Нагнувшись, Александр Юрьевич даже разглядел на полу пепел. «Что за чертовщина? – подумал он. – Уж не сам ли Герман тут бродит?» Но каким образом он мог сюда попасть? Сивере сам затаился, спрятавшись в нише и напрягая слух. Но вокруг стояла тишина. Он двинулся дальше, пока не увидел, что коридор расходится на несколько «рукавов». И в одном из них блеснул огонек – свет в конце туннеля.
Теперь можно было идти, не зажигая спичек, но проход становился все уже и уже, приходилось протискиваться плечом вперед. Когда же Александр Юрьевич достиг овального отверстия в стене – на уровне его головы, из-за которого и лился свет, то впервые испуганно отшатнулся. Он почувствовал, что еще немного, одно мгновение – и он сойдет с ума. Такого не могло быть. Перед ним маячило бледное прекрасное лицо Анны Горенштейн; она смотрела сквозь это отверстие прямо на него и молчала.
Сивере вытер тыльной стороной ладони катившиеся со лба капли пота, хотел что-то произнести, но язык тяжело шевелился во рту, а губы слиплись. Анна Горенштейн вздохнула, будто сожалея о его немощи. Она подняла руку с черепаховым гребнем и стала расчесывать черные как смоль волосы. Александр Юрьевич перекрестился. Тут только он сообразил, что перед ним не сквозное отверстие, а хитрое стекло, зеркало. И Анна смотрит сейчас на свое отражение, не видя его, Сиверса.
– Вот оно что… – прошептал Александр Юрьевич. Выходит, его догадка нашла подтверждение: зеркала в кельях устроены так, что за постояльцами можно тайно наблюдать. Значит, личная жизнь любого из них открыта.
– Кому же это понадобилось? – пробормотал Сивере и вновь отшатнулся: Анна неожиданно произвела губами такое движение, словно хотела поцеловать его. Сейчас она напоминала волшебную темноглазую рыбку в аквариуме, прильнувшую к изучающему ее человеку. Нет, смотреть на все это было невыносимо. Александр Юрьевич попятился, боком выбрался в коридор. Очевидно, остальные «рукава» расходились к другим кельям на этом ярусе.
Чтобы проверить это, Сивере направился по второму маршруту и вскоре вышел к отверстию-зеркалу в номере Локусовых. Те суетились в комнате, ссыпая в блюдо какие-то цветные порошки из баночек.
Причем Алистер был в телесного цвета кальсонах, а его жена Тамара – в корсете, наполовину расшнурованном. На столике стояли непонятного предназначения электрические приборы с колеблющимися стрелками. Все было хорошо видно, но вот звука – никакого.
– Плохой телевизор подсунули, – с досадой пробормотал Сивере. Алистер размахивал руками, видимо, орал на жену. Все это напоминало сцены из немого кино.
Александру Юрьевичу сделалось скучно, и он отправился дальше. Перед ним в зеркале открылась комната старика Алоиза Тамбовского. Впрочем, его приятели сидели тут же, за столиком. И вновь играли в карты. Только на сей раз какой-то необычной колодой. Это была даже не колода, а пачка фотографий. Алоиз сосредоточенно тасовал ее, давал подснять Абарбанелю, потом делил на три части.
Абдаллах сбросил две карты-фотографии. Абарбанель выложил в ряд все десять. Алоиз щелкнул пальцами, провел рукой по горлу. Сивере наблюдал за ними, не в силах понять, что за игру те затеяли. Фотографии были маленькие, разглядеть трудно. Но, очевидно, это имело какой-то смысл, поскольку старики играли сосредоточенно, с важным выражением лиц.
– Дегенераты! – процедил Сивере сквозь зубы.
Он вновь выбрался в коридор и обнаружил ступеньки, ведущие вниз, ко второму ярусу. Спустившись, он уже довольно быстро нашел расходящиеся «рукава». Все происходящее казалось немного фантастическим, как если бы какой-то бес вдруг открыл перед ним стены чужих квартир, оставив самого невидимым. Александр Юрьевич «заглянул» в комнаты братьев Афониных, Матвея Матвеевича, в свою собственную келью, где увидел на столике томик стихов Тер-Маркарьяна, затем пропутешествовал к тетушкам.
Те сидели напротив друг друга, сноровисто орудуя спицами. Вязали то ли шарфы, то ли носки. Александр Юрьевич уже собрался отправиться восвояси, поскольку решил на сегодня покончить с забавным осмотром – приближалось время обеда, – как вдруг обе тетушки одновременно вскинули головы. Но смотрели они не в зеркало, а в сторону двери. Обе они заулыбались. Очевидно, кто-то вошел. Но этот кто-то не попадал в угол обозрения зеркала. Попала только вытянутая рука с пистолетом и навернутым на ствол глушителем, старушки продолжали улыбаться, словно считая этот визит и предмет в руке посетителя отличной шуткой.
