … Пять минут даю — не медли. После изукрашу тебя, будто резную шкатулку… Помнишь, показывал?
Я все помню, но как-то не верится, что через пять минут уйду в небытие, не будет ни ласкового морозного неба, ни округлых сопок, поросших редким леском, ни… Оленьки…
Медленно поднялся с пня — не умирать же сидя.
Курков повел стволом автомата. Значит, расстрел произойдет не здесь… Я покорно двинулся в указанном направлении. Шел и лихорадочно искал пути к спасению. Нырнуть вон за тот валун?.. Не успею ~ очередь догонит… Прыгнуть в кусты?.. Не годится: убийца подстрелит меня в лет, как утку… Повернуться и броситься на убийцу? Благо, он идёт почти вплотную ко мне, я физически ощущаю направленный в спину автомат…
— Стой!
Я остановился.
— Повернись ко мне лицом. Хочу напоследок глянуть в блудливые твои глаза, насладиться последним твоим вздохом!
Да он же садист!
Я стоял спиной к самосвалу. Курков — напротив, шагах в пяти. Он медленно, сладострастно передернул затвор.
— Курков, бросить оружие! — Раздался из кустов долгожданный голос, и в подтверждение сказанному автоматная очередь прошлась над головой бандита, срезав несколько веток. — Одно движение и ты — мертв… Руки! Ты окружен, советую сдаться. В противном случае…
Курков колебался. Он то приподнимал автомат, целясь в меня, то опускал его.
Я не стал ожидать выстрела — метнулся за машину. С такой скоростью и увертливостью, каких от себя не ожидал.
Но Курков стрелять не стал. Он длинно выругался, отбросил в сторону автомат и с демонстративным равнодушием прислонился к стволу дерева.
— Против судьбы не попрешь, мать вашу… Хватайте, вяжите, вешайте — ваша взяла…
Из кустов появились капитан Кислицын и два пограничника.
