Да еще и метель сыграла ему на руку. Неполадки со связью в такую погоду возле озера действительно случались. Но Ридингер предпочел не надеяться на судьбу. Телефонную линию обрезали, поставили блокировку мобильного сигнала, которая переставала действовать только в лесу – дотуда еще добраться надо!
С матерью Хельги, к счастью, ничего не случилось. Звонок от соседей был подставной, старушка пребывала в добром здравии и крайне удивилась, увидев на пороге встревоженную дочь. Хельга успокоилась, Марк – наоборот. О том, что в этот момент происходило в поселке, он мог только догадываться.
Трупов планировалось избежать всеми способами. Не из-за внезапно проснувшегося уважения к чужим жизням, просто чтобы не связываться с лишними проблемами. Поэтому к каждому заселенному коттеджу подослали двух-трех охранников, которым полагалось удерживать временных жильцов внутри.
Но с Матиасом этот сценарий не сработал. Заметив посторонних, он попросту удрал. Сначала хотел помочь Еве и Вике, догадавшись, из-за чего это происходит. Но, получив ранение, был вынужден отступить. Он вызвал полицию, дозвонился до Марка, объяснил ему ситуацию. Потом кое-как добрался до дороги. Матиас понимал, что там его могут найти и свои, и чужие, его выживание напрямую зависело от удачи. Но оставаться в заснеженном лесу он не мог, если бы он потерял сознание, его труп отыскали бы только к весне!
Ему повезло. Первой на дороге оказалась полицейская машина.
Сложности возникли не только с Матиасом, но и с главной целью – малолетней племянницей. То, что в доме находились две девушки, усыпило бдительность. За ними отправили трех подготовленных профессионалов из личной охраны Ридингера, справедливо предположив, что этого будет достаточно.
Но реальность оказалась несколько иной. В доме мужчин ожидали совершенно потусторонние ловушки, а также две весьма странные дамы, одна хуже другой. Задержать их в коттедже не удалось. Да еще и здание загорелось!
Пожар привлек внимание остальных участников «операции по захвату». Они устремились к дому, кто-то заметил две фигурки на фоне белой пелены снега. Девушек начали преследовать. Когда они исчезли подо льдом, мужчины приняли это за несчастный случай. Ведь добровольно никто на такое не согласится, это верная смерть!
Пока они сосредоточенно пялились в образовавшуюся прорубь, прикидывая, что сказать боссу, подоспела полиция. Незнакомцев задержали, троих, обнаруженных возле горящего коттеджа, отправили прямо в больницу. Тот, что сильно обгорел, был доставлен сразу в реанимацию. Вика никогда не спрашивала, выжил он или нет, – боялась узнать правду. Состояние двоих других опасений не вызывало.
Они не собирались строить из себя преданных самураев и на первом же допросе сдали Ридингера.
Но в ту ночь Марку, оказавшемуся между пылающим коттеджем и ледяным озером, было не до справедливости и победы добра над злом. Вику и Еву полицейские не нашли. Арестованные со злорадством объявляли, что «обе суки пошли ко дну». Если они провалились под лед, то и правда не могли выжить! А все изначально из-за него, из-за того, что он не научился держать язык за зубами!
Отчаянье прервалось в тот момент, когда он заметил на дальнем берегу огонь. Он тут же направился туда в сопровождении личной охраны Матиаса. Шокированные мужчины обнаружили на берегу двух девушек – замерзших, но все-таки живых! Вика и Ева ютились под одним термоодеялом рядом с небольшим костром.
– Что так долго?! – возмутилась Вика. – Смысл нам спасаться, если даже когда свои рядом, выживать приходится самостоятельно!
А Ева ничего не сказала. Она безразлично смотрела на огонь, словно никогда и не умела говорить.
Чуть позже благодаря показаниям Ридингера, беседам с персоналом и намекам со стороны самой Евы удалось пролить свет на другое преступление, гораздо более старое.
Именно в этом поселке два года назад погибла Елена Азарова. Она заехала в коттедж поздней осенью, собиралась остаться там надолго. Ее пребывание оплатил некий «влиятельный друг». Ридингер знал его, но боялся назвать даже под дулом пистолета. Ева то ли не знала, то ли удачно притворялась, что не знает. Как бы то ни было, возле озера Елена жила абсолютно одна. Отдыхала – от всего. Наслаждалась одиночеством. Дочь была при ней, однако с ней у Елены сложились напряженные отношения. Она и сама побаивалась Еву, запирала ее в специально обустроенной комнате.