Вначале разлетелась голова тетушки Алисы, забрызгав кровью и мозгом стены и зеркало. Сивере прильнул в стеклу, пытаясь разглядеть убийцу. Но новый сгусток крови буквально влепился ему в глаза: вторая тетушка отправилась вслед за своей сестрой.
На заднем дворике стояло плетеное кресло, в нем сидел комиссар Куруладзе и словно усатый кот щурился на солнышко. Поодаль, разложив на коленях газету, чистил свой огромный «маузер» его помощник Макс. Еще дальше с кувшином в руках прохаживался Тошик Полонский и тяжело вздыхал. Изредка он проговаривал несколько горестных фраз типа:
– Все кончено, все полетело в тартарары!..
– Э, чего огорчаешься? – крикнул ему комиссар, попыхивая трубкой. – Плесни мне вина.
– А мне не надо, – сказал Макс. – Я твою кислятину пить не могу. Я шнапс люблю.
– Потому что ты генетический немец, – заметил Куруладзе. – Подавайся на историческую родину, здесь скоро наступит экзетус леталис.
Комиссар любил разные хитрые словечки. Все-таки когда-то он заканчивал университет в Москве.
– Нет, ну как же они могли так глупо разбиться? – всплеснул руками Тошик.
– Так низко пасть, – поправил его Куруладзе. – Сик транзит глория мунди[1].
Эти его слова и услышал Сивере, разыскивающий комиссара по всему монастырю.
– Чья слава прошла? – спросил он. – А где, кстати, фуникулер? Выглянул за ворота – а кабины нет.
– Фью! – присвистнул Тошик Полонский, предлагая Александру Юрьевичу стакан вина. – Ищите на дне ущелья.
– А заодно и Вазгена с Мушни, – добавил Куруладзе. – Жаль, хорошие были ребята. Хоть и сволочи.
– А что случилось?
– Мотор вроде бы починили, – отрывисто пояснил Тошик. – Решили испробовать. Сели в кабину, а на середине пути она возьми и сорвись. Я даже глазом не успел моргнуть.
– Я успел, – заявил Макс.
– Думаю, они просто хотели смотать удочки, сбежать как крысы с тонущего корабля, – заметил Куруладзе. – Но судно еще долго протянет. Правда, матросов поубавилось.
Александр Юрьевич тщательно переварил полученную информацию. Выходит, произошла авария, несчастный случай или – что там еще может быть? – преднамеренная поломка, но факт остается фактом, фуникулера больше не существует, как и двух подозрительных горцев, а путь к монастырю теперь отрезан. Если только не придет помощь извне. Но на это рассчитывать трудно, пока в городе идут столкновения. Вывод: они заперты в «Монастырском приюте» надолго, если не навсегда. Остается лишь относиться ко всему с философским спокойствием.
– Комиссар! – произнес Сивере. – Там у нас на этаже что-то странное произошло. Я отдыхал и услышал какие-то выстрелы в соседнем номере. Не хотите взглянуть?
– Можно, – согласился Куруладзе. – Вот только вино допью. Впрочем, я уже догадываюсь. Где вы – там трупы.
Минут через пятнадцать они все вместе отправились в придел на втором ярусе, где находились жилые кельи. В номер к тетушкам можно было не стучать, поскольку дверь оказалась приотворена. На полу одна на другой лежали старушки; Алиса с недовязанными носками, а Лариса – с шарфом в руках. Головы их были прострелены и обезображены. Все вокруг, включая зеркало, было забрызгано кровью и мозгом.
Макс нагнулся и подобрал гильзу.
– От «ТТ», – сказал он, зачем-то принюхиваясь.
– Значит, спали? – сурово спросил Куруладзе, обращаясь к историку.
– Спал, – признался Сивере. – Но, по правде говоря, уже успел сюда заглянуть. Жуткое зрелище. Хотите версию?
– Валяйте, – кивнул комиссар.
– Дело было так. Эти двое – Вазген и Мушни – ограбили старух, затем завели фуникулер и хотели смыться. А кабина-то и оборвалась. Как вам, комиссар, нравится?
Куруладзе поглядел на иронично улыбающегося Сиверса.
– Для спокойствия постояльцев придется принять именно эту гипотезу, – согласился он.
Сивере, находясь в каменном мешке, в «Зазеркалье», не смог разглядеть убийцу тетушек. Не мог он и понять, кому была выгодна их смерть? Но очевидно, кто-то опасался этих безобидных на первый взгляд старух. Однако ведь и они тоже кого-то выслеживали.
Глядя, как сыновья То шика Полонского заворачивают тетушек в холщовые покрывала, Александр Юрьевич пожалел суетливых покойниц. Что же все-таки привело их сюда, в «Монастырский приют», оказавшийся для них действительно последней земной обителью? Ответа у него не было. Итак, оставалось одиннадцать постояльцев, включая его самого, а также хозяин гостиницы с женой, двумя сыновьями и племянником и комиссар Куруладзе с помощником. Всего восемнадцать человек. И среди них – убийца. Или убийцы?
