– Вы просто оплачиваете счета.
– Все до единого. Щелкаем их как орешки.
Я открыл дипломат:
– Придется кое-что записать.
И мы принялись разбирать, какие счета были личными, а какие имели отношение к деловым операциям.
– Мы оплачиваем квартиру миссис Краули, – объяснил Рауль. – Закладную на нее плюс содержание и техническое обслуживание и все связанные с этим расходы. По правде говоря, я знаю, что происходит в ее жизни, в известной мере, конечно. Если она установит новую раковину, я увижу счет. Я действительно помню, что в прошлом году она установила новый душ. Девять тысяч долларов – за душ. – Он покачал головой, а я вспомнил, до чего хорош этот самый душ. – Мы оплачиваем все. Ее телефонные счета, ее электричество, ее кредитные карточки, все.
В этом чувствовалась странная беспомощность, которой я никак не мог понять.
– Какой-то бредовый образ жизни. Ни за чем совершенно невозможно проследить.
– Надо думать.
– А у нее вообще есть текущий счет?
– Формально – возможно.
– Но?
– Но выписки из банковских счетов приходят сюда, и я должен их выверять, так что я знаю, что она делает.
– И что же?
– Да просто снимает наличные через банкомат.
– И сколько в месяц?
– Ну, может, пару тысчонок в месяц.
– А какова тенденция поступлений?
– Снижаются.
– Валовой доход за прошлый год?
– Наверно, тысяч восемьсот.
– За этот?
– Шестьсот двадцать тысяч, может, чуть больше или чуть меньше. Это потому, что графики выплат заканчиваются и авторские гонорары уменьшаются. Кинофильмы приносят большие деньги в первые несколько лет, но уже прошло некоторое время, с тех пор как последний фильм Краули…
Я кивнул, подтверждая, что мне все ясно:
– Как насчет будущего года? Можешь прикинуть доходы?
Он вытащил ручку и записал колонку чисел, затем сложил их.
– Вероятно, четыреста десять тысяч.
– Снижение продолжится?
– Да.
– А как насчет чистой стоимости имущества?
– Уменьшается.
– Состояние теряет в весе.
– Похоже на то.
– Миссис Краули знает об этом?
– Ну и вопросы вы задаете.
– Так как?
– Да, знает. Она иногда мне звонит.
– А почему, собственно, уменьшается стоимость имущества?
– Ну как почему, одни ее затраты на жизнь, включая квартиру, расходы на техобслуживание и тому подобные вещи, около четырехсот тысяч. Потом налоги на доход от состояния – это еще пара сотен тысяч. Знаете, структурирование собственности – хуже некуда, очень неудачное помещение капитала в отношении налогов. Все инвестиции – в средствах обеспечения дохода, которые облагаются налогом по более высокой ставке, чем в тех, что дают прирост капитала. К тому же еще некоторые выплаты на содержание матери миссис Краули из…
– Сколько?
– Две тысячи в месяц.
– Что еще? Какова, к примеру сказать, плата за услуги адвокатской фирмы?
И вот тут в его голосе послышался холодок, и он неохотно ответил:
– Она рассчитывается по проценту от суммарной стоимости активов, проценту от брутто-дохода за год и перечисленным по пунктам законным расходам на ведение всех этих дел.
– Да хватит тебе, давай цифру.
– Ну, может, тысяч пятьдесят.
– Что еще?.
– Еще платный интернат для престарелых, где находится мистер Краули, отец. Это что-то около шести тысяч в месяц. У них много пациентов «Медикейда»,[12] за которых они не получают приличной компенсации от федерального правительства, и поэтому выставляют бешеные счета на пациентов, за которых платят частным образом, и мы должны оплачивать буквально все: лишние носки, посещения врачей-специалистов и тому подобную ерунду. К примеру, новую трость. Сюда приходят все служебные документы и медицинские отчеты. Поначалу меня это сильно беспокоило, но Джейн спросила миссис Краули, не желает ли она, чтобы все это пересылали ей, но та отказалась. Здесь есть и другие счета, за отца. Ну, там всякие персональные медсестры, слуховые аппараты, посещения опекуна, ящики с фруктами на Рождество, челюстная хирургия…
– А кто у него опекун? – спросил я. – Какая-нибудь соседка за мизерную плату?
– Да нет, адвокатская фирма.
– Не понял.
– Ну, ладно, давайте объясню. – Он вывалил на стол содержимое одного из ящиков и аккуратно разложил бумаги. Через несколько секунд он выудил документ, в верхней части которого стояло название фирмы «Сигал энд Сигал», находившейся в Квинсе. Я похолодел. Фирма «Сигал энд Сигал» объявила себя банкротом в тот же самый день, что и «Сигал Проперти Менеджмент», бывший владелец дома номер 537 по Восточной Одиннадцатой улице. – Вот, смотрите, здесь перечислены посещения мистера Краули.