В какой-то момент одиночество Елене наскучило. Она пригласила в гости старого знакомого – бывшего любовника. Сложно сказать, что именно между ними произошло, но Елену он избил и зарезал. Ее истерзанное тело нашли в коттедже через два дня. Обнаружились и отпечатки ее убийцы, ранее судимого, а потому известного полицейским. Самого мужчины нигде не было – ни живого, ни мертвого. Следователи пришли к выводу, что ему удалось скрыться.
Когда в поселок приехали люди, Ева была рядом с матерью. Не плакала, не кричала, только безразлично смотрела в пустоту. Психологи дружно заявляли, что она ничего не чувствует. Но Вика подозревала, что они были крайне далеки от истины.
Все долгие дни, растянувшиеся между смертью Елены и приездом полицейских, Ева провела в одиночестве. Она не отрицала, что убила того мужчину, который расправился с ее матерью. Но как сделала это и куда исчезло тело, не рассказала никому.
Ева не знала, кто приедет за ней. Не отрицала, что может возникнуть необходимость бежать. Удобнее всего это было делать через дальний берег озера, поэтому там она обустроила тайник с самым необходимым. В ту часть озера редко добирались туристы, уж очень местность не способствовала прогулкам. Поэтому тайник оставался нетронутым два года.
Человек, который оплатил пребывание Елены в коттедже, не хотел расследования и огласки. В смерти женщины обвинили ее умственно отсталую дочь – и не существовавшие наркотики. Результаты экспертиз были удачно подделаны, Марк был уверен, что они настоящие. Да и пообщавшись с племянницей, он готов был поверить, что она способна на убийство.
Сама Ева словно подливала масла в огонь: толком ни с кем не общалась, устраивала «ритуалы с вызовом демонов», убивала птиц голыми руками. Марк видел в этом агрессию, по факту же это было недоверие. Девочка знала, что ее боятся. Видела, как просто обвинить ее в любом преступлении. И надеяться она предпочитала только на себя.
Но постепенно, с каждым новым месяцем в доме Марка, она оттаивала. Она видела, что ради нее дядя отказался от прежней семьи, что готов защищать ее, даже веря в ее виновность. Здоровой, увы, Ева стать не могла. Но по-своему она уже любила нового «ангела-хранителя».
Потому и восприняла в штыки появление Вики. Она видела в девушке не соперницу, а источник угрозы чувствам дяди. Однако ряд событий заставил ее изменить свое мнение, причем кардинально.
Вика даже догадывалась, что стало для нее главным фактором. Не их совместный «заплыв» подо льдом, не бегство из горящего дома, нет. Тот момент, когда ее замысел сбился, и Вике пришлось лично включать свет, рискуя оказаться под пылающим бензином. Тогда Ева и увидела, что кто-то еще готов рисковать ради нее и обладает достаточной решимостью, чтобы получить ее уважение.
Естественно, лучшими подружками они после этого не стали. Ева по-прежнему не разговаривала в присутствии посторонних или даже Хельги, жила преимущественно в своем мире и крайне неохотно выдавала информацию о прошлом. Но прежней враждебности не было.
– Как ты догадалась, что за нами придут именно в тот день? – спросила у нее Вика после возвращения из больницы. – Ты ведь начала готовиться заранее! Что, если бы ты ошиблась? Ты бы только выдала мне свои секреты – ну, те лампочки и эту смесь…
– Я знала, и все. Слишком много странностей было накануне. В отъезд Марка и Хельги. А когда начинаются странности, мне проще. Это моя зона.
Марк долго извинялся перед обеими. Ева на него не реагировала вообще, а Вика от этих самобичеваний быстро устала и заявила, что вину свою он может смыть кровью. Он как-то странно улыбнулся, но с извинениями отстал.
О произошедшем вспоминать не хотелось. И Настю было жалко, и особенно Нику. Какой бы она ни была, ничего плохого она не сделала и смерть точно не заслужила! Ее родственникам выплатят солидную компенсацию, однако девушку этим не вернешь. Насте все-таки лучше – ей компенсация реально пригодится. А стыдно перед обеими… Да еще и болезнь проклятая первые дни мучила.
Но каждый раз, засыпая и просыпаясь в родных руках, Вика ловила себя на мысли, что ее настоящее, в отличие от недавнего прошлого, совсем не плохо…
– Раз, два, три…
Вика не могла сдержать улыбку. Губы чуть покалывало пузырьками шампанского. Пахло еловой хвоей – никто из них не признавал искусственных елок.
– Восемь, девять…
Стрелки часов на экране телевизора неумолимо подползали к полуночи. Считали на улице – громко, по-немецки. Немцы, несмотря на стереотипы, оказались шумной братией, склонной к совместной встрече праздников.
