— Ты не поверишь, — удивленно посмотрела она на Чучуню, — у Пенелопы нет игр!
— А ты что хотела? У нас прачечная, а не детский сад.
— Ладно. Тогда послушаем музыку.
— Вот это другое дело! — вздохнула Чучуня с облегчением.
— Французский шансон! — предлагает Алиса.
— Идет.
Алиса сразу же, как вошла в систему, обнаружила ее запертой на код. Она закрыла собой экран с табличкой, делая вид, что усердно засовывает диск.
— А-а-а… почему тебя называют Чучуней?
— Да это по глупости. Я пока рыбу ловила, вышла замуж за очень приличного мальчика из Шаньтоу. — Чучуня в кресле мечтательно улыбнулась, закрыла глаза. — И стала по фамилии Чунь Я.
Алиса тоже закрыла глаза и напряженно думала, поэтому в комнате стало тихо.
— Он утонул, — вдруг буднично сказала Чучуня.
— Кто? — вздрогнула Алиса, решилась и быстро набрала пять букв — ПАРИЖ.
— Мальчик этот. Утонул. А я так и осталась Чучуней. Экран открылся.
— С первого раза! — восторженно подпрыгнула Алиса.
— Да. С первого, — кивает Чучуня. — Это была первая любовь. А ты можешь посмотреть почту? Может, что срочное.
— Конечно. Пожалуйста! — Алиса великодушна.
— Так, — подошла Чучуня и склонилась сзади, — развод, нужен частный детектив, аборт, аборт, алиби, подборка партнера для фиктивного брака, о, это интересно — свекровь выкрала ребенка, нужно все решить мировым путем. Для меня ничего нет.
— А что, так и пишут открытым текстом — “отмыть квартиру или офис от крови и последствий разборок с применением огнестрельного оружия?” — заинтересовалась Алиса.
— Это называется “срочная очистка помещения, оплата высокая”. Есть хочешь?
Чучуня ушла. Алиса пустила поиск по слову “Коржак” в рабочих папках Пенелопы, и через тридцать секунд уже сделала распечатку с одиннадцатью именами и адресами. У девяти из них был телефон — номера прилагались, а двое жили в сельской местности.
Заткнув уши пальцами и зажмурив глаза, Алиса придумывает первую фразу.
Шепотом репетирует, чтобы потом по телефону проговорить ее быстро, но внятно.
“Саквояж Козлова со всеми документами находится в камере хранения номер пять Казанского вокзала…”
Саквояж юриста Козлова! Да, юриста.
“Саквояж юриста Козлова со всеми документами находится в камере хранения номер пять Казанского вокзала”.
Так, а потом… “Стойте под табличкой в десять вечера”.
Первый номер она набирала дрожащими пальцами, а после третьего успокоилась и даже стала слегка гундосить, придавая голосу неживой оттенок записывающей пленки.
Три раза трубку взяли женщины. Ответы были такие:
— Кто это — Козлов?
— Вы не туда попали.
— А пи-пи не хо-хо?
Три раза — мужчины. Соответственно:
— Документы? Не знаю никаких документов.
— Когда будет пицца?! Забодали, два часа жду!
— Мальчик, не балуйся, положи трубку. Два раза она зачитала сообщение на автоответчик. Один раз трубку взял ребенок, и Алиса, тряся коленкой от нетерпения, ждала, пока он найдет бумагу и ручку, чтобы записать сообщение для родителей, а потом громко читала это сообщение по слогам и, чтобы не вступать в длительные объяснения, слово “саквояж” заменила на “чемодан”.
— Алиска? Ты чего там притихла? — в кабинет заглянула Чучуня.
— Звонила подружке, а ее дома нет. Пойду прогуляюсь!
— А Пенелопа сказала…
Я крикнула, что вернусь через полчаса, и выбежала на улицу.
.
У метро поменяла заработанные художественной штопкой деньги.
Из всех Коржаков остались двое жителей сельской местности, которые скорее всего ни сном ни духом о заветном саквояже юриста Козлова. Ладно, разберемся. С ближайшей почты были отправлены две телеграммы, в тексте после слова “стойте” добавился день недели. Оказалось, что я совершенно не знаю, в каком дне недели сейчас нахожусь, пришлось спрашивать у работников почты. Потом оказалось, что в некоторые отдаленные населенные пункты телеграмма может идти два дня, я посчитала и написала “Стойте в пятницу под табличкой в десять вечера”.
Если сегодня на вокзал никто не придет, так и быть, постою у камеры хранения еще в пятницу.
Купила печенье и апельсины, осмотрелась, глубоко вздохнула и с чувством выполненного долга побежала в, прачечную.
— Ты где была? — набросилась на меня у дверей Пенелопа.
— Вот. Купила на первую зарплату! Можешь добавить к своему объявлению “художественная штопка, изготовление пугалочек из ваших волос”.
