Наконец он овладел собой, взял у меня медаль и внимательно ее осмотрел.
— Эта медаль вообще не из наших мест, — сказал он пренебрежительно.
— Даже так. Разве она вам незнакома?
— Никогда в жизни таких не видел.
— А вы не подскажете, кто бы мог мне помочь?
Из милой барышни с церковной ярмарки я превратилась в сурового инквизитора.
— Нет, понятия не имею.
— Позвольте я напомню вам несколько имен. Эти люди в юности побеждали в регатах.
— Да, позволяю, — он презрительно усмехнулся.
— Например — Арчи Макливер.
— Бедный Арчи.
— Честер Тайкс.
Маннеринг вздрогнул и поморщился.
— Этот старый пройдоха.
— Медаль может принадлежать Честеру?
Улыбка вернулась на его лицо, а в голосе появился сарказм.
— Если Честер и выиграл эту медаль, то наверняка не совсем честным путем. Ни Честер, ни его брат Ван никогда в жизни ничего не выигрывали честно. Спросите у них сами.
Он облегченно вздохнул.
— Хорошо, я так и сделаю, — улыбнулась я.
А он улыбнулся в ответ.
И словно эта моя улыбка, как солнечный луч, отогрела его холодную каменную душу. Гай Маннеринг внезапно расцвел, нежно похлопал меня по плечу и, глядя на меня почти влюбленными глазами, произнес обольстительным голосом:
— Великолепно. Так и сделайте. Поговорите с этими лоботрясами. Но глядите в оба. От них всего можно ожидать. До свидания, дорогая моя, заходите к нам еще.
— Спасибо, с удовольствием, — ответила я. — Передавайте от меня привет мисс Эмилии. Как она поживает?
— Прекрасно. Поехала навестить… племянницу.
— А как здоровье миссис Маннеринг? Ей уже лучше?
— Гораздо лучше, спасибо, что не забываете. Я поеду к ней, в Европу, чуть позже — летом. Это ваш автомобиль? Очень симпатичная машина. Ну, желаю успехов!
Он захлопнул за мной дверь и задвинул засов. Это прозвучало, как лязг гигантской челюсти.
Вот так выглядело интервью Мэри с Маннерингом двадцать восьмого марта. Но прежде чем она успела его проанализировать и переварить, прежде чем успела рассказать мне подробности, произошло нечто гораздо более сенсационное.
В этот же день, двадцать восьмого марта, во время отсутствия Мэри, появился Ральф Эванс со своей «Психеей».
Я сидел на кухне и ел бутерброд. Было два часа пополудни, стоял солнечный и теплый день. Вдруг раздался чей-то голос:
— Ау, мистер Лидс! Эй, есть здесь кто-нибудь?
В следующую секунду в окне появился молодой мужчина.
Это произошло так внезапно, что я не успел даже вздрогнуть и тем более схватить револьвер.
— Ау, — повторил он и широко улыбнулся. Это был молодой великан в белой, мокрой от пота спортивной рубашке и выцветших джинсах. Он с силой толкнул дверь и вошел на кухню.
— Ну, как дела? Что у вас слышно? Вы меня помните? Я Эванс, Ральф Эванс. Мне удалось заполучить «Психею» обратно.
Он довольно крепко похлопал меня по плечу.
Честно говоря, я совсем забыл о существовании этого молодого человека и от его неожиданного появления покрылся холодным потом.
— Заполучили «Психею»?
— Да, представьте себе. Она сейчас здесь, в вашей бухте. Я позволил себе пришвартоваться к вашей пристани. Я ее заново перекрасил, полностью отремонтировал мотор. Теперь она как новая. Хотите на нее взглянуть?
Он почти силой поднял меня и потащил за собой.
— Я собираюсь сдавать ее для морских прогулок, — заявил он.
— Где? Здесь?
— Да, мистер Лидс. Хочу открыть дело.
Он громко рассмеялся и так хлопнул дверью, что стая уток в испуге сорвалась с берега.
— Теперь яхта принадлежит мне, — гордо произнес он. — Да-да, это целая история. Но вы посмотрите. Не правда ли, она выглядит вполне прилично?
Он снова громко и радостно рассмеялся.
А передо мной, сияя в лучах полуденного солнца, предстало видение, которое я давно уже вычеркнул из памяти — голубая яхта. Ее палуба была белоснежного цвета, а бока сверкали чистейшей лазурью. Центральная мачта стрелой взлетала к небу, белые паруса трепетали на ветру. Она возникла в нашей бухте словно «Летучий голландец» — неслышно и незаметно. Водная поверхность оставалась гладкой, как зеркало.
— Не желаете ли прокатиться? — предложил Эванс.
Я тяжело опустился на траву и, растерянно улыбаясь, отказался, ссылаясь на то, что дома меня ждет срочная работа. Светловолосый великан разлегся рядом и предложил совершить небольшую морскую прогулку немного позже или вечером.
