— Что у тебя там случилось, я понял, но не пойму, что ты от меня хочешь?
— Мы с тобой давно знакомые, и именно тебе я доверился, когда решился продать камушки. Я знаю твои возможности, связи, а поэтому хоть на коленях буду умолять тебя, урезонь его.
— Ты сначала расскажи мне о нем поподробнее, а потом скажу тебе свое мнение и решение.
— Капрелян на прокладке колхозам, совхозам асфальтированных дорог нажил себе капитал, обирал свою бригаду, как липу, гнилой и подлый мужик, не буду скрывать, обладает огромными пробивными способностями.
— Был у хозяина?
— Дела на него заводились, но он им до финиша давал раскрутку, в стадии следствия прекращались.
— Молоток! — похвалил Капреляна за изворотливость Лапа. — Ну что же, будем считать, что ты меня уговорил взяться за примирение вас, но я даром такими делами не занимаюсь, тем более не знаю заранее, куда они ведут.
— Штук пять хватит? — просительно поинтересовался Пончик.
— Не знаю, — неопределенно ответил Лапа. — Сколько у него там шестерок?
— Четыре борова! — зло сообщил Пончик.
— Вот видишь, мне тоже надо команду собирать, твои лавэ пойдут ей на оплату, а мне тоже надо на что-то жить. Не буду же я на старости лет с ними драться один, — засмеявшись такому абсурду, пошутил Лапа.
— Конечно, — согласился Пончик.
Лапа, подумав, переспросил:
— Так ты говоришь, что имеете более 30 процентов годовых, что ваш цех — золотая жила?
— Вот почему от нее и не хочется отлучаться, — подтвердил Пончик. — Вы, Остап Харитонович, производственных проблем не знаете. Все предприятия испытывают кислородный голод. Мы пустили цех частично на импортном оборудовании, и он несколько лет будет давать отдачу без всякого вкладывания в него нового капитала. Кислородные баллоны — это не самовары, их водой не заправишь. Они заправляются в специальных условиях. Кислород кончился в баллоне, его опять надо везти к нам, платить деньги, и мы его опять заправляем, то есть без заказов не бываем.
— Наверное, грабите государство, — беззлобно пробурчал Лапа.
— Обижаешь нас, Остап Харитонович, наши ставки выше государственного тарифа всего лишь на 10 процентов.
— Когда у тебя появилась тяга к труду? — пошутил Лапа.
— Когда за него стали хорошо платить, — парировал Пончик.
Лапа, подумав, поинтересовался:
— А если мы его кинем, ты один справишься с этим цехом?
— Ни он, ни я не петрим в технологии производства. У нас, кроме рабочих, работают два инженера, которые всю погоду делают, а поэтому с потерей меня или его производство будет работать. Это одно, а второе, Остап Харитонович, вы чего хотите с ним сделать?
— Посадить! — небрежно бросил Лапа.
— Так он меня за собой может потянуть, — забеспокоился Пончик.
— Он сам себя посадит, не впервой такой финт проводить, а чтобы не лишаться своего компаньона и годовых, ему тебя тянуть за собой будет не резон.
— Как же можно так сделать? — обескураженно спросил Пончик.
— Зачем дурным забивать себе голову? — урезонил его Лапа. — Тем более что я еще и сам до конца операцию не продумал. Так что готовь лавэ, через неделю мы к вам подвалим.
Ровно через неделю на старой, видавшей не одну аварию «Волге» (ГАЗ-24) черного цвета Лапа вместе с четырьмя подручными приехал в поселок Розовый, где находилось малое предприятие Пончика и Капреляна.
Подцепив к пиджаку «жучка», Лапа сказал остающимся в машине:
— Включите передатчик на прием. Как услышите, что меня собираются по натуре бить, валите ко мне на помощь. Если запоздаете, шкуру спущу, но и раньше времени на глаза не появляйтесь.
В машине остались громилы, прошедшие через УО-15/1, среди которых лишь один Мамедов Ибрагим по кличке Ишак вел себя беспокойно, был непоседлив и стремился покинуть машину преждевременно.
Оставшийся за старшего в машине зло процедил ему:
— Ишак, не бузи, пропустим, о чем они там бакланят, пахан нам колганы поотрывает, а ты своего кайфа не получишь.
Такая угроза заставила даже Ишака успокоиться.
Зайдя в контору, Лапа по описанию Пончика сразу узнал Капреляна, небрежно развалившегося в мягком кресле за столом. Однако он, не подавая виду, что знает, с кем беседует, спросил:
— Где мне найти Капреляна?
— Зачем его искать? Я Капрелян, — разведя руки в стороны, благодушно сообщил тот.
— У меня есть к тебе разговор. Можешь ли ты меня послушать, но только с глазу на глаз?
