Марианна обошла вагон. Она видела его несколько раз, но не уставала удивляться тому, откуда он тут взялся. Это явно был железнодорожный вагон, очень старый, ржавый, без колес, к тому же маленький, не похожий на те, которые бегают по рельсам в наши дни. Как он попал сюда, если железной дорогой тут и не пахнет? Не на вертолете же его притащили! Или его, как фургончик Элли, занес сюда волшебный ураган?
Сделав два круга, Марианна остановилась у торцевой стены, где когда-то была дверь, а ныне зияла дыра, наскоро заделанная фанерой. Над проемом опять же когда-то висел фонарь, но до наших дней сохранился только штырь, на котором фонарь держался. Забравшись на приступок, Марианна привязала к нему веревку. Подергала — держится крепко. Просунула голову в петлю, прикинула расстояние до земли. Маловато. Придется ноги поджимать. Иначе ничего не выйдет.
«Помолиться, что ли? — мелькнуло в голове. — Да нет, пожалуй, не стоит… Если бог есть, он все равно мне этого не простит. Самоубийство — тяжкий грех, так что…»
Марианна зажмурилась и прыгнула. Веревка тут же впилась в горло, перекрыв доступ воздуха. От нехватки кислорода и боли в шее Марианна начала терять сознание, но тут чьи-то руки подхватили ее, приподняли, и давление на горло исчезло, а в легкие тонкой струйкой потек жаркий воздух пустыни…
— Отпустите, — захрипела Марианна, лягая своего спасителя. — Не смейте! Дайте мне спокойно умереть, сволочи!
Но тот, кто держал ее за ноги, не ослабил хватку. Тогда Марианна заплакала, поняв, что убить себя ей не удастся. Ни сегодня, ни завтра, никогда! Больше она не решится на это. Теперь она знает, как страшно умирать…
Вцепившись в веревку, Марианна развязала узел, скинула с шеи петлю. Освободившись от удавки, она опустила голову, чтобы посмотреть на своего спасителя… Им оказалась Кара! Худенькая маленькая девушка держала ее, рослую, крепкую, несколько минут, не ослабевая хватки и не замечая болезненных ударов коленом по лицу.
Как только Кара увидела, что Марианна освободилась от петли, она в изнеможении рухнула на песок. Было видно, как она устала. Да и немудрено! Вес Марианны превосходил Карин килограммов на пятнадцать. К тому же она лягалась. И ее удары попадали в цель — из носа Кары текла кровь, и губа была рассечена.
— Кто тебя просил? — каркнула Марианна — нормально говорить она пока не могла. — Кто просил меня спасать?
Кара подползла к ней, обхватила своими подрагивающими ручонками ее лодыжки и забормотала:
— Не надо больше так делать… Пожалуйста… Ты должна жить. Ты обязана. Ради отца, ради Андрея… Они любят тебя, у них осталась только ты… Да я… Они найдут нас. Вот увидишь.
Марианна отпихнула ее и яростно зашептала:
— Ты дура, Кара! Наивная дура! Всегда такой была, такой и останешься! Нас никто не найдет. Мы сдохнем тут. В этом вонючем фургоне. От сифилиса, как Полинка, или от наркоты, как Надька! — Из глаз брызнули слезы, Марианна стряхивала их, но они все лились, смешиваясь с потом и песком, коим лица покрывались сразу, стоило только выйти в пустыню. — Но до этого мы пропустим через себя тысячу мужиков! Представляешь, тысячу! А то и больше…
— Мы убежим.
— Куда? Кругом пески!
— Угоним фургон…
— Нет, ты не дура, ты идиотка! — Марианну начала бить крупная дрожь, но слезы течь перестали, будто иссякли. — И я ненавижу тебя! Раньше я тебя презирала, а теперь ненавижу! За то, что ты не дала мне умереть спокойно…
— Можешь меня ненавидеть, но я не дам тебе умереть. Мы пробыли тут всего лишь два дня. А из дома нас увезли меньше, чем неделю назад. Прошло слишком мало времени, чтобы нас нашли… — Она тряхнула своими нечесаными кудрями. — Но нас найдут! Твой отец сделает все, чтобы отыскать тебя… Потерпи.
— Да не могу я терпеть! Не могу! Понимаешь? — застонала Марианна. — Нет, ты не поймешь… Ты шлюха! Ты всегда ею была! Грязная маленькая цыганка, трахающаяся за жвачку… А я была девственницей! Я даже не целовалась ни разу! Я берегла себя для любимого… И что? Меня изнасиловали трое! Потом еще один… А сколько их будет в будущем?
