Юля, радостно взволнованная, спешила навестить мужа. Михаил Васильевич остался верен себе, и его зятя поместили в отдельную, прекрасно оборудованную палату с ванной и телевизором. Всеволод Дмитриевич Татаринов ждал ее в коридоре. Молодая женщина кинулась к нему:
— Как он, доктор?
Татаринов потрогал рыжий ус:
— Вполне нормально. Временная амнезия иногда случается при таких травмах. Однако прошу вас ни в коем случае не выказывать при муже своего волнения. Ведите себя так, будто ничего не произошло.
Она прижала руки к груди:
— Постараюсь, доктор.
С замирающим сердцем Юля вошла в палату. Кирилл встретил ее безразличным взглядом, и женщина сразу сникла.
— Здравствуй! — Она попыталась поцеловать заросшую щетиной щеку, однако Кирилл отстранил ее:
— Давай не будем делать вид, что мы безумно рады друг другу.
Юля закусила губу, боясь разрыдаться:
— Я действительно рада.
Липецкий дернулся на постели:
— А я — нет! Как и твой папаша. Моя смерть стала бы для вашей семейки избавлением. Признайся честно!
Супруга опустилась на стул.
— Я всегда говорила тебе о своей любви.
Он обнажил в улыбке зубы:
— Это пройдет. Стоит не видеться пару месяцев.
— Для меня такие условия неприемлемы! — Юля почти сорвалась на крик.
Кирилл поднял руку:
— Ну, тише, тише. Почему ты никак не желаешь понять, девочка моя, что я тяжело болен? Это во-первых. Меня не тянет к женщинам, в особенности — к тебе. Во-вторых, я не смогу жить, сознавая, что женат на дочери того, кто покалечил меня. Подавай на развод, и расстанемся друзьями. Может быть, ты иногда будешь приглашать меня на чашечку кофе.
Его фразы больно ранили ее в самое сердце. Она попыталась сменить тему:
— Ты действительно ничего не помнишь?
Парень развел руками:
— Чист, как младенец! Нет, кое-что всплывает в памяти… В тот вечер ты отправилась ужинать с моим убийцей, и это меня страшно разозлило. Я хлопнул дверью и ушел.
— Куда?
— Куда глаза глядят.
— Тебя нашли на повороте в бухту Символов, — продолжала Юля. — Согласись, это довольно-таки далеко от нашего дома. Вряд ли ты шел пешком. Кто довез тебя до этого места?
Он наморщил лоб:
— Наверное, какие-нибудь добрые самаритяне. К сожалению, я не запомнил даже их лиц.
— У тебя были деньги? Тебя не ограбили?
Казалось, его забавляла эта ситуация:
— И это тоже покрыто мраком неведения. Мой пиджачок висит вон на том стульчике. Я не догадался порыться в карманах, и это можешь сделать ты. Все, что отыщешь, — твое.
Молодая женщина встала и подошла к пиджаку, небрежно брошенному на спинку стула. На нее сразу нахлынули воспоминания. Этот пиджак они покупали в дорогом магазине, когда еще жили в любви и согласии. Прекрасно сшитый, кремового цвета, украшение коллекции известного кутюрье, сейчас он имел потрепанный и жалкий вид. Пятна засохшей грязи покрывали его полы. Неудивительно, ведь Кирилл спал на земле, накрывшись этой дорогой вещью. Солнце бросало лучи на эксклюзивные пуговицы, и они поблескивали, как золотые. Правда, одной не хватало. Кто-то выдрал ее, как говорится, с мясом. Юля взяла пиджак в руки и похолодела. Оба рукава до локтей были покрыты красными засохшими капельками, напоминавшими кровь. Она обернулась к мужу, смотревшему в окно с беззаботным видом:
— Тебя били? Ты дрался?
— С кем? — спросил он удивленно.
— Оторванная пуговица, следы, похожие на кровь, — произнесла она. — На тебя напали?
Липецкий сел на койке и ощупал голову.
— В таких случаях у меня всегда страдает эта часть тела, — усмехнулся он. — Видимых повреждений нет. Драка отменяется. А вообще, отвали со своими вопросами! Я же сказал, что ничего не помню.
Она сделала последнюю попытку:
— И все же…
Его глаза загорелись злобой:
— Прошу тебя, уйди! Я уже устал до чертиков. Приходи завтра, и, может быть, я встречу тебя радушнее, особенно если ты порадуешь меня известием о смерти моего дорогого тестя.
Юля пошатнулась и чуть не упала.
— Это жестоко, Кирилл.
— Автокатастрофа тоже была жестокой.
— Папа не виноват!
Правое веко мужа задергалось.
— Убирайся к черту! Я устал. Если ты больше не придешь, я не огорчусь.
