— Помогать друг другу надо, — хмуро сказал он. — Пока вы только меня разводите… А мне кто поможет? Где «грев», где адвокаты?
— Сейчас все будет, — сказал Лис. — Все сразу, в одном флаконе. И этот флакон — я! Говори, что этот «гусь конторский» хотел?
— Да чего вы все хотите! У него свой интерес. Сказал, что я ему не нужен. Ему мента одного посадить надо. Типа оборотня в погонах, который руководил бандой. Ну, «колдунами», в смысле…
Лиса даже в пот бросило.
— Ты ему сознался, что тоже входил туда?
— И входил, и выходил… А чего мне делать было? Он нарисовал, что по одному воронежскому делу меня обстругают как чурку, там постовой чуть ли не при смерти, лет двадцать обеспечено, а то и пожизненка… Так что за «колдунов» мне ничего не добавят…
— Разводка это конторская, — усмехнулся Лис. — Гаишник уже выздоровел, из больницы выписался, скоро на службу выйдет — это раз!
Вареник весь превратился в слух.
— Кто в него стрелял: ты или твой убитый подельник, неизвестно, — это два!
На лице бандита отразился всплеск мыслительной деятельности.
— Ясное дело, что Валька стрелял!
— Молчи и слушай! — Лис поднял руку. — Участие твое в банде тоже вилами на воде писано: у тебя членского билета «колдунов» не изымали?
— Какого еще билета?!
— Вот видишь. Значит, доказать бандитизм будет трудно. Может, ты этот автомат купил где-то?
— Ясное дело, купил! — радостно подтвердил Вареник.
— Значит, что остается? Незаконное ношение оружия, вооруженное сопротивление сотрудникам, что там еще? Лет на пять-шесть, самое большее…
— Вот это да! — Уваров сиял. — Первый раз мент лучше адвоката поет!
— Это потому, что ты теперь наш друг! — веско сказал Лис и посмотрел на Овсеенко. Тот важно кивнул.
— А у конторского своя тема, по ней он тебя хотел за яйца подвесить, а ты согласился… — сказал Лис.
Вареник поскучнел.
— Ничего я не соглашался…
— Как не соглашался? Этот твой «Сочный», он ведь не уголовный бандитизм раскручивает! Обычный бандитизм — наше дело, милицейское!
Вареник посмотрел на него, как баран перед закланием. До него начало доходить кое-что.
— Он политическое дело раскручивает! Не про банду, а про террористическую группу! Да еще во главе с ментом-оборотнем! На государственное преступление он тебя подписал. А ты подписался!
Лис выдержал паузу.
— А это как раз на двадцать пять лет и потянет!
— Точно, — подтвердил капитан Овсеенко. — Влип ты, братуха, по самые помидоры!
Бандит выругался.
— Да и перед братвой ты себя кем выставишь? — продолжил Лис. — Мент вертел «колдунами» как хотел, и ты под ним ходил, команды выполнял, как собачка прикормленная! Ни в одной «хате» не оправдаешься, сразу под шконку загонят! Ты это понимаешь, Вареник?
Тот убито молчал. Потом ощерился и зло вскинулся.
— Хер ему! Я от тех показаний откажусь! Он меня на пушку взял, запугал! Да я только после операции был, от наркоза не отошел! Вот тебе сейчас все, как есть, расскажу!
— Вот и отлично! — сказал Лис, доставая из папки бланки и ручку. — Раз все вспомнил, запишем твои показания, и будешь дальше отдыхать. Причем с комфортом, я слов на ветер не бросаю!
Когда Вареник подписал протокол, Лис улыбнулся.
— Сегодня, считай, ты с пожизненного срока соскользнул! А теперь еще бонус получишь!
Он посмотрел на Овсеенко. Тот достал из внутреннего кармана пиджака одноразовый шприц и кивнул на дверь. Лис вышел в коридор и подежурил минут пять. Потом зашел обратно.
Вареник в ожидании «прихода» лежал на подушке, отрешенно уставившись в потолок. Лицо его чуть порозовело, и вообще сейчас он выглядел вполне довольным жизнью.
— Хорошо. Вот так хорошо. Ладно, начальники… Вижу, вы порожняки не гоняете… Сигаретку еще дайте, а?
Овсеенко положил на тумбочку початую пачку «Явы». Вареник взял сигарету, прикурил, глубоко втянув небритые щеки. Сделав несколько затяжек, он блаженно прикрыл глаза.
— Почувствовал нашу помощь? — спросил Лис. — Вот то-то! А тому хмырю, Сочневу, скажешь все то, что мне сказал! Бывай здоров!
Обойдясь без трогательного прощания — объятий и рукопожатий, Лис вышел из палаты. По дороге завернул в кабинет к Василию Борисовичу. Представился, поблагодарил за содействие, пожал холодную, как у прозектора, руку. Начальник был полным, с двойным подбородком, в круглых очках, похожих на пенсне. Он имел совершенно гражданский вид и чем-то напоминал Берию. Впрочем, последняя ассоциация, возможно, была вызвана недавним упоминанием НКВД.
