— Список учредителей компании «Ари» с российской стороны.
— Н-да… — Моше сделался мрачен. — Я был прав. Он, все-таки, начал копать…
— Начал, — Натаниэль кивнул. — Поэтому к первому списку был приписан и второй.
— Естественно, — Моше покачал головой. — Вот видите, Натаниэль, у нас просто не было другого выхода. Где сейчас этот документ?
— Там же, где и оригиналы кассет, в моем сейфе. Я вовсе не собирался предъявлять его нашей хозяйке. Ей он ни к чему.
Левински немного подумал, потом спросил Натаниэля:
— Кто сейчас в вашем офисе?
— Мой помощник, Алекс Маркин.
— Хорошо, — решительно сказал Моше. — Подойдите к телефону. Позвоните ему, пусть привезет документ сюда. И оригинальные кассеты тоже. И без шуток, Натаниэль, у меня мало шансов, но у вас и того меньше, — добавил он с угрозою в голосе.
Розовски неторопливо поднялся, подошел к телефону. Левински с револьвером тотчас встал у него за спиной.
— Моше, не давите мне на лопатку, — сердито заметил Розовски. — В конце концов, вы попадете и с одного метра тоже. Что за киношные выходки?
— Звоните, — Левински подтолкнул его револьвером. Натаниэль набрал номер агентства.
— Офра? Позови Алекса… Привет, Алекс. Послушай, мне срочно нужны кое-какие документы. Они лежат в сейфе, возьми ключи у Офры. Там, во-первых, конверт из плотной бумаги, на нем написано «Розенфельд»… Нашел? Очень хорошо. Возьми его и три диктофонные кассеты. Да, они лежат там же. И привези их ко мне. Где я нахожусь? — Натаниэль оглянулся на Левински, напряженно слушавшего разговор. Моше кивнул, и Натаниэль сказал: — Запиши адрес: улица Шаараим, тринадцать, квартира двадцать три. Все, жду, — он положил трубку и снова повернулся к Левински. — Что дальше?
— Сядьте на место. Что, ваш помощник не знает, где и зачем вы сейчас находитесь?
— Мы с утра не виделись, — неохотно ответил Натаниэль. — Кроме того, это расследование я проводил, в основном, самостоятельно. У него хватало других забот.
— Понятно… — брови Левински сошлись у переносицы. Чувствовалось, что мысли его уже далеко от агентства «Натаниэль». — В конце концов, все нити сходятся к одному человеку, — произнес он задумчиво. — Если документ будет у меня… И если этот человек не сможет дать показания…
— Меня вы в расчет не принимаете? — полюбопытствовал Розовски нейтрально.
— Вас? А что вы сможете сделать? — Левински усмехнулся. — У вас масса комплексов, Натан, вам нельзя было выбирать профессию частного сыщика. Вы самолюбивы, вы не захотите признаться в поражении. Следовательно, будете молчать…
Вошла Хана с подносом, на котором стояли чашки и высокая узкогорлая джезва. Когда она наклонилась над столиком, поднос дрогнул, и кипящий кофе из джезвы пролился точно на руки Левински.
— Ч-черт, Хана, надо же смотреть, что делаешь… — слова замерли на его устах, когда револьвер, оброненный им, оказался в руках женщины. — Не глупи, Хана, это не игрушки… — сказал он, медленно поднимаясь из кресла. — Дай сюда… — он осторожно протянул руку к оружию. Хана опередила его. Сухо щелкнул выстрел, и Моше Левински тяжело осел на пол.
— Это была самооборона, — сказала Хана Бройдер, опуская револьвер. — Я надеюсь, вы подтвердите, Натан? Вы ведь слышали, он собирался убить меня.
Розовски отвел глаза.
— Да, — сказал он. — Видимо, так. Я должен вас благодарить, Анна… или Хана, но, честно говоря, у меня нет никакого желания, — он посмотрел на распростертое на полу тело президента компании «Интер». Лицо Моше Левински выражало легкое удивление.
— Хотите что-то рассказать? — спросил Розовски. — Я могу вас послушать, а уже потом вызывать полицию.
Она взмахнула рукой. Жест был вялым, неопределенным.
— Если желаете, — голос казался подстать жесту.
— Садитесь… как вас называть? Хана или Анна?
— Лучше — Хана. Я привыкла за эти годы.
— Садитесь, Хана.
Она прошла к креслу, в котором за несколько минут до того сидел Левински, спокойно села. На тело бывшего президента компании, лежавшего теперь почти у ее ног, Хана смотрела с полным безразличием. Либо до нее еще не дошло происходящее, либо она и при жизни Моше относилась к нему так же.
Розовски выдержал довольно долгую паузу.
— Скажите, Хана, как вы оказались с Израиле?