Он механически жевал сорванную травинку, а я пытался собраться с мыслями. Мы давно вычеркнули Эванса из списка подозреваемых, и сейчас я старался припомнить все, что мне о нем известно.
— Так вы говорите, что решили открыть здесь дело? — обратился я к нему.
— Да, и сейчас подыскиваю клиентов.
— Вы работаете на свою тетку, на миссис Сильвер?
— Нет, на себя самого. «Психея» теперь принадлежит мне и только мне. Тетка умерла в феврале и завещала мне немного деньжат. Вот я и выкупил «Психею»…
— Гм…?
— Да-да, выкупил. Она уже старая и досталась мне за гроши. Но я подновил ее…
— Вам повезло, — согласился я и окинул его внимательным взглядом.
Ничего подозрительного в его добродушном лице заметить не удалось. Выражение голубых глаз было невинным и беззаботным.
— Но, однако, — продолжал он, — чтобы привести яхту в порядок, потребовалось денег побольше, чем мне оставила тетушка. Этот проклятый ветеринар спустил половину ее состояния. А я хотел, чтобы «Психея» выглядела первоклассно. И вот… полюбуйтесь! Может теперь мне удастся возместить все расходы.
— Надеюсь, — я поднялся с травы. — Я должен заняться работой. Меня зовет музыка…
Он нахмурился, потом встал и пошел вслед за мной.
— А разве вы не были заинтересованы?
— Чем?
— Нанять мою яхту. Я как раз хотел с вами поговорить на эту тему.
Мы снова оказались на кухне, которая сейчас казалась мне слишком тесной.
— О нет, благодарю вас…
— А может все-таки? Я слышал, что вы интересуетесь парусниками, и особенно — голубыми иолами…
Вот оно!
— Не хотите ли выпить кока-колы? — предложил я, вспомнив, что мой револьвер лежит в баре.
Он последовал за мной.
— А может пива? Возьмите в холодильнике.
— Нет, спасибо, я завязал с выпивкой. Так как же насчет моей яхты…
Он ходил за мной по пятам, оставаясь вежливым, даже предупредительным. А может мне так только казалось? Может он просто выбирал удобный момент?
В конце концов мне ничего не оставалось, как усесться с ним на крыльцо и выслушать его. Он подробно рассказал мне о всех усовершенствованиях и ремонтах, произведенных им на «Психее». Как он проконопатил и просмолил днище, как заменил отслужившие свой век поршни, как сорвал старую сосновую обшивку в каюте, как установил новое сантехоборудование…
— Я выстлал всю каюту мягким ковром, — хвастался он, — от стены до стены. Смонтировал душ, а на корме устроил спальню. Посмотрите сами и убедитесь. Может тогда у вас появится желание?
— О нет-нет… благодарю.
Я мечтал о том, чтобы поскорее вернулась Мэри. Было уже три часа.
— К тому же яхта исключительно устойчива, — продолжал соблазнять меня Эванс. — Совершенно не качается. Все ее очень хвалят, поверьте мне. С вас я возьму недорого…
— Но я не собираюсь никуда выезжать. И вообще подобные занятия меня нисколько не интересуют.
— А может у вашей жены появится желание?..
Странно, подумал я, ведь я даже не упоминал ему, что женат.
— Вряд ли, — я решительно встал. — Мы оба — типичные сухопутные крысы. Однако я желаю вам успеха.
И протянул ему руку.
Он поднялся и выпрямился. На его лице отразилась печаль. Казалось, его постиг суровый удар.
— Вы так и не надумали?
— Нет, но пусть вас утешает, что на свете еще есть множество других людей. Людей, которым нравятся яхты. Мне очень жаль, но я уверен, что вы отыщете немало желающих…
— Ну что ж! — наконец произнес Эванс, с минуту глядя на меня своими голубыми глазами, затем тяжело вздохнул.
Он медленно побрел к двери, у выхода замялся и робко посмотрел на холодильник.
— Простите, глупо получается, но я, признаться, очень голоден. С утра ничего не ел. А тут еще бензин кончился. До вашей бухты я добирался под парусами…
— Ну конечно, угощайтесь.
Я нашел в холодильнике остатки вчерашней курицы, яйцо вкрутую и полбутылки молока. Яйцо он проглотил целиком. Не хотите ли взять хлеба? Еще как! Он схватил буханку, словно это был слиток золота. Есть ли у вас на борту кофе? Нет, у него не было даже кофе.
— Полное банкротство, — смущенно улыбнулся он.
— Пожалуйста, берите все, что вам необходимо, — сказал я и подумал, не предложить ли ему немного денег. Не терплю попрошаек, но в конце концов мне совсем не трудно расстаться с несколькими долларами.
