ехать этот поезд? Ведь обитаемая часть расположена компактно, так? Что там на другом конце ветки?
Держа в руках уже открытую бутылку алкоголя, Михаил молчал, глядя в стену перед собой. Сначала Андрей думал, что тот решил просто проигнорировать назойливого спутника, но проводник в какой-то момент заговорил.
— К нам как-то перевели паренька, который служил на центральной станции в обитаемой зоне. Звали его Роман, кажется. Они эту станцию называли вокзалом. Там у них были два поезда и ремонтный отсек. Роман нес службу не на самом поезде, а в отряде охраны — стоял на въезде вокзала или охранял прилегающие помещения. Машинисты поезда и мобильные группы были из отдельного подразделения и с ними нельзя было контактировать. То есть официально было запрещено общаться с группой кроме как по экстренным вопросам. Скажем, если на путях перед вокзалом самосбор с чудовищами. Так вот Роман рассказывал, что поезда ездили каждый день. То в одну сторону, то в другую. Иногда оба поезда покидали станцию одновременно. Иногда увозили с собой груз, а приезжали без него, другой раз уезжали пустыми, а приезжали с полной грузовой платформой. Видел он и партократов. Те тоже куда-то ездили. Иногда отсутствовали по нескольку суток, иной раз даже циклов. А потом возвращались обратно.
— Неужели он ни разу не поинтересовался? — спросил завороженный рассказом Андрей.
— Я же говорю, что это было запрещено. За один вопрос тебя бы пинком оттуда выбросили. Или ликвидировали.
— У них были самосборы в тоннеле? Ты про минотавра от Романа узнал?
— Нет, про минотавра я от другого узнал, — Михаил попытался вспомнить имя давно погибшего человека. — Не важно, от кого. Самосборы на вокзале были и особо мощные. На самой станции был расквартирован усиленный отряд ликвидаторов, поэтому работали там очень оперативно. Не надо было ждать как в жилых ячейках иной раз по два или три часа. Зазвучала тревога, активная фаза самосбора прошла, тут же выскакивает отряд и сразу в несколько стволов сжигает, стреляет, зачищает вверенную территорию. Говорит, у них норматив был — после открытия гермодвери на ликвидиацию самосбора на вокзале отводилось пятнадцать минут. Потом можно было сразу запускать поезд. Или принимать.
— А в тоннелях как?
— В тоннелях у них проблем, вроде как, не было особых. Поезд относительно герметичен, поэтому они просто проезжали сквозь самосбор, если он попадался на их пути. А погань всякую просто сбивали — сколько там тонн весит это чудовище? Такому ничего не страшно. Но на всякий случай с обеих сторон устанавливали пулеметы и гранатометчика ставили. Роман, правда, рассказывал один случай… Он его хорошо запомнил, потому что поезд выехал в начале его смены, а еще до завершения вернулся обратно. Морда у поезда вся смятая, развороченная, стекла повыбиты, часть экипажа мертва. Это поезд на ремонт отправился, другой на пути. Туда садиться усиленный отряд ликвидаторов и снова уезжает в темноту. Вернулись через несколько часов. Поезд тоже поврежден, хоть и не так сильно, пять трупов привезли.
— Что это было? — Андрей сухо сглотнул.
— Не знаю я, — раздраженно бросил Михаил. — Кто тебе там скажет? Думаешь, они там трещат обо всем, как я с тобой?
Он сделал глоток и обтер губы, вспоминая что-то.
— Кстати, вооруженные экспедиции они тоже отправляли. Роман рассказывал, что как-то раз видел целых два усиленных отряда в двадцать человек каждый. Уехали куда-то на целый цикл. Когда вернулись, каждый отряд сократился на половину. И куча раненных, покалеченных, боекомплект почти израсходован. Куда они уезжали на такой долгий срок, мне бы самому очень хотелось узнать. Это учитывая то, что поезда, видел, как быстро ездят? Это не на своих двух.
— А куда, и правда?
— Не знаю, — уже спокойно ответил Михаил. — Единственное, о чем я догадываюсь — это связь с Содружеством. Думается мне, партия держит какую-то связь с мутантами.
— Зачем?
— Зачем, почему, как, когда, с кем, — начал дразнить его проводник. — Опять заладил!.. Не знаю я зачем. В следующий раз у своего пузатого партократа спроси. Может, объяснит тебе что-нибудь. Потом и мне передашь.
Михаил открыл бутылку и сделал еще несколько глотков. Несколько минут они провели в тишине, пока Андрей не заговорил снова.
— У тебя есть какие-нибудь знакомые, которые могут мне помочь с поиском сына?
— Как тебе можно помочь? — равнодушным голосом спросил Михаил.
— Сказать, где он может быть. У тебя же есть связь в ликвидаторах. Может они там смогут что-нибудь сказать или достать информацию.
— Вся информация, которую я мог достать, я тебе уже показывал.
— А что насчет мутантов и того, что они сказали?
Проводник задумался и весело усмехнулся.
— Я даже не знаю, как их спросить об этом, — он покачал головой и продолжил уже другим голосом, кривляясь. — В общем, мне сказали, что пропал пацан. А кучка мутантов намекнула, что он сейчас с самосбором. Не подскажешь, где он сейчас? — он продолжил уже обычным голосом. — Мне так надо сказать? — он вновь задумался. — Слушай, а ты не думаешь, что эти уроды просто намекнули тебе мягко, что сын твой — того. Умер. Может они тоже не хотели тебя сильно волновать? Ты же, вон, любишь поплакать.
— Не знаю. Может и так, — грустно ответил Андрей. Затем он с полминуты не мог решиться, задавать вопрос или нет, но все же озвучил его. — Слушай, почему ты так зло о мутантах отзываешься? Они ведь тебе ничего не сделали.
— Они уроды. Вот и все.
— Но ведь ты сам говорил про чудовищ и людей. И я подумал, что ты к ним относишься нормально. То есть, не так, как к монстрам.
Михаил мотнул головой, показывая недовольство из-за того, что его вынуждали думать. Сначала он хотел просто огрызнуться, но потом посмотрел на Андрея и решил все-таки высказаться. Алкоголь располагал его к откровенности.
— Меня мутанты бесят. Даже не из-за видимых мутаций. А того, что происходит у них в голове. Но я за время работы в ликвидаторах понял одну вещь — они приспосабливаются к жизни быстрее и лучше нас. Я в какой-то момент осознал, что боюсь их. Не из-за чтения мыслей или щупалец. А потому, что они могут нас вытеснить.
— Ты же, кажется, говорил, что они в общежитие не лезут.
— Не лезут. Я о том говорю, что мы, люди, можем умереть под самосборами. Полностью исчезнуть. А они останутся жить.
— Да как так? — Андрей чувствовал, как по спине бежали мурашки. — С чего бы это нам умирать?
— Так ведь всякое происходит, — Михаил поболтал жидкостью в бутылке. — Самосборы сильнее становятся. Чудовища тоже как-будто умнее. Многие проблемы
