ГЛАВА 53
Эмма открыла глаза. Подвесной потолок. Лампы не горят. Она попыталась сесть, но не смогла. Правая рука не двигалась, левая — тоже.
Инсульт?
Она попробовала пошевелить ногами. Это получилось. Повернула голову вправо — стена. Повернула влево — дверь. Закрыта. Снаружи свет, шум. Шум неотложки. Она сжала и разжала кулаки — обе руки работают. Плечи тоже. Запястья болят.
Не инсульт. Тогда что?
Она подняла голову и огляделась. Она лежала на каталке, одетая в синий одноразовый костюм для психиатрических пациентов. Запястья и щиколотки были зафиксированы. Ей был виден угол стола медсестры, и Эмма поняла, что находится в шестой палате — одной из трех палат для психиатрических пациентов.
Ее связали в собственной неотложке. Выходит, я теперь пациент?
Открылась дверь, и вошел Амбер.
— Как дела?
— Отлично. Отдыхаю. А у тебя?
— Замечательно.
Врет. Над левым ухом у него красовалась шишка размером с гусиное яйцо. Глаза опухли так, что даже цвет было не различить. Перебинтованная правая рука висела на перевязи. А я хорошо поработала. Потом она вспомнила, что прикована к каталке, и сочла, что все же поработала недостаточно.
— Приезжала полиция. Я сказал им, что у тебя случился нервный припадок, когда ты узнала, что я встречаюсь с твоей дочерью. Ты напала на меня и попыталась убить. К счастью, у меня оказалось при себе седативное, и это спасло мне жизнь.
— Неплохо придумано, — согласилась она.
Значит, вот что это был за укол. Надо было догадаться. Я не догадалась. Один — ноль в пользу Амбера.
— Кетамин?
Амбер улыбнулся и кивнул.
— А ты действительно неплохо соображаешь для женщины. Мне это нравится. Предлагаю сделку. Я скажу, что ты была сама не своя из-за дочери и напала на меня, но не стану выдвигать обвинения, если ты умолчишь о наркотиках. Ты все равно ничего не сможешь доказать.
— А как насчет тех двух пузырьков в твоей сумке? И насчет Тейлор?
— Пузырьки теперь лежат в кармане твоего халата. На них твои отпечатки. Только твои — я всегда беру их исключительно в перчатках. По мне, так это наша доктор Стил приторговывает наркотиками. А что касается Тейлор, то как думаешь, на чьей стороне она выступит?
Эмма уже давно утратила всякую надежду наладить отношения с Тейлор. Вранье дочери лишь подтверждало, что было глупо доверять ей. Тейлор никогда не поддержит меня против Дика. Он победил.
Он перетащил на свою сторону ее дочь. Замарал репутацию Эммы. Уничтожил почти все, что было ей дорого. Она его презирала.
— Ты умен. Даже очень умен. Обходителен, очарователен и привлекателен. Ты играешь людьми. Кружишь головы невинным девушкам. Скажи, тебе от этого легче?
— Да. Мне в жизни не было так хорошо.
Амбер подтащил стул к изголовью и сел, закинув ногу на ногу и положив на колено забинтованную руку. Лицо его напоминало картину Пикассо, но настроение было приподнятым. Он заговорил, быстро и эмоционально:
— Я ненавижу тебя. Ненавижу людей вроде тебя, которые считают, будто они лучше меня. Помнишь, ты назвала меня лицензированном наркоторговцем? Сказала, что я должен действовать как врач. Так вот послушай. Моя мать была наркоманкой. Отца я ни разу не видел. Я рос на улице, не зная, когда удастся в следующий раз поесть. В девять лет я научился покупать и продавать. Мать отправляла меня за дозой. Я видел такие вещи, которых ни один ребенок не должен видеть, и терпел такое, чего ни один ребенок не должен терпеть. Мне приходилось идти на все — буквально на все, — лишь бы раздобыть ей дозу. Когда она получала свое, то становилась благодарной и любящей. Я был ее милым мальчиком. До следующего утра. Назавтра она просыпалась, дрожащая и полубезумная, и отправляла меня за новой дозой. И так день за днем. Я и провел детство, торгуя собой, чтобы помочь матери. Однажды она не проснулась. Когда я попытался ее разбудить, она уже окоченела. Ее увезли в морг, а меня отдали под опеку. Там тоже было весело: всякие бедолаги, семья за семьей, для которых я был дармовой рабочей силой и возможностью сорвать свою злость на тех, кто умнее их, грамотнее и трудолюбивее. Я окончил школу, колледж, потом медицинский, пользуясь теми навыками, которые усвоил еще ребенком. Как же было здорово отплатить их же монетой тем, кто доставил мне столько горя! Теперь я богат, силен и свободен. Я могу получить все, что захочу, и всех, кого захочу. И мне хорошо. Действительно хорошо. Ты не представляешь, какое удовольствие видеть тебя связанной, словно какую-то чокнутую, в собственном отделении. Что бы ни случилось дальше, тебе будет слишком стыдно снова сюда вернуться. И этого добился именно я. Да, мне очень хорошо. Я тебя переиграл и теперь уничтожу. Хотя… Ты сама себя уничтожишь. Ты уже на полпути к этому. Мне бы и за сто лет не разрушить твою жизнь так основательно, как сделала ты сама.
— Как насчет совращения несовершеннолетней?
— Читайте законы, доктор. В возрасте Тейлор это уже не работает. К тому же кто подаст заявление? Ты, которая напала на меня и лишь чудом не убила? Брось! — рассмеялся Амбер. — Тебе конец, Стил. Дочь тебя ненавидит, карьере конец, да еще и за решетку можешь угодить за торговлю наркотиками. Вот смеху-то будет! А о Тейлор я позабочусь. Она войдет в мой бизнес и всему научится. У нее неплохо получается. Образование ей до лампочки. Колледж ее не интересует. А вот продавать она обожает! Ты будешь ею гордиться, когда выйдешь из тюрьмы. Сколько тебе дадут за покушение на убийство? Десять лет? Двадцать? Ты потеряешь лицензию и друзей, которые у тебя еще остались. Можешь пойти работать в «Макдоналдс». Если туда берут сидельцев… Умеешь жарить гамбургеры?
— Нет. Предпочитаю домашнюю еду. А ты?
— Ну, научишься в тюрьме. Говорят, сейчас там учат всяким профессиям. — Амбер направился к двери.
— Зачем ты убил Кена?
— Я его не убивал.
— За тебя это сделал Паук.
— Умничка.
— Зачем?
— Он хотел избавиться от меня. Только я отладил
