Эдвин свой опус нытьем об отсутствии в продаже виниловых пластинок с записями Кейли. Короче говоря, помимо прочих отклонений, наш тип – еще и адепт аналогового звука.
«Какими бы резкими и оскорбительными ни были выпады Эдвина по поводу звука, – подумала Кэтрин, – статью 646.9 Уголовного кодекса штата Калифорния они не нарушают».
– Бобби был самым крутым чуваком в этом мире, кого я только знал! – продолжал Зиглер. – В голове не укладывается, кто осмелился поднять на него руку! А что за ужасная смерть! Вы, должно быть… – Продюсер вдруг замолк на полуслове, осознав, что и так сболтнул лишнего. – Аарон и Стив просили передать, что если тебе что-нибудь понадобится – только дай знать. Кейли, вся звукозаписывающая компания стоит за тебя горой.
– Барри, он ведь на этом не остановится. Этот псих сперва включает очередной куплет моей песни, а затем пытается кого-нибудь убить.
– Да, Бишоп уже рассказал мне, – кивнул Зиглер и обратился к Дэнс: – А нельзя его взять и арестовать?
Кэтрин покачала головой:
– Увы.
– Понимаешь, Эдвин на редкость хитрющий. Полиция так и не нашла против него улик. Он ни разу не оступился и не нарушил закон. Боже, это просто невыносимо! – начавшая говорить с гневом Кейли вдруг стушевалась, и глаза ее наполнились слезами. Усилием воли – бесценный навык, полученный за долгие годы выступлений на сцене, – девушка взяла себя в руки.
Зиглер вдруг понизил голос и сказал ей:
– Пойду поздороваюсь с Бишопом и Шери, но сперва хотел бы перекинуться с тобой парой слов с глазу на глаз, можно?
– Ну конечно. – Кейли повернулась к подруге. – Кэтрин, я сейчас.
И они с Барри поднялись по ступенькам веранды. Чтобы не стукнуться о притолоку, долговязый Зиглер привычно наклонил голову и вошел следом за девушкой в дом.
«Шесть футов семь дюймов, не меньше», – прикинула Кэтрин, глядя им вслед.
Дэнс выждала с минуту, поднялась на веранду и уселась на качели, где недавно сидела Кейли. Пристроилась с того краю, что ближе к полуоткрытому окну. Слышимость оказалась прекрасной.
«Что бы они там ни обсуждали, – думала Кэтрин, оправдывая свою не совсем честную игру, – это может помочь расследованию. Авось да и скажут что-нибудь полезное, сами того не сознавая! Если только я, конечно же, сумею разобрать, о чем речь!»
На счастье, их голоса звучали достаточно громко и отчетливо. Дэнс вспомнила, как Мегги и Уэс, будучи совсем маленькими, свято верили в свою невидимость, если не видели подле себя родителей.
– Слушай, Кейли, я, конечно, понимаю, что сейчас не время и не место, однако… Ты уж извини меня, но… В общем, не знаю даже, как и начать-то…
– Барри, что такое? Говори! Ты же знаешь, я не успокоюсь, пока не вытащу из тебя правду. А это я, между прочим, очень ловко умею делать!
– Ты вела переговоры с «Джей-Би-Ти глобал»?
– Что?
– Ты говорила с нашими конкурентами из «Джей-Би-Ти глобал энтертеймент»? Теми, что придерживаются модели триста шестьдесят?
– Да что ты заладил, будто я не знаю, кто такие «Джей-Би-Ти»! Нет, я с ними не говорила. А почему ты спрашиваешь?
– Ну… Понимаешь, друг моего друга, у которого есть еще один приятель в «Джей-Би-Ти», сообщил, что они не прочь заключить с тобой контракт. Совсем даже не прочь, как он сказал. И якобы ты уже дала им предварительное согласие.
– Барри, нам постоянно названивают из «Джей-Би-Ти», «Лайв нэйшн»… Но я не обращаю на них никакого внимания. И уж тем более не собираюсь уходить от тебя. Без вас меня просто не существовало бы. Понимаешь, Барри, о чем я? Так что все это – полнейший вздор!
Странно было слышать, как Кейли – будучи вдвое моложе Зиглера – разговаривает с ним, как с трудным подростком.
– Если помнишь, я только что вернулся из Кармела?
– Ну да, говорил там с Нилом, помню.
«Нил Уотсон, – припомнила Дэнс, – король, восседающий на троне поп-музыки вот уже целых двадцать лет».
– Так вот, он меня уволил!
– Да ладно!
– Ты не поверишь, когда я скажу, к кому он переметнулся! Слушай внимательно! Теперь все альбомы и гастрольные туры Нила Уотсона будет спонсировать сеть гипермаркетов «Эконом». Барыги, понимаешь? По типу «Уолмарта», «Таргета» и прочих!
– Барри, мне очень жаль. Но я и вправду ни словом не обмолвилась с «Джей-Би-Ти». Честно-честно!
Музыкальный веб-сайт Дэнс не имел ничего общего с гигантами индустрии, но тем не менее она прекрасно понимала, почему Барри Зиглер так обеспокоен. Конкуренция – это прекрасно, но только не в том случае, когда огромная бездушная корпорация вмешивается в музыкальные дела и меняет правила игры, используя при этом деньги, поступающие отнюдь не с продаж альбомов. Меняет сам способ распространения музыки – одного из наиболее сильнодействующих наркотиков, известных миру.
Вплоть до девятнадцатого столетия музыку слушали исключительно вживую: в концертных и танцевальных залах, в оперных театрах и ресторанах. Но в первом десятилетии девятнадцатого века начались перемены. Музыкальная индустрия получила толчок в развитии, и произошло это во многом благодаря издательским домам, выпускавшим сборники нот и песенники. Пока любители музыки наслаждались новой возможностью разучивать песни и пьесы на пианино прямо у себя дома, мистер Томас Эдисон изобрел фонограф. Игла, двигавшаяся по канавке цилиндра с восковым покрытием, передавала колебания на упругую мембрану, и та воспроизводила звук. С тех самых пор музыка прочно обосновалась в домах меломанов.
На смену цилиндрам пришли пластинки, а вместо фонографов появились граммофоны. Пальму первенства у Эдисона отняла компания «Виктор» со своими проигрывателями – «виктролами». Вскоре проигрыватели заиграли от электрической сети, и к тридцатым годам прошлого века неведомая субстанция, именуемая винилом, стала стандартом для звукозаписи. На первых порах выпускались пластинки с частотой вращения семьдесят восемь оборотов в минуту, а затем появились так называемые синглы-сорокапятки (на сорок пять оборотов) и долгоиграющие записи (на тридцать три оборота).
Во второй половине двадцатого века были изобретены катушечные магнитофоны, довольно громоздкие и неудобные, но выдающие качественный звук. Их сменили магнитофоны кассетные, появились восьмидорожечные кассеты, компакт-кассеты и, наконец, компакт-диски.
Годы шли, прогресс не стоял на месте. Несмотря на то что музыка продолжала кочевать с одного типа носителя на другой, желание меломанов тратить свои кровные на заветные альбомы ничуть не угасало. Им хотелось слушать любимые песни как дома, так и в машине. Раньше исполнители часто гастролировали в поддержку нового альбома, но попадались среди них и такие, кто разбогател, так ни разу и не появившись на сцене.
А затем мир музыки резко изменился.
Компьютеры и Интернет стали доступны всем и каждому – а вместе с ними и вся когда-либо записанная
