Мужчина побагровел:
— Ну, дорогая! Это уже не лезет ни в какие ворота! Обследоваться в клинике твоего любовника — это слишком!
Юля прошла в гостиную и упала на диван.
— Да послушай же меня! Валерий никогда не был моим любовником, и, кстати, он вовсе не претендует на это. По старой дружбе он хочет мне помочь. А ты разве не желаешь, чтобы у нас все было по-прежнему?
Кирилл злобно оскалился:
— После того, что сделал со мною твой отец?
Молодая женщина сжала пальцы:
— Он не делал этого! Папа понял, что ты его подозреваешь, и разложил мне все по полочкам. Во-первых…
Супруг не дал ей договорить:
— Меня не интересует, о чем поведал тебе этот старый боров. Я остаюсь при своем мнении. И ни к какому Валерию в клинику я не пойду! Иди сама. Ручаюсь, там мягкие кровати.
— Но, Кира…
Его правое веко задергалось.
— Как ты мне осточертела! Меня тошнит от одного твоего вида! — Он вышел в коридор, натянул кроссовки и, прежде чем Юля успела окликнуть его, сильно хлопнул дверью.
Женщина вскочила и выбежала в холодный коридор:
— Кирилл, вернись! Все будет так, как ты хочешь, только не уходи!
Ответом ей была тишина.
Юля вернулась в гостиную и села на диван, уткнувшись носом в колени. Лечащий врач предупреждал: ее супругу противопоказано выходить из дома одному. При такой травме возможна неожиданная потеря памяти, и тогда… кто знает, что с ним может произойти! Женщина схватила мобильник и набрала номер отца:
— Папа, он ушел из дома!
Отец понял все без лишних слов:
— В каком состоянии?
— В ужасном. Я посоветовала ему показаться психотерапевту… Кирилл разъярился…
Аронов прищелкнул языком:
— Паршиво! Этот придурок способен натворить черт знает что…
Она вся сжалась:
— Не пугай меня…
Михаил Васильевич не стал утешать дочь:
— Ты должна быть готова ко всему…
— Мне позвонить в милицию?
Банкир задумался.
— Ума не приложу. Сарафанное радио тут же раструбит это по всему городу, и на членов нашей семьи начнут указывать пальцем. Давай подождем пару часиков. Может, Кирилл просто прогуляется и вернется. Приляг, дочурка. Думаю, все обойдется.
— Хорошо, папа.
Подложив под голову подушку, Юля прилегла на диван. Естественно, сон не шел, и она с тревогой прислушивалась к любым звукам, доносившимся с улицы. Куда пошел ее благоверный? Где он?
В два часа позвонил отец:
— Твой еще не явился?
— Нет! — Она уже громко рыдала. — Что с ним, папа?
Аронов крякнул:
— Паршивец! Я звоню в милицию. А ты сиди дома, никуда не выходи. Мы приедем к тебе через полчаса.
Юля свернулась калачиком на диване, желая лишь одного: чтобы супруг вернулся. Однако муж явно не слышал ее мысленного призыва.
Вскоре раздался звонок в дверь, она вскочила с дивана и понеслась в прихожую, полная радужных надежд. Однако это оказались ее родители. Мать, Дарья Михайловна, стройная ухоженная женщина, недавно сделавшая пластическую операцию и больше не выглядевшая на свои пятьдесят, крепко обняла дочь:
— Это ужасно, дорогая. Мы с папой все время ждали, когда твой муженек выкинет какой-нибудь фортель.
Юля закусила губу:
— Лучше бы вы ждали чего-то хорошего…
Михаил Васильевич гладил дочь по голове:
— От перестановки слагаемых сумма не меняется. Кирилл тяжело болен, Юлечка, ни один врач не дает тебе гарантии его полного выздоровления, и в его состоянии так естественно совершать поступки, которые тебе кажутся глупостями.
Мать уселась на стул и властно проговорила:
— Мы, конечно, найдем его, но ты разведешься.
— Ни за что! — твердо ответила Юля. — Если вы пришли за этим, можете уходить. Я и сама справлюсь!
Аронов поспешил загладить назревающий конфликт:
— Мы пришли помочь. Я уже позвонил в милицию, и они начали поиски. Через каждый час они будут информировать меня. Мне кажется, Кирилл не мог далеко уйти. Скоро ты прижмешь его к своей груди.
Молодая женщина почувствовала в последней фразе отца скрытую иронию и поморщилась, но промолчала. В конце концов, у ее родителей больше шансов отыскать беглеца. Со связями папы нет ничего невозможного. Мать поднялась и пошла в кухню, и Юля услышала звон посуды. Ее родители обожали кофе и пили его в любое время суток. Вскоре женщина вернулась с двумя дымящимися чашками:
— Доченька, не хочешь и ты выпить кофейку?