— Тебе придется завтра поехать на опознание. В озере обнаружили тело в пальто, в кармане была дорогая авторучка с надписью.
— Хорошо. А Рита Мазарина там будет?
— Она предпочла провести опознание на свежем воздухе. Ты часто приезжала в этот дом? — мнется Пенелопа.
— Один раз всего, а что?
— В озере выловили сразу несколько утопленников. То есть даже не несколько, а довольно-таки много для одного озера.
— Больше двух? — изумилась я и тут же под внимательным взглядом Пенелопы спрятала глаза.
— Шестерых. А почему ты сказала — двух?
— Я очень умная и умею анализировать.
— Да что ты?! — всплеснула руками Пенелопа. — Анализировать! Скажите, пожалуйста! А почему тогда мне кажется, что у тебя рыльце в пушку?
— Идите за стол, — зовет Чучуня.
— У меня не рыльце. У меня вполне привлекательное лицо. Коротко объясняю схему анализа. Братья Мазарины утопили корейца в озере. Так? Так, — киваю я сама себе. — Сошло им это с рук? Сошло. Куда они после этого повезут тело юриста Козлова, угадай?
Застыв, Пенелопа смотрит с недоверием, явно замешанном на восхищении.
— А ты зачем туда ездила? — спрашиваю я за столом.
— Поступил заказ. Неугомонный Лотаров, вероятно, считает, что я подыхаю от безделья и скуки. Поэтому развлекает меня экзотическими ужинами и снабжает заработком каждый раз, как только ему подвернется что-либо совсем гиблое.
— Гиблое?
— Посудите сами. В Сюсюки приехала вторая по счету жена Гадамера.
— Она жива-здорова? — задержала я чашку у рта.
— Не перебивай. Она жива, о здоровье ее делать какие-либо выводы затрудняюсь, поскольку спиртное потребляется этой дамой ведрами, но внешность она имеет весьма породистую. И эта самая вторая жена приехала в свой бывший дом, оставленный после развода Гадамеру, за какими-то письмами.
— Они с Ритой виделись? — не утерпела я.
— Не перебивай, а то я замолчу! — Виделись или нет?! — я не могу удержаться — Да! — кричит Пенелопа.
Некоторое время мы смотрим друг другу в глаза и тяжело дышим.
— Девочки, а давайте по бокальчику красненького, — предлагает разрядить обстановку Чучуня.
— Ты будешь дальше слушать? — интересуется Пенелопа.
— А ты не правильно рассказываешь, самое интересное опускаешь!
— И что для тебя самое интересное? — прищуривается Пенелопа.
— Опознали они Гадамера или нет, — присмирела я.
— Частично, — злорадно сообщает Пенелопа, не сводя с меня глаз. — Следователь Лотаров сказал, что поскольку вторая жена сильно сомневается, что это тело Гадамера, но ее показания не могут считаться достоверными в силу длительной разлуки с бывшим мужем, а…
— Сколько они не виделись? — встреваю я и тут же съеживаюсь и закрываю рот ладонью.
— В силу двадцатидвухлетней разлуки с бывшим мужем! А Рита Мазарина, напротив, готова присягнуть, что утопленник без ботинок и есть ее муж — кореец.
Теперь твое опознание будет иметь решающее значение.
Двадцатидвухлетней, значит, эта женщина еще не имела счастья увидеть татуировку на спине Гадамера…
— А что за работу нашел для тебя следователь? — я удержалась из последних сил и не спросила, не поручил ли следователь Пенелопе, чего доброго, найти ботинки, в которых в тот день зацементировали корейца.
— Вторая жена Гадамера приехала в этот дом за письмами. Представь, ее прабабушка в девичестве переписывалась с прадедушкой, который впоследствии стал известным писателем…
— Я так и думала, — вырвалось у меня, и теперь уже я застыла, с удивлением прислушиваясь к своему организму. Что со мной происходит? Может быть, от волнения я заболела ужасной болезнью и теперь буду выбалтывать все подряд?
— Так, — Пенелопа наклоняется ко мне через стол, — немедленно объясни, что ты думала?!
Надо собраться. Залпом выпиваю бокал вина.
— Я подумала, что Рита опознает в утопленнике своего мужа. Я подумала, что вторая жена не поедет на опознание, если она приехала, значит, у нее в этом доме есть дело.
— Так вот, — откинулась на спинку стула Пенелопа, — теперь письма этого писателя продаются на аукционах, они стоят бешеных денег, вторая жена корейца приехала их искать.
— Можно я поищу эти письма, я весь дом облазила, обязательно найду?! — я подпрыгиваю на стуле, изображаю всплеск энтузиазма, улыбку и блеск в глазах.
— Пенелопа, пусть она поищет что-нибудь, разреши. Письма прадедушки — это же милое дело, а то я устала с нею нянчиться, честное слово! — просит Чучуня.