— Я не знаю… И не могу предположить. — Кара тяжело поднялась с песка, отряхнула ладони о юбку, выпрямилась во весь свой невеликий рост. — Но я буду ждать. И надеятся… А ты поступай как хочешь, больше я тебя спасать не буду! — Кара зашагала к ступенькам, ведущим в вагон. Но на полпути остановилась, обернулась и с болью проговорила: — Я никогда не была шлюхой. Да, я спала с мужчинами, но только с теми, кто напоминал твоего брата. Я полюбила его с первого взгляда, я мечтала только о нем, но не могла и предположить, что судьба сведет нас… И уж никак не надеялась, что Андрей возьмет меня в жены! — Она вздохнула. — Поэтому я не сохранила девственность до свадьбы. Но после бракосочетания у меня никого не было… Я люблю Андрея, и секс с другими для меня так же противен, как и для тебя… Но я терплю! Стискиваю зубы и терплю! Я верю — он найдет меня! — Кара шагнула на ступеньку, взялась за ручку двери. — Между прочим, когда ты отлеживалась в вагоне, твои клиенты достались мне. Я обслужила четверых! И одному богу известно, чего мне это стоило!
Высказавшись, она скрылась за дверью. Марианна, постояв немного с веревкой в руке, отбросила ее и двинулась следом.
Прошло две недели. За это время Марианна обслужила десяток клиентов. Мужчины были разными, но все они казались ей на одно лицо, вернее, харю… После каждого «сеанса» она блевала, исторгая в туалетное ведро скудный обед вперемешку с желчью. После чего лежала, обессиленная, на матрасе, не замечая никого вокруг. Кара, Надя, Полина после работы играли в карты, о чем-то переговаривались, занимались уборкой, они даже иногда смеялись, а Марианна не могла… И не понимала, как могут другие! За эту способность радоваться жизни (такой жизни!) она возненавидела и их. Почти так же сильно, как клиентов, как Али и его помощников. Дали бы ей автомат, она бы всех перестреляла! А потом пустила пулю себя в лоб!
На пятнадцатый день убили Полину. Вывели из фургона и перерезали горло на глазах у остальных девушек. Потом ее труп оттащили подальше от лагеря и закопали в горячий песок. Али сказал, что дешевле ее убить, чем вылечить. Лекарства в пустыне дороги, а живой товар стоит копейки.
В тот день Марианна нарушила обет молчания — обратилась к Наде с просьбой:
— Ты не могла бы поделиться со мной героином? — тихо сказала она, когда Кару увели к клиенту — при ней Марианна не хотела просить. — Только сегодня… Больше я не попрошу…
Надя поделилась — у нее был запас благодаря помощнику Али Мустафе, с которым она регулярно спала, недостатка в наркотике она никогда не испытывала. Мустафа пичкал девушку дешевым «герычем», а потом в тайне от Али снимал, невменяемую, фотоаппаратом. Карточки продавал в ближайшем поселке, имея с этого хорошую прибавку к жалованью.
Состояние, которое испытала Марианна после укола, была совсем не таким, как она предполагала. Ни эйфории, ни легкости бытия, ни галлюцинаций, ничего этого не было. Укололась, провалилась в черную вязкую яму, покувыркалась там и вынырнула на свет… Вынырнула и удивилась — с момента погружения (укола) прошло восемь часов! Треть суток как один миг, разве это не здорово? А если трахаться под кайфом, тогда еще лучше! Лежать себе, барахтаясь в приятно обволакивающей темноте, ничего не чувствуя, не видя, не ненавидя…
Теперь Марианна понимала Надю. И завидовала ей. Везет девчонке, она имеет возможность каждый день нырять в вязкую бесконечность, спасаясь там от реальности… И достается ей спасительный наркотик почти даром. Для этого всего и надо, что переспать с Мустафой. Подумаешь! Одним больше, одним меньше! К тому же, перед тем как завалить Надю на свою подстилку, Мустафа делает ей укол. Это значит, никаких воспоминаний, только приятное барахтанье в яме с теплым киселем…
На следующий день, когда девушек повели к клиентам в трейлер, Марианна задержалась у шатра, где помощники Али курили кальян, и зазывно улыбнулась Мустафе. Решила — этой ночью вместо Нади на его подстилке окажется она.
Марианна уже успела подсесть на героин, когда Али заметил на ее запястьях следы уколов.
— Как ты посмела, русская би-ляд, — орал он на чудовищном английском, смачно выговаривая по-русски лишь одно-единственное бранное слово на «б». — Ты не отработала еще и десятой доли той суммы, которую я заплатил за тебя! Я пожалел тебя, купил, а ты… Би-ляд! — Али со всего размаху хлестнул Марианну по лицу. — Мне не нужны чертовы наркоманки! Они плохо выглядят и могут в любую минуту сдохнуть!
— Но Наде ты не запрещаешь, — сплевывая кровь, бормотала она. — Я думала, можно…
— Надька — бросовый товар! Я купил ее за копейки, и все эти копейки она отработала! Пусть подыхает, мне не жалко! А ты, би-ляд, только посмей еще раз ширнуться! Я тебя продам в рабство какому-нибудь кочевому племени! Будешь сидеть в яме, питаясь отбросами! Вспомнишь еще вагончик Али!