— Хочу оказать вам ответную услугу, Василий Борисович, — сказал Лис. — ФСБ сейчас проводит крупномасштабную операцию по выявлению всяких нарушений в нашей системе. К вам может заявиться майор Сочнев из Тиходонска, он работал с Уваровым и наобещал ему незаконные уколы наркотиками…
— Да, Уваров требовал морфина, — настороженно вытаращил Василий Борисович водянистые глаза за сильными стеклами. — Ссылался на какого-то Сочного.
— Вот-вот! Вы с ним поосторожней, Василий Борисович! У него непонятно — то ли просьба, то ли провокация… Будьте начеку!
— Что ж, и вам спасибо, — ответил начальник, сверкнув на Лиса стеклами очков. Трудно было сказать, насколько серьезно он отнесся к этой информации, но семена сомнений почти всегда дают хорошие всходы, и Лис знал это лучше других.
На улице Овсеенко выбросил использованный шприц в первую же урну, инстинктивно осмотрелся и перевел дух.
— Когда-то наркоту официально выдавали для оперативных целей, — сказал он и снова осмотрелся. — Потом опера сами добывали, а начальство и прокуратура закрывали глаза. А теперь если попадешься — самого закроют! А как работать? Как наркош колоть? Как вербовать?
— Не знаю, — сказал Лис. Он не хотел втягиваться в бесполезные разговоры, от которых только портилось настроение. — Только ты его еще раза два-три поддержи.
Капитан вздохнул.
— Постараюсь поддержать… Достать ведь надо ширево… Ну, да это наше дело!
— И завтра адвоката подгони, пусть научит, как с этим хмырем держаться да что говорить. А в дальнейшем пусть ему хорошее обезболивающее колют… Может, за время срока он отвыкнет и с иглы соскочит… Спасибо еще нам скажет!
— Да уж! — мрачно усмехнулся Овсеенко. — Жди…
Лис тоже улыбнулся. Благодарности от Вареника они вряд ли когда-нибудь дождутся.
Ответное гостеприимство майор Косых продемонстрировал в кафешке рядом с Управлением. В отдельном кабинете накрыли стол: суп, отбивные с пюре, овощи, соленья, водка… Рабочий день подходил к концу, поэтому Косых разрешил подчиненным выпить. Лебедев, Овсеенко и бойкий паренек по имени Витя накатили и за себя, и за непьющего начальника, и за гостя, которому еще предстояла обратная дорога.
В конце внесли раки и пиво. Местные одобрительно загудели. Но раки не пахли укропом, к тому же были недосолены.
— Кто варил? — поинтересовался Лис.
— Повар! Под моим руководством, — гордо сообщил Витя.
— А сколько соли клали?
— Столовую ложку на десяток раков, — еще более гордо сказал опер.
— Да, у тебя вкусней были, — кивнул Косых.
— Сухой укроп класть надо, побольше, — сказал Лис. — А соли — столовая ложка «с горкой» только на литр воды!
— Ты, прямо, академик, — уважительно сказал Косых. — Может, останешься? Переночуешь, а по светлому поедешь…
Лис покачал головой.
— Не выйдет. Ты лучше вот что сделай. Когда этот Сочнев приедет…
* * *
Протолклись у магазина до семи вечера, но все без толку. Народ на мели, все как один. Даже Полухин, у которого сегодня зарплата, ходил сухой и чуть не плакал: тесть с каким-то барыгой заявились в гараж, все до копейки у него вытрясли и в морду еще дали. Ладно. Делать нечего, пошли в вино-водочный, к Аньке. Сперва пробовали разжалобить. Анька заорала, что дважды уже давала им портвейну в долг. Агафон такого не припоминал. И Гиря не припоминал тоже, хотя он всегда все помнит. У него отсутствует рефлекс «отключки», и рвотный рефлекс тоже. Такая особенность организма. И когда разжалобить не получилось, Гиря стал ей грозить, это у него тоже такая особенность.
Пришлось бежать, поскольку Анька вызвала наряд. Гиря об этом не подумал, он никогда не думает вперед — и это его особенность тоже.
Добежали до остановки, там стоял какой-то подросток с плеером, у него с собой было всего десять рублей. Пришлось отобрать и плеер. Пошли во дворы, еще раз сосчитали деньги — хватало только на пиво. Можно было продать плеер, но они не знали кому, потому что все на мели, а подкатывать на улице к незнакомым — стремно. Двинулись потихоньку на район. Там дешевые ларьки, в них можно купить какое-нибудь палево. По дороге ошманали каких-то пацанов и бухого мужика — все пустые.
— Совсем бедно люди жить стали, — сказал Агафон. — Раньше уже бы накосили на бутылку…