Он лег и натянул на голову одеяло, давая ей понять: разговор окончен. Как побитая собака, женщина вышла из палаты.
Навстречу ей поспешил Татаринов:
— Как прошла встреча?
— Хуже не придумаешь. — Она вдруг уткнулась лицом в его белый халат и зарыдала: — Доктор, я готова ради него на все, однако Кирилл не хочет моей поддержки!
Всеволод Дмитриевич погладил ее по плечу:
— Успокойтесь, он не ведает, что творит. Кроме физической, он получил и психическую травму.
Юля подняла голову:
— Психическую? Значит, хороший психотерапевт может нам помочь?
— Вполне, — согласился врач.
— Что вы думаете о Шубине? — спросила Липецкая.
— Вы с ним знакомы? — удивился доктор. — Этот молодой человек удивительно талантлив, к нему запись на два месяца вперед.
— Мы друзья детства, — объяснила Юля. — Валерий предложил мне свою помощь, посоветовал привезти Кирилла в клинику, но мой супруг, естественно, категорически отказался.
— Что мешает Валерию приехать к вам домой? — поинтересовался Татаринов.
— Наличие аппаратуры, которая не влезет в его автомобиль.
Врач кивнул:
— Предложите ему провести курс лечения у меня. Пусть он созвонится со мной. И мы придумаем, как доставить сюда нужную аппаратуру. Таким образом, ваш супруг ничего не узнает.
— Огромное спасибо!
Не теряя времени, Юля достала из сумочки визитку и набрала номер Валерия. Он откликнулся сразу, словно ждал ее звонка:
— Юля?
— Это ты, Валерий?
Мужчина засмеялся:
— А кого ты еще ожидала услышать, звоня по моему номеру?
Она не поддержала шутку:
— Мне требуется твоя помощь. Ночью с Кириллом случилась беда.
Шубин сразу посерьезнел:
— Какая?
— Он убежал из дома и бродил неизвестно где всю ночь. Милиция отыскала его только в полдень, на повороте, ведущем в бухту Символов.
Валерий вздохнул:
— Понятно. Как он там оказался? Ведь от вас это довольно далеко.
Юля всхлипнула:
— Он ничего не помнит, кроме того, как хлопнул входной дверью нашей квартиры.
— Даже не помнит, на чем туда добирался?
— Нет. Абсолютно ничего!
Шубин присвистнул:
— Интересно! Вези его ко мне.
— Он категорически отказывается.
— Ну, тогда не знаю, как я смогу вам помочь, — отозвался старый друг.
Юля умоляюще произнесла:
— Я разговаривала с Татариновым. Он готов предоставить тебе все необходимое для лечения моего мужа.
— Кирилл в нейрохирургии? — быстро спросил Валерий.
— Да.
— Я перезвоню тебе через пятнадцать минут.
Этот разговор не принес облегчения молодой женщине. Она вспомнила, что не предложила Валерию деньги — наверное, зря. Он уже не сопливый мальчишка, разглагольствующий о психологии, а известный на весь город врач-психотерапевт, между прочим, высоко оплачиваемый! Это его бизнес, а она усвоила одно правило своего отца: там, где речь идет о бизнесе, привязанности и чувства неуместны. Шубин оказался пунктуальным и действительно перезвонил ей через пятнадцать минут.
— Я оплачу все твои услуги, — заявила Юля, прежде чем он успел сказать хоть слово. — Из-за этого не волнуйся.
— Вот из-за этого я как раз и не волнуюсь, — рассмеялся врач. — Тем более что с тебя я не возьму ни копейки. Передай Татаринову, что сегодня вечером я приеду к нему и осмотрю его отделение. Думаю, завтра мы уже начнем лечение.
Словно камень свалился с души женщины.
— Ты серьезно?
— Как никогда. А теперь иди домой и ни о чем не думай. Мы поставим на ноги твоего благоверного. Мне попадались случаи и потяжелее.
После этого разговора Юля летела домой как на крыльях. Она верила: Валерий знал, что говорил. И не за горами тот день, когда Кирилл наконец обнимет ее, как в старые добрые времена, и перестанет обвинять ее отца в автокатастрофе.
Шубин позвонил ей еще раз, уже вечером:
— Спешу тебя обрадовать. Я был у Татаринова. Кое-какие приборы у него в клинике имеются. Завтра с утра начнем лечение. Думаю, тебе незачем посвящать супруга в это дело.
Она чуть не задохнулась от радости:
— Ну, конечно!
— И, прошу тебя, не приходи к нему утром. Если больной тебя увидит, ты испортишь нам все.
Юля была готова принять любые условия.
— Да, разумеется.
— Ну, всего.
Впервые за долгие месяцы Юля включила телевизор и с удовольствием посмотрела какое-то ток-шоу. Кажется, ее жизнь начала налаживаться. А она все отдала бы за это!
