Луи прервал свою нудную процедуру вылизывания шерсти и поставил лапу прямо в темно-янтарную жидкость. Вытащив лапу, он попробовал ее лизнуть. Так он проделывал несколько раз, тщательно облизывая при этом свои длинные белые усы. Затем он уже наклонил голову и всунул свой красный язык в непонятный напиток. Не отрываясь, Луи медленно опустился вниз, подогнув задние лапы, и принялся резво хлестать чай. Он только один раз поднял взгляд на Темпл, но все так же, не отрываясь.
Все засмеялись, даже Моллина. И вообще, Моллина словно растаяла. Затем она захлопнула свой блокнот и посмотрела на собравшихся.
— Эта комедия ошибок уже завтра покажется всем трагедией террора, по моему мнению. Вам всем следует знать, что человек, которого мы задержали, непосредственно связан с приходом, и был связан какое-то время. Вы все будете шокированы, когда его личность откроется. Не могу точно сказать, что тут происходит, и мне кажется, что кое-кто из вас мог бы рассказать куда больше, но не станет. Я же могу сказать только, что знакома с задержанным только потому, что сама являюсь прихожанкой. Возможно, в этом случае я страдаю от конфликта интересов, но как и вы все, собственно, — она встала. — Мне надо работать. Советую всем вам разойтись по домам и подумать хорошенько об общественном сознании. Можете быть уверены, я буду тут, неподалеку.
После того, как Моллина покинула комнату, они еще несколько секунд провели в молчании, пялились на пол, цеплялись за влажные стаканы чая с бренди.
— Сестра, — повелительным тоном, угрюмо, но решительно сказала Серафина. — Принесите еще чаю.
Всегда готовая услужить сестра Роза тотчас вскочила с места.
— Нет! — заквакала Темпл голосом лягушки с высохшим горлом. — Никакого больше… чая.
— Не волнуйся, — зачирикала в ответ сестра Роза. — Я просто так чай епископа не расходую.
С этими словами она вылила остатки своего чая в пепельницу Луи. А тот с большой охотой выпил его целиком, до последней крепкой капли.
— Как думаешь, Моллина арестует нас, если ты отвезешь меня домой? — спросила Темпл. Она стояла возле «шевроле», босая, точнее – в порванных на носках и пятках колготках. На правой руке у нее висели возвращенные ей туфли и сумка, а на левом запястье – связка ключей на большом кольце. Мэтт стоял напротив, с его правой руки свисал Черныш Луи.
— Думаю, она нас арестует, если я не отвезу тебя домой, — ответил Мэтт. — Ты выпила куда больше епископского чая, чем я.
— Как и Моллина. Она гораздо приятнее, когда поддатая.
— Она не была поддатой, как, вообще-то, и ты. Ты просто истощена.
— Теперь я точно не такая поддатая, как была раньше, — качнулась в их с Луи сторону Темпл. Без каблуков она доставала только до его подмышки (Мэтта, а не Луи, конечно же). Он удержал ее, чтоб не упала, поставил ровненько, потом положил ее сумку и полусонного Луи на заднее сиденье машины и проводил Темпл до дверцы.
Когда ее, наконец, усадили в машину, она уставилась сквозь ветровое стекло на небо и принялась считать звезды. На самом деле, это были не звезды, а пыльные следы от высохших капель, но в свете проносящихся мимо уличных фонарей они мерцали почти как звезды. То появлялись, то исчезали, с одинаковой периодичностью, когда машина приближалась и удалялась от нового фонаря. Не водить иногда так приятно.
— Говоря о лейтенанте Моллине, — сказала наконец Темпл, — думаешь, эта подлянка когда-нибудь расскажет нам, что произошло на самом деле?
— Я думаю, она собирается спросить об этом нас, когда выветрится чай.
— Плохо, что ты не нашел отца Эрнандеса во время нашей маленькой стрелки с полицией, — добавила Темпл, вздыхая. Она не хотела произносить то, что думала, в чем все ни капли не сомневались. Отец Эрнандес наконец дошел до точки. Но почему? Что довело его до такого сумасшедшего экстрима? И почему Моллина не афиширует личность схваченного на месте преступления? Может, во всей этой истории кроется нечто большее, что она хочет выудить из кого-то из нас?
— Да, очень плохо, что я его не нашел, — мрачно ответил Мэтт, подумав о священнике. — Отцу Рафу приходится выдерживать такое давление, — Мэтт мысленно отбросил все волнения. — Может, его вызвали на срочное проведение обряда? Я не могу поверить в то, что это он сделал все это.
Темпл на это не купилась:
— Кажется, ты знаешь об этих людях больше, чем говоришь. Моллина была права.