Я проверил эту бумагу. Там были дотошно перечислены визиты миссис Нормы Сигал дважды в неделю за период помесячного выставления счетов. Каждый визит обходился имущественному фонду в пятьдесят пять долларов. Это должна была быть та самая престарелая Норма Сигал, которую миссис Вуд обнаружила в своих базах данных.
– Пятьдесят пять долларов за посещение, а я понятия не имею об этих платежах, – заговорил Рауль. – Что-то вроде районной адвокатской конторы. Взглянув на счет платного интерната для престарелых, нетрудно понять, что он находится по соседству. Тот же самый почтовый индекс.
– Похоже, деньги тратятся разумно, – заметил я.
– Вероятно, – отозвался Рауль. – Иногда они выставляют счета за другие дела. Обычно на пять тысяч долларов, но это бывает нерегулярно.
– За что же это?
– Понятия не имею. Я просто оплачиваю их.
– А как насчет платы за какой-нибудь сейф в банке для хранения ценностей, всяких там складов, личных почтовых ящиков и тому подобного?
– А никак.
– Ну а если вернуться к прочим личным расходам, есть здесь какие-нибудь платежи другим сторонам, ну, знаешь, людям, которые не выписывают счетов за услугу или доброе дело, то есть просто вознаграждение?
– Да, и таких много. Они проходят через миссис Краули. Мы просто получаем от нее записку, в которой говорится, так, мол, и так, заплатите, пожалуйста, столько-то.
– Я полагаю, она могла бы сама расплачиваться с ними со своего текущего счета.
– Да, но ее доходы от состояния облагаются налогом. Расходы же, связанные с состоянием, уменьшают налоги. Ну, вроде того, что если она починит разбитую раковину и заплатит за это со своего текущего счета, то этот расход в конце года будет считаться карманным расходом, который она оплачивает долларами, остающимися после уплаты налогов. Если она пересылает счет в имущественный фонд и он его оплачивает, расходы вычитают из общего дохода от состояния, чуть-чуть уменьшая тем самым общую сумму годовых задолженностей по федеральным и штатным налогам.
– Быть тебе юристом, – сказал я.
– Я стараюсь.
Мы двинулись дальше, и я добросовестно просмотрел все ящики, выискивая любую мелочь, которая сообщила бы мне, почему кто-то посылает Хоббсу эту чертову пленку. К концу изысканий я чувствовал себя как выжатый лимон, но ящики с бумагами как были, так и остались просто ящиками, где лежали документы, безжизненные символы мелких финансовых операций, примечательные лишь сведениями о расходах на обеспечение роскошной жизни, которую вела Кэролайн, и больше ничего.
Я нашел Кэролайн в кафе внизу. Она сидела за столиком и читала «Вог».
– Не представляю, сумеешь ли ты хоть что-то там раскопать, – сказала она, откладывая журнал в сторону. – Ситуация просто бредовая. Почему бы тебе не позвонить Хоббсу и не сказать ему, что это невозможно?
– А почему бы тебе самой этого не сделать?
– Я делала, я уже пыталась ему дозвониться.
Ее ответ меня очень заинтересовал.
– Когда и как?
– Я только что ему звонила.
– Куда, собственно, ты могла ему сейчас позвонить?
– Куда-то в его офис.
– Куда это «куда-то»?
– Ну, я точно не знаю, просто в его офис.
Обычно у нее хватало ума быть точной, и я понял, что она лжет.
– Ты хочешь, чтобы я нашел пленку?
– Конечно.
– А тогда перестань вилять.
– Я и не думала.
– Неправда. Если ты не звонила Хоббсу в офис, то куда ты ему звонила? Домой? И тут у Портера Рена невольно возникает вопрос: а почему так, почему это она звонила Хоббсу не в офис, а куда-то еще? Ответ напрашивается сам собой: потому что у нее есть его домашний телефон. Но тогда, интересуюсь я, откуда бы это у нее взялся его домашний телефон? Полагаю, что эти люди – враги. Или это сейчас они враги, а раньше было иначе. Возможно, они были немножко знакомы и виделись чаще, чем однажды ночью в отеле?
У нее было красивое лицо, но порой оно превращалось в безобразное, и именно это произошло сейчас.
– Ах ты, дерьмо!
– Нет, Кэролайн, нисколько. Ты втянула меня в это. Ты решила, что можешь быть просто милой похотливой киской и провести меня. Но ты недостаточно хорошо изучила меня, Кэролайн, ты не поняла, как мальчик из захолустного городка, вроде меня, не имевший никаких связей в Нью-Йорке, должен был крутиться и прокладывать себе путь с боем, чтобы стать газетным репортером. Ты об этом не подумала, Кэролайн. Но тебе стоит понять и кое-что еще. Полиция намеревается занять меня поисками пленки с Феллоузом, и тебя они тоже будут рвать на части. Так что мы должны заполучить обратно пленку с Хоббсом, и тебе придется рассказать мне, что с ним случилось.
