Я тоже улыбнулся и почувствовал себя немного лучше. Мэри всегда удавалось меня развеселить. Как все ирландцы, она обладала великолепным чувством юмора.
Вскоре мы были в постели.
На следующий день утром появился лейтенант. Он был слегка расстроен, но старался не подавать виду и как всегда держался довольно высокомерно.
— Ну что ж, мне очень жаль, что на этот раз ничего не получилось. Ошибки случаются и в нашей работе, — произнес он, и мне захотелось съехать по его гладкой, загорелой физиономии. — А как ваши успехи в Нью-Йорке, мистер Лидс? Понравилась специалистам ваша музыка?
Врезал бы я ему с удовольствием.
— А каковы ваши планы на ближайшее будущее? — саркастически спросил я.
— Будем искать, будем искать, — ответил он бодро, но было заметно, что это хорошая мина при плохой игре.
— Где, например?
— Мы еще не исчерпали все возможности. Осталось много неисследованных мелких бухт и стоянок. Это не так просто… Это весь залив Лонг-Исланд… вся Джорджия… — начал перечислять лейтенант.
Мои нервы были уже на пределе, а он расхаживал по комнате, прокашливался и нес всякий вздор. — Видите ли, дорогой мистер Лидс, это очень трудоемкое следствие. Мы имеем множество таинственных фактов, которые нужно как-то увязать между собой. Мы надеялись, что Робинсон выведет нас к разгадке, но…
Мэри закурила сигарету и закашлялась.
— Прошу прощения, мадам, я понимаю, что все это очень вас тревожит, но мы должны вооружиться терпением. Терпение — чрезвычайно важная вещь в любом деле, а не только в работе полицейского. Не все решает логика, порой случай играет более важную роль. Не исключено, что по возвращении в Бюро меня уже будут ожидать новые факты. Ничего заранее не известно. Словом, не падайте духом. До скорого…
Уходя, он повернулся в дверях и улыбнулся, отдавая нам честь. Затем сел в свой автомобиль и уехал.
— А мы тем временем будем выполнять его работу! — возмущенно воскликнула Мэри.
— Да, вероятно, ты права.
— По-моему, лейтенанту не стоит рассчитывать на случай или везение. Он не сумеет разглядеть даже то, что происходит у него под носом. Нас могут убить и закопать, а он тем временем будет не спеша оформлять свои протоколы и есть бруншвицкий гуляш.
Мэри отправилась наверх распаковывать мой чемодан, а я — в мастерскую, надеясь, что мне удастся хоть немного поработать.
Настроение было подавленным. Во-первых, необходимо полностью переделать «Метопи». Этим и следовало бы заняться в первую очередь. Во-вторых, дело об убийстве так и не продвинулось ни на шаг. Я внимательно просмотрел реестр яхт, затем заглянул в дневник Мэри и перечитал некоторые страницы. Чувствовалось, что разгадка где-то рядом, что среди всех яхт, которые мы проверили, находится и та, на которой убили женщину. Но какая именно? Неужели мы ее проглядели? А может она не зарегистрирована?
Неожиданно я услышал изумленный крик Мэри.
— Джек! Иди скорее сюда!
Я бросил тетрадь на пол и стрелой помчался наверх.
Мои нервы были уже настолько расшатаны, что я представлял, как Мэри, спасая свою жизнь, вырывается из лап бандита. Но она попросту стояла возле кровати перед моим раскрытым чемоданом.
— Джек, посмотри. Что это?
Она медленно подошла ко мне, держа в вытянутой руке какой-то предмет. Глаза ее были затуманены.
— Что происходит? В чем дело?
— Взгляни.
Теперь я разглядел, что между большим и указательным пальцами она держит маленький коричневый кружок, похожий на небольшую монету.
— Ведь это не твое? — спросила Мэри и положила кружок мне на ладонь.
Я осмотрел его. Это была не монета, а какая-то медаль из темной бронзы с колечком для надевания на цепочку. Колечко было сломано.
— Нет, это не мое, — пробормотал я. — Но что случилось? Ты меня ужасно перепугала.
— Я нашла это в твоем чемодане.
— В моем чемодане? Но… — Я не совсем понимал, о чем идет речь.
— Она лежала сверху, на пижаме. Я вытащила пижаму, и медаль упала на пол. Ты одевал пижаму в Нью-Йорке?
— Нет, я там не ночевал. Ты же знаешь, сразу после твоего звонка я отправился домой. Чемодан даже не открывал.
Внезапно мне стало ясно.
Я подбежал к постели и стал осматривать чемодан, который за всю поездку ни разу не открывал. В нем все было перевернуто вверх дном. Я перевел взгляд на Мэри, затем на медаль. Руки мои дрожали. Я первый раз в жизни видел эту медаль.
