запечатлел на ее губах поцелуй. – Становится прохладно. Пойдём?
– Да, – сказала она и напоследок глянула вниз на неистовые грозные волны, бьющиеся о скалы.
Молодые люди вернулись обратно в отель. Там они поужинали, переоделись и отправились на вечернюю прогулку по Истборну. Минуя рестораны и винные бары, проходя по набережной, увешанной светящимися лампочками, они подошли к прогулочному пирсу и поднялись на него.
По одну руку от них было бескрайнее море, по другую – лежал прекрасный ночной город. Лили повернулась к Алану и заметила, что он напряжён и нервничает, словно чего-то выжидает. Таким Алан выглядел очень редко, и Лили захотелось его успокоить. Девушка положила руку ему на плечо и ободряюще улыбнулась.
– Подними голову и посмотри на звёзды, – произнесла она.
– Звезды – это слёзы Луны, – сказал он, посмотрев на небо.
– Хотела бы я так красиво плакать, – мечтательно улыбнулась Лили.
– Лилс, я должен тебе кое-что сказать, – начал Алан.
– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила девушка.
– Я не могу больше молчать об этом. Может быть, я не должен тебе это говорить, но если не скажу, то буду жалеть.
– Я тебя слушаю.
– Мне трудно это говорить, – Алан набрал в лёгкие воздуха и продолжил. – Несколько месяцев назад я начал писать новую книгу. Это любовный роман, в котором я создал идеальную девушку. Её образ всегда жил во мне. Он преследовал меня. Казалось, я всегда любил только её одну. Любовь к ней была как наваждение. Сладкое наваждение… В моём романе девушку звали Лили, – Алан повернулся и пристально посмотрел на девушку. – Меня преследовала любовь к тебе. И вот сейчас мы наконец встретились, Лили. Я и ты, героиня моей книги.
Повисло молчание. Взгляд девушки стал пустым.
– Спасибо, что дал мне возможность заглянуть в мир, где меня нет и никогда не было. Я тень, скользящая между двумя мирами, – задумчиво произнесла она. – Теперь я понимаю, почему мне долгое время казалось, что меня не существует. Теперь я понимаю…
Глупо считать, что герой зависит от автора. На самом деле это автор зависит от страхов, желаний и прихотей своего героя.
Алан Росс «Призрак времени»
– Лили, постой. Выслушай меня, – молил Алан, когда бежал за расстроенной девушкой. Догнав, он схватил её за руку и развернул к себе. – Я не знаю, в какой момент это началось и почему моя жизнь пошла по сценарию, который я сам выдумал. У меня нет ответа на этот вопрос, но одно могу сказать точно: я не хотел, чтобы так получилось. Меньше всего я желал встретить девушку своей мечты при подобных обстоятельствах. Признаюсь, что жаждал твоей любви, нашей любви и делал всё для этого возможное. Очень часто у меня получалось угадывать твой следующий шаг, и я пользовался своим преимуществом. Воображал, что понимаю тебя…
– Ни черта ты меня не понимаешь! – Алан даже в темноте увидел, как неистово сверкнули глаза девушки. – С чего ты решил, что вообще меня знаешь?! И кто тебе сказал, что я положительная героиня? Может, в твоей книге я и такая, но в реальной жизни всё по-другому…
– Послушай, Лили, – нетерпеливо перебил девушку Алан. – Я знаю, какая ты, потому что я писатель! Мы, писатели, умеем чувствовать своих героев. Они никогда нас не покидают. Герои остаются с нами навсегда. Мы можем менять их облик по своему усмотрению, мы способны делать с ними всё, что захотим. Эта власть над другим человеком, пусть и не существующим, пьянит нас. Мы владеем телом, жизнью и даже душой своих героев и не всегда понимаем, что власть героев над нашей собственной душой простирается куда дальше. Мы не можем без них, и они это прекрасно знают. И да, это они определяют нашу жизнь, а не наоборот. В них мы воплощаем самих себя.
Автор должен всегда держать дистанцию между собой и своим героем, потому что вторжение автора в мир героя способно полностью разрушить его. Эти два полюса никогда не должны пересекаться, но мы с тобой пересеклись. Я сделал то, что писателю делать нельзя: вторгся в твою жизнь, потому что больше не мог находиться по ту сторону книги. И я раскаиваюсь в этом. Однако между нами всегда существовала необъяснимая связь, как бы ты её не отрицала.
Ты лишила меня многого – чувств к реальным женщинам, – но взамен подарила мне то, что никто никогда не отнимет и ничем не заменит. Это делает меня особенным. Любой человек, который сейчас присутствует в моей жизни, может меня предать. А ты не сможешь, никогда не сможешь. Ты останешься со мной навечно. Вечность крепкими веревками привязала нас друг к другу. Нам никогда не потерять друг друга. Эта судьба, и она принадлежит нам. Мы нуждаемся друг в друге. Признай это.
– Писатель нужен, чтобы создать героя. Этого никто не отрицает, но кто сказал, что герой в нём нуждается для того, чтобы выжить? Мы выживаем любой ценой, Алан. Хочет автор этого или нет, но мы влюбляемся, ненавидим, плачем и смеёмся только тогда, когда нам самим этого хочется. Ты даёшь нам жизнь, но мы сами создаем внутри себя вселенную. Мнения писателя и героя на эту вселенную могут не совпадать, но игнорировать сущность героя, на которую он сам тебе указал, было бы большой ошибкой, – Лили тяжело вздохнула и продолжила. – Теперь я уже ни в чём не уверена. Такую неуверенность можно сравнить с состоянием спящего человека, сомневающегося в реальности сновидения. Он не может вспомнить, с чего начался его сон, как бы ни пытался. Так и я не могу вспомнить, с чего началась история моей жизни, поэтому сейчас я сомневаюсь в каждом прожитом дне.
– Знаешь, наверное, я просто сошёл с ума, и ты всего лишь моя галлюцинация. Я уже не знаю, где заканчивается правда и начинается вымысел.
Алан, терзаемый внутренними противоречиями, отвернулся от девушки. Он был раздавлен сложившейся ситуацией. Казалось, мысли и сомнения поедают его. И тогда Лили не выдержала.
– Да очнись же ты, Алан! Я не игрушка, не вымышленный персонаж! Я живой реальный человек, – ей хотелось взять его за плечи и трясти до тех пор, пока он не придёт в себя, что она вскоре и сделала. – Приложи руку к моему сердцу, и ты услышишь, как оно бьётся. Бьётся не потому, что ты так захотел.
Алан замер. Спустя минуту, его рука уже покоилась на груди Лили и старалась уловить биение её сердца. Писатель отстранился и недоумённо уставился на девушку, которая, как оказалось, подыграла ему.
– Значит,