Посмотрев оценивающе на старика и не найдя в нем ничего впечатляющего для себя, Капрелян беспечно произнес:
— Паслушай, дарагой, какие у нас могут быть секреты? Давай, говори скорэй.
Зашедшему в кабинет мужчине кавказской национальности он что-то сказал на родном языке, и тот, ничего не сказав, с любопытством посмотрев на Лапу, вышел.
— Говоры, чего хотел сказать мне, — потребовал он.
— У тебя есть компаньон Игнатий Давыдович, — начал Лапа.
— Есть такой человек, — подтвердил Капрелян, настораживаясь.
— Так он мне пожаловался на тебя, что ты его бабки присваиваешь и нехорошо с ним поступаешь.
— Паслушай, дарагой, кто ты такой, чтобы учить меня, да еще разбираться со мной? — вскакивая с кресла и размахивая руками, закричал он.
На крик Капреляна в кабинет заскочили два его друга, которым Капрелян стал жаловаться на своем родном языке, от волнения вставляя порой в разговор русские слова.
Схватив Лапу за руки, друзья Капреляна попытались вытащить его из кабинета во двор со словами:
— Зачем такого хорошего человека обидел?
С нестариковской ловкостью Лапа, вывернувшись из их рук, возмутился, умышленно накаляя ситуацию:
— Я не пьяный, а вы не легавые, чтобы меня тащить.
— Ага, напугался! — самодовольно констатировал Капрелян, глубоко ошибаясь в своем предположении.
— Еще бы! Вы же бить будете, — серьезно для Капреляна, но с юмором для себя и для своих сообщников ответил Лапа.
— Старый пердун, пришел меня пугать, а сам и укакался, — захохотав, пошутил самодовольно Капрелян, торжествуя свое превосходство. — Гоните этого шелудивого ишака в шею, — приказал он своим подручным.
Такого оскорбления и унижения Лапа не слышал и не получал уже несколько десятилетий, тем более что его сообщники прослушивали беседу и могли сделать для себя неверные выводы в отношении его настоящих способностей.
Когда «шестерки» Капреляна попытались вновь схватить его за руки и вытолкнуть из кабинета, Лапа, рывком освободив правую руку от захвата, ударил ею одного из нападавших в промежность, отчего последний от боли гортанно заревел, согнувшись в три погибели.
Увидев такое развитие событий, второй из нападавших обхватил Лапу руками в охапку, а Капрелян стал беспорядочно наносить ему удары кулаками по телу.
В кабинет ворвалась четверка подручных Лапы, которые со знанием дела уложили противников на пол. В горячке досталось и армянину, корчившемуся у двери в момент драки.
Ишак, приставив лезвие ножа к горлу Капреляна, таким подъемником поднял его огромную тушу на ноги и с нескрываемым презрением стал возмущаться:
— Ты, ишак, ты знаешь, на кого руку поднял? На самого пахана! Да я за это сейчас кишки из тебя выпушу!
Не пришедший в себя от быстрой смены декораций Капрелян затравленно молчал, а Ишак, обращаясь к Лапе, просительно произнес:
— Пахан, позволь мне, я ему хочу калым из бурдюка выпустить.
В его голосе было столько мольбы, что у присутствовавших не зародилось никакого сомнения в искренности его просьбы.
Утреннее внутривенное вливание морфия пробудило в нем желание действовать, ломать и рушить, но он себя сдерживал и подчинялся требованиям товарищей, действовавших по указанию Лапы, который был для него живым богом. Ишак понимал подспудно, что если будет слушаться и угождать Лапе, пока он ему нужен, дозы «кайфа» будут пробуждать в нем интерес к жизни.
— Остепенись! — потребовал Лапа. — Пока ты с ним травил, один хрен куда-то убежал.
Убежавшим был тот, кто лежал у порога, первым получив отпор от Лапы.
— Догнать? — услужливо предложил Ишак.
— Зачем? Он побежал за подмогой. Они сейчас сами явятся, — убежденно сообщил Лапа.
В кабинет с арматурными прутьями и ножами вместе с беглецом ворвались три кавказца, но, увидев в руках Лапы пистолет, они опустили руки.
— Кладите свои железки у порога и идите к своему хозяину, — жестко, не терпя возражений, произнес Лапа, выстрелив для устрашения два раза им под ноги.
— Вай, вай! — заголосили они, подпрыгивая и подчиняясь его требованию.
Подойдя к Капреляну, Лапа, погладив его по огромному носу, поучительно пошутил:
— Я же тебе, индюк сраный, говорил, что желаю с тобой поговорить один на один, а теперь придется вам немного помять бока, чтобы не только знали хозяина, но и уважали.