— Ты думаешь?…
— Да, — твердо ответила Мэри, и ее глаза наполнились ужасом.
— Кто-то копался в моих вещах. Это они! Выследили меня и забрались в номер. Но как? Я помню, что запирал дверь на ключ. Я опустился на кровать. — Что означает эта медаль?
— Кто его знает… — Мэри взяла ее из моей руки и стала внимательно осматривать со всех сторон, — Ее могли подбросить умышленно… как… как предостережение… или… видишь, колечко сломано. Я думаю, что она висела у кого-то на шее на цепочке и могла оборваться и упасть в чемодан. Тот, кто обыскивал твой чемодан… но что в нем искали? Ты не мог бы прочитать эту надпись? Я не разберу, буквы слишком мелкие.
Я пытался обстоятельно припомнить, где находился мой чемодан во время поездки. Сначала я зарегистрировался в отеле и сам отнес чемодан в номер. А портье принес стереооборудование и сразу же вышел. Я поставил чемодан на стол и когда в четверть двенадцатого ночи забирал его, он стоял на том же самом месте, где я его оставил. Выписавшись из отеля, я уложил чемодан в багажник, закрыл его на ключ и отправился в дорогу. В пути останавливался только один раз, заправиться бензином…
Мэри потирала медаль скобку.
— Посмотри, здесь что-то изображено, кажется, парусник.
— Парусник?
— Да… а также… погоди, я принесу жидкость для чистки металла. А есть ли у нас увеличительное стекло? Посмотри в моем ночном столике, хорошо? По-моему, когда я покупала пинцет для бровей, мне добавили и такое стекло.
Она быстро выбежала из комнаты.
Я последовал за ней на кухню. Мэри наполнила раковину водой и принялась очищать медаль, которая была изрядно потускневшей и не хотела блестеть. Наконец Мэри положила ее на кусок бумаги, и я, глядя сквозь увеличительное стекло, разглядел изображение яхты и надпись «Приз юниоров, 1931».
Затаив дыхание, мы перевернули медальку на другую сторону. Там было выбито слово «присуждена»… и больше ничего. Видимо, чемпион не счел нужным выгравировать свое имя. Какая досада!
— Вот это удача! — воскликнула Мэри. — Ну и дураки же эти убийцы!
— У… убийцы?
— Ну разумеется, дорогой. Это, наверняка, дело их рук. Ты еще не понял, как все произошло? Кто-то… один из них… проникает в твой номер. Открывает чемодан. Черт его знает зачем, но это и не важно. Затем его что-то спугнуло. В этот момент кольцо ломается, и медаль падает в чемодан. О, Джек! — Она бросилась мне на шею, — это наша первая настоящая улика… Скажи мне, кто был чемпионом регаты 1931 года?
— Понятия не имею. Разве это важно?
— Конечно.
— Существует столько различных регат…
— Все равно, но на этот раз я кажется знаю о ком идет речь. На щеках Мэри горел румянец, глаза сияли, как звезды.
Мы снова выходили в открытое море.
Прошло уже довольно много времени с тех пор, как на нашем горизонте впервые появился чернобровый мистер Маннеринг. И вот нам снова пришлось заняться его особой.
— У него множество наград, Джек. Помнишь, как он ими хвастался? Носить медаль на шее — такое ребячество в его стиле. А «Голубой месяц» вполне мог быть оснащен мотором, не так ли? Проклятый маляр не позволил мне подойти ближе к яхте. Но раз Маннеринг решил перекрасить судно в черный цвет, то он также мог убрать с яхты мотор.
Лейтенанту мы не сказали о медали ни слова. Были уверены, что он как всегда все испортит. И, кроме того, это наше дело и мы сами намеревались его закончить. Теперь мы не сомневались, что находимся на верном пути.
Я вернулся к работе над «Метопи», а Мэри отправилась в город. Она показала медаль всем своим новым знакомым, но никто ничего о ней не знал, даже ловец устриц. Да, здесь ежегодно проводят регаты юниоров, но никто не мог припомнить чемпиона 1931 года. Ловец устриц утверждал, что лучшими молодыми яхтсменами тех лет считались Гай Маннеринг, Арчи Макливер и Честер Тайкс.
Арчи Макливер, как тут же выяснила Мэри, умер несколько лет назад.
— Итак, остаются только двое, — подвела она итог добытым сведениям.
— Ты заходила в яхтклуб? — спросил я. Мне не хотелось, чтобы Мэри снова встречалась с Маннерингом.
— Разве ты забыл, что Маннеринг его председатель? — вздохнула она.
— Тогда загляни в газетные архивы, там обязательно должно что-то быть.
Она скептично улыбнулась, но все-таки поехала в Балтимор и просмотрела газеты тех лет. Безрезультатно.
