перчатки и, ощущая звериную тоску и удушающую ненависть к себе, расчистил от снега надгробный камень.
ДЖЕЙМС ЛИ ХОЛЛ.
Даты рождения и смерти.
Кто-то побывал на могиле до меня: букет из укороченных белых гвоздик был накрыт снежной шапкой, лепестки еще не успели съежиться и зачахнуть.
Когда я шел обратно, мои колени прострелила раскаленная очередь сильнейшего страха. Я упал в снег, чувствуя, какой он горячий, и коснулся надгробного камня – того самого, о который споткнулся брат после похорон. Полы пальто хлопают на ветру, струйки крови, далекие крики… Чем отчаянней пытаешься что-то забыть, тем глубже оно врастает в тебя.
На лбу выступила испарина, затылок онемел, тело изнутри стало ледяным, воздуха не хватало. Я расстегнул куртку и отодвинул ворот футболки от горла. Волны мучительного ужаса захлестывали меня с головой, я не успевал сделать вдох. Подняв голову, сквозь волосы, упавшие на лицо, увидел, что ко мне спешит человек.
Это он, мелькнула паническая мысль. Холт.
Но это был просто какой-то высокий старик. Вероятно, кладбищенский сторож. Я поднял руку и покачал головой. Нет, я не умираю, всего лишь пытаюсь справиться с тем, что мне не под силу.
Отпустить Джеймса? Я отпустил его уже раз и больше не собирался. Не мог.
Постепенно я снова начал мерзнуть, но застегиваться не стал. Боль стала какой-то плоской, оставив после себя ощущение опустошения. Загребая ботинками снег, я вывалился на дорожку, вдоль которой росли подвязанные к столбикам саженцы клена. Пройдет не один год, прежде чем на дорогу ляжет тень.
* * *
Я нашел несколько фотографий особняка.
Фотография первая: столовая.
Длинный обеденный стол в окружении стульев, обитых тканью с гранатовым узором, с высокими изогнутыми ножками кабриоль. Над столом – роскошная люстра, у северной стены – функциональная витрина из массива дуба, с резьбой и такими же ножками кабриоль. Ромбовидный узор очага воскрешал в памяти готические витражи, над порталом с изображением лошади – острые пики. На окнах – тяжелые портьеры. Снимок был черно-белым, но я готов был спорить, что портьеры изумрудные.
Фотография вторая: библиотека.
Дубовые панели на стенах и на потолке, стеллажи, доверху набитые книгами, угловой камин в духе английской готики, с растительным орнаментом на каминной доске, на полке – статуэтка лошади, вставшей на дыбы. Я более чем мог представить Холта в этой библиотеке – в костюме джентльмена начала прошлого столетия, восседающего в кресле.
Фотография третья: комната ожидания.
Огромный ковер, обилие мебели, ламп, картин, зеркал. И, конечно, еще один камин – облицованный мелкой плиткой, с круглой формой очага. Количество мельчайших деталей декоративной отделки просто поражало. На диване, вполоборота к фотографу, закинув ногу на ногу, в бриджах и высоких кожаных сапогах, сидела молодая женщина и читала книгу. Редингот и перчатки брошены на спинку дивана, а длинные локоны словно вырезаны из темного дерева.
Я всматривался в портрет мужчины возле камина. Как и молодая женщина с книгой, он меня крайне заинтересовал. Однако разрешение снимка было плачевным, с таким же успехом на месте его лица могла быть пустота. Черные волосы, спадающие на плечи, бледный мазок лица – вот и все, что приоткрылось мне.
Во всех деталях и предметах обстановки особняка был особый смысл. Это чувствовалось, когда я был там, чувствовалось и теперь, когда разглядывал снимки на экране ноутбука. А еще я вдруг очень ясно ощутил его молчаливое внимание. Я несправедливо сравнил его со старым слепым вороном.
Комната со светло-лиловыми обоями, лепным потолком и камином с вензелем «ДХ» в верхней части портала, по всей видимости, была Розовой гостиной. Я нашел упоминание о ней, и ни одной фотографии. Оставалось гадать, какой она была на пике своей красоты.
Я не сомневался, что часть ходов вела за пределы подвала. Например, тот, с гладким камнем стен и низким потолком. Так на кой черт делать подвал шире фундамента? Допустим, в процессе строительства выясняется, что ты не первый, кто строит что-либо на этой земле, вернее – в ней. Выбор прост: либо заложить обнаруженные ходы, либо соединить их с подвалом.
Я пытался отыскать информацию об этом ДХ, но тщетно. Полагаю, для этого надо обращаться в архив.
Гугл не смог дать ни одного внятного ответа, какой цели служил особняк ориентировочно с середины прошлого столетия. Будь это что-то официальное вроде санатория или школы-интерната, об этом нашлись бы упоминания. Но именно в тот период появилась душевая, были уничтожены почти все камины и фреска, а львиная доля мебели и декора утрачены, вероятно, навсегда. Во всем доме осталось только два очага, и один из них – тот, что в Розовой гостиной, – был наиболее удивительным из всех, что мне когда-либо доводилось видеть.
Кто-то испытывал к дому огромную неприязнь и разрушил большую часть его величия. Наверняка этому есть вполне логичное объяснение, не противоречащее здравому смыслу.
Хотя нет, вряд ли. Каждый хочет прикоснуться к искусству, и лишь немногие хотят его уничтожить.
Предположительно особняк был заброшен в конце шестидесятых (семидесятых?), тогда и началась его нынешняя история, когда он стал Ведьминым домом.
С высоты птичьего полета озеро Хорслейк напоминало голову лошади.
* * *
Я вбил в поисковик «Говард Холт». Ни фотографий, ни упоминаний, ничего. Конечно, я нашел и фотографии, и упоминания, но это были другие говарды холты: тип с козлиной бородкой, мужчина с рыжим кокер-спаниелем на поводке, мальчишка в футболке Judas Priest.
А на что я рассчитывал? Что он торчит в Facebook, Twitter, что у него есть аккаунт в Instagram или страничка в LiveJournal?
Но ведь корни у него должны быть. Место, где он родился и вырос. Мать, собиравшая сэндвич ему в школу. Библиотека, в которой он торчал. Как он стал тем, кем стал?
Я просмотрел все совпадения в Facebook. Попробовал несколько вариантов написания имени и фамилии. Может, Хоулт? Ховард? Ховарт? Как его называл отец? Хоуи? Харви? Кстати, имя «Говард» произошло от среднескандинавского «Хавард», части которого означают «высокий» и «хранитель», «страж».
Я стукнул кулаком по тачпаду и набрал «Питер Бакли». Все еще не найден. Я знал, что Говард не тронул его; он был кем угодно, но не детоубийцей. Почему-то пришло в голову, что не каждый ребенок хочет, чтобы его нашли.
Так, «Майкл Хенли». Пропал без вести. Снегопады затрудняли поиски.
И, наконец, «Эдмунд Кромак». Тоже числился пропавшим без вести. Его машину обнаружили в Ньюберри, Мичиган. Фотография улыбающегося Кромака на берегу озера со спиннингом в руках. У него остался двенадцатилетний сын. Будет ли мальчишка скучать по отцу? Он не