— Меня тошнит, мама.
Дарья Михайловна пожала плечами:
— Так я и думала. Я понимаю тебя.
В половине третьего раздался первый звонок. Вероятно, сообщавшие информировали о том, что не нашли и следов беглеца. Отец крикнул в трубку:
— Так ищите лучше! Он не мог испариться! Обшарьте каждый куст!
Ему клятвенно все пообещали, однако он не стал слушать и отключился.
— Пока ничего.
Дочь затрясло, как в лихорадке:
— Господи, где он?!
Отец опустился рядом с ней на диван и обнял дочь:
— Кирилл мог податься куда угодно. Ты одна продолжаешь смотреть на него как на здорового человека, — и он тяжело вздохнул: — Я не возражаю, если парень просто прогуляется по ночному городу. Однако больной человек способен совершать страшные поступки. Надо молиться, чтобы этого не случилось.
Теперь затряслась и Дарья Михайловна:
— Ты думаешь, он может…
— Он может что угодно, — оборвал жену Аронов. — Нам просто повезет, если милиция обнаружит его раньше, чем ему взбредет в голову кого-нибудь убить или изнасиловать. — Банкир немного помолчал. — Ну, насчет изнасилования… тут я сомневаюсь… По-моему, в последнее время его вообще не тянуло к женщинам. А вот убийство… Мы все заметили возросшую агрессивность Кирилла.
Юля поджала колени к подбородку.
— Он этого не сделает…
— Тогда нам несказанно повезет…
Кофе, который выпили родители, не оказался их последней порцией бодрящего напитка. Всю ночь они просидели в ожидании известий о Кирилле. Всю ночь милиция обещала им отыскать беглеца, однако даже не напала на его след. Не нашли его и утром. А в полдень начальник милиции принес радостную весть: сбежавший супруг мирно спал на берегу моря, в кустах серебристого лоха. Когда довольные милиционеры стали задавать ему вопросы, выяснилось: Кирилл абсолютно ничего не помнит. Бригада вызвала «Скорую помощь», и парня повезли в больницу.
Следователь оперативного отдела РОВД майор Юрий Геннадьевич Алексеев благодаря бегству Кирилла провел бессонную ночь. Его бойцы прочесывали город, оторвавшись от своих семей, встречи с членами которых и так были событиями нечастыми, а этот боров Аронов постоянно названивал их начальнику, полковнику Назарову. Павел Игнатьевич сразу же перезванивал Алексееву и постоянно выражал свое недовольство неизвестно по какому поводу.
— Семья пропавшего не в курсе, имел ли он при себе деньги, — оправдывался милиционер. — А это означает: парень мог сесть в маршрутку или такси и покинуть Южноморск. Согласитесь, такое обстоятельство значительно затрудняет поиски.
Назаров неизменно разражался бранью, и Юрий считал за лучшее поддакивать ему.
— Мы делаем все возможное, — повторял он, как попугай.
Когда ему доложили о том, что беглец найден, он едва опомнился от радости:
— Наконец-то! Где он?
Капитан Алексей Сирченко отрапортовал:
— Мы нашли его на повороте в бухту Символов.
Алексеев почесал начинающий лысеть затылок:
— В бухту Символов? Это же черт знает где! Как он туда добрался? Вы спросили его?
Сирченко растерялся:
— Он ничего не помнит…
— Совсем? Даже как садился в машину? Вряд ли парень шел до этого места своими ножками.
— Кирилл Липецкий не возражает, что в принципе автомобиль мог иметь место, — заковыристо выразился подчиненный. — Однако это начисто выветрилось из его памяти.
Майор бросил на стол шариковую ручку с обгрызенным верхом:
— Черт знает что такое… Ну хоть что-то он помнит?
— Только как хлопнул дверью собственной квартиры.
— Негусто, — выдохнул Алексеев. — Где Липецкий сейчас?
— В больнице, в отделении нейрохирургии.
— Аронов не имеет к нам никаких претензий?
— Вроде нет.
— Прекрасно! — Юрий вытащил сигарету и чиркнул зажигалкой. — Тогда работаем по плану.
Закончив разговор с капитаном, Алексеев немного расслабился. Да, это ночное происшествие изрядно потрепало ему нервы, зато все закончилось благополучно. Богатые тоже плачут… Но в данном случае — это не похищение с требованием выкупа, а простое помрачение рассудка. Говорят же, что парень еще не оклемался после страшной автокатастрофы. Главное — Липецкий жив-здоров и Аронов не имеет к ним претензий. Если бы все дела решались так просто… Алексеев жадно затянулся и погрузился в изучение документов.