— Вы сами знаете, — ответила она с тем же безразличием. — У Александра были долги. И эти долги становились опасными. Знаете, там сейчас такие люди… Моше пообещал мужу прислать гостевой вызов. Тогда…
— Хана, — перебил ее Розовски, — мне хотелось бы кое-что уточнить. По данным Российского уголовного розыска, ваш муж был не просто злостным должником у каких-то крутых ребят. Насколько я знаю, он и сам, мягко говоря, играл с законом в прятки, разве нет?
Хана пожала плечами и ничего не ответила.
— Ограбления пунктов обмена валюты… Разве это, всего лишь, долги?
— Никаких ограблений не было. Вернее, не должно было быть. Вся эта операция разрабатывалась Моше, муж был техническим исполнителем.
Натаниэля позабавило изящество формулировки. С его точки зрения, техническое исполнение, в переводе на общечеловеческий язык, означало: «Вооруженный налет».
Хана не обратила внимания на усмешку, скользнувшую по его лицу.
— Несколько московских банков… не совсем чистых, с точки зрения закона, решили укрыть часть средств таким вот способом, — пояснила она.
— То есть, списать все на ограбления, тем самым вывести из-под контроля крупные суммы денег в долларах? — догадался Розовски.
— Да.
— Понятно. Потом ваш муж, видимо, не полностью рассчитался с заказчиками. Вы сказали — Моше? Моше разработал план?
— Моше предложил создать фиктивный банк. Все средства от ограблений и некоторых других операций должны были осесть в короткое время на его счетах, а затем единоразово перевелись бы за границу. После чего банк объявлял о своем банкротстве и исчезал. Все. Никаких концов. Даже номера купюр, находившиеся в распоряжении уголовного розыска, были сообщены неверно, поскольку хозяева валютных пунктов были заодно с грабителями.
— И роль такого банка сыграла финансовая компания «Ари», — сказал Розовски.
— Да.
— Так задумывалось с самого начала?
— Да.
— Значит, Моше Левински и Александр Ведерников…
— В конце концов, оба теперь мертвы. Я во всем этом почти не участвовала, — и заметив недоверчивый взгляд детектива, уточнила: — Я имею в виду — прежние, московские дела мужа… Ну, вот. Дальше вы все знаете. Здесь Левински нашел для нас новые документы. Честное слово, я не знала, каким образом ему удалось купить их у Шмуэля Бройдера и что случилось с Бройдером и его женой. Ну, дальше вы все знаете. Когда Розенфельд начал подозревать Моше в нечистых махинациях с московской компанией, Левински решил убрать Ари. Как — вы тоже знаете. Верно? — она замолчала. — Я подозревала, что все кончится именно так… что он попробует и меня убрать. Ведь с моей смертью оборвались бы все ниточки, связывавшие его с этими убийствами. Сегодня он сам об этом сказал… — она вновь замолчала.
В возникшей паузе громко протрещал дверной звонок.
— Вот и Алекс, — сказал Натаниэль, направляясь к двери. — Почему так долго?
— Пробки, — ответил Маркин, входя в комнату. — Ого! — при виде убитого он присвистнул. — Вот это да… Ты?
Натаниэль молча покачал головой. Алекс перевел взгляд на Хану.
— Вызвать полицию? — спросил он.
— Я уже вызвал. Инспектор будет здесь, — Розовски посмотрел на часы, — минут через пятнадцать, как мы и договаривались. Если, конечно, его тоже не остановят пробки. Садись, подождем. Ты сразу догадался, что нужно приехать?
— Открыл сейф, — ответил Алекс, — а он пуст. Потом сообразил, что вряд ли ты диктовал бы мне адрес, который я и без того знаю. Кстати, а что за документы он у тебя требовал?
— Неважно, позже расскажу. По дороге.
Бройдер-Ведерникова молчала.
— Ответьте на один вопрос, — сказал вдруг Розовски, обращаясь к ней. — Для чего к вам приезжала Белла Яновская?
— Белла Яновская? — Хана удивленно посмотрела на сыщика. — Вы что-то путаете, господин Розовски. Я видела Беллу Яновскую в компании «Интер», несколько раз, но она ни разу не приезжала ко мне домой. Мы с ней были едва знакомы.
Снова раздался звонок в дверь.
— Полиция, — сказал Натаниэль. — Мы можем ехать.
На самом деле им пришлось еще около полутора часов давать объяснения прибывшим на улицу Шаараим полицейским, во главе с инспектором Алоном. Ронен разговаривал с Натаниэлем холодно. Натаниэль вынужден был признать про себя, что его поведение оправдано. Выудив из инспектора всю необходимую информацию, он, по сути никоим образом не поделился с бывшими сослуживцами своей — так, во всяком случае, это могло выглядеть со стороны.