— И ты тоже.
— Да.
— Лейтенант Моллина не такая тупая, как тебе хотелось бы думать.
— Не тупая… просто другая. Не могу ее раскусить.
Темпл снова пересчитала капли от звездной пыли на стекле автомобиля. Если подумать, она, скорее, была усталой, чем хоть каплю напуганной.
— Она накопала кое-какую неважную информацию на Макса и вела себя так, словно это Святой Грааль.
— Какую информацию?
Ужас, ведь это было про Макса, а это был Мэтт.
— Ничего важного.
Хоть в чем-то нужно сохранять друг другу преданность. Может, сестра Серафина пыталась делать именно это? И отец Эрнандес тоже, если правда была известна, правда, которую знал Мэтт, но не сказал бы, потому что не может. А кому же теперь была предана Пегги?
— Я устала, — сказала Темпл.
— Еще бы.
— Ты меня уложишь?
— Электра уложит.
— А как насчет Луи?
— Его уложу я.
Темпл разбудили белые солнечные иглы, больно вонзающиеся под ногти ее мини-жалюзи. Казалось, из-за них болело все, особенно голова.
Она лежала там, обессиленная и имеющая на то полное право, созерцала остатки трех обломленных красных ногтей. А ведь если у нее и было что хорошего, так это ногти. Их практически откусили, как будто садовыми ножницами, потому что только хорошо наточенный толстый металл мог переломить ее крепкие ноготки.
Но она вовсе не мечтала поскорее исправить свой красивый маникюр, который она обычно делала дома. Темпл просто лежала и прокручивала в голове события минувшего вечера, ощущая себя полной размазней. Был ли это стресс или чай сестры Розы? Она ведь еще даже не взглянула на часы возле кровати. Хотя по тому, как бил в ее окна свет, сквозь жалюзи, она могла догадаться, что теперь было много позже, чем она изначально думала.
Она все еще не двинулась, затерявшись где-то на сладком пробуждении, когда мысли водят полубредовые хороводы, а над тобой все еще висит мягкое белое облако сна, готовое пролиться на тебя и снова унести с собою прочь.
Но вдруг неожиданное, грозное шипение из гостиной заставило ее резко сесть в кровати, в голове у нее начала пульсировать кровь, прямо над шеей, в затылке.
Шипение! Она раздраженно зашипела в ответ и выпрыгнула из кровати быстрее, чем сама того желала. Кошачьи бои в разгаре! И на ее совести было разнять драчунов. Мэтт должен был вчера высвободить Икру из заключения… О, нет! Она замерла на мгновение, неожиданно обрадовавшись дерущимся кошкам. Святые коты! Теперь она поняла, кто был сумасшедшим на телефоне, а может, и тем, кто устраивал шуточки в церкви, поджигателем-недотепой и даже, наверное, распявший кота. А тем временем у нее были домашние дела по примирению котов в соседней комнате.
Два черных кота с взъерошенными, точно две наэлектризованные щетки, хвостами, намертво сцепились на ее чудесном диване. Луи выглядел громадным, как чау-чау, а Икра была хоть и поменьше, но сумела распушиться, как высушенный в сушилке шпиц, явно опасный с точки зрения электропроводимости. Явно никаких ритуалов по спариванию тут не наблюдалось. Темпл похлопала в ладоши:
— Ну-ну! Котятки! Милые пушистики должны жить дружно.
Но никто из них даже не взглянул на нее. Темпл потянулась осторожно взять Икру, а потом аккуратно опустила ее на пол. Икра медленно начала отступать окольными путями, выгибая спину и распуша хвост и ни на секунду не спуская глаз с Луи.
Луи зевнул и вытянулся во всю длину, занимая большую часть дивана. С самодовольным видом он смотрел на Темпл. Такое ощущение, что он говорил: «Мой диван. Мое место. Моя хозяйка».
Темпл налила себе чашку крепкого кофе, посмотрела на висящие на стене неоново-розовые часы и поспешно вернулась в спальню.
Полдень в разгаре. Электра, должно быть, проснулась.
Через пятнадцать минут Темпл была уже двумя этажами выше, возле двери хозяйки заведения, и отчаянно звонила в звонок, который, может, вообще не работал.
— Привет, милочка, — поприветствовала ее Электра. На ней были кислотно-лимонные леггинсы и безвкусная яркая футболка слишком большого размера, а седые волосы были оттенены желто-зеленым спреем. — Мэтт рассказал, что ты опять встретилась с каким-то негодяем. Только в этот раз, он говорит, ты победила. Однако ты выглядишь немного помятой, если ты позволишь мне так сказать.
Темпл посмотрела на свои усеянные синяками ноги и вздрогнула:
