запросто доверила. Ведь чтобы собак днем выводить и кормить, нужно было как-то в квартиру попасть. Но как сама свидетельница в разговоре со мной отметила, жалоб у нее на Надежду нет – из дома вещи не пропадали, свои обязанности она выполняла просто отлично, да и собаки в нее просто влюбились. Женщины частенько встречались вечером на променаде и гуляли вместе с собаками. И ключи Надежда, когда решила уехать, вернула Винокуровой безо всяких проблем и с извинениями. И знаешь, что интересно во всей этой истории?
– Давай, не томи, а рассказывай главное, – нетерпеливо поерзал на скамейке Гуров.
– В одном подъезде с Винокуровыми живет семья. Мама, бабушка и сын-инвалид. У него ДЦП с детства. Парню в этом году исполнилось восемнадцать, и он, окончив школу, мечтал поступить в МГУ. Не знаю уж на какой факультет, Алла Григорьевна не уточнила. Да это и не важно. Так вот, примерно через три дня, после того как Надежда, отдавая ключи, сказала, что она забирает маму с собой в Белоруссию и уезжает, Винокурова встретила на улице одну из соседок – бабушку этого мальчика-инвалида. Та сама подошла к ней и стала ей рассказывать, как она благодарна ее, Аллы Григорьевны, родственнице из Белоруссии, которая помогла им и дала большую сумму денег на то, чтобы их мальчик смог поступить в университет. Винокурова вначале ничего не поняла. Какая родственница, какие деньги? Но постепенно до нее дошло, что бабуля имеет в виду Надежду, которую почему-то приняла за родственницу Аллы Григорьевны. Наверное, та сама ей так отрекомендовалась или бабушка часто видела женщин вдвоем и поняла их отношения по-своему. Как бы там ни было, но…
– Благотворительная миссия нашей аферистки – налицо! – обрадованно воскликнул Гуров. – Вот видишь, а ты мне пять минут назад говорил, что…
– Ничего такого я не говорил, – перебил Крячко. – Я только предположил, что эта история со спонсированием больного ребенка священником и матушкой, может статься, была простым совпадением. И ты, кстати, со мной даже согласился.
– Но теперь-то я уже почти уверен, что совпадения нет и в этом случае! – Гуров взволнованно встал и, заложив руки за спину, сделал несколько шагов от скамейки и обратно, а затем, наклонившись к Крячко, добавил: – Не зря же моя сыщицкая интуиция мне подсказывала, что непростые у нас аферисты!
– Да-а-а, – протянул Станислав, хлопнув себя по коленям ладонями. – Темно уже, Лев Иванович. Давай-ка по домам расходиться. Завтра день у нас с тобой суетный…
– Суетный – это хорошо. Хуже, когда мы на месте топчемся. А уж коли беготня началась, то значит, и дело с мертвой точки сдвинулось. Правда, я пока еще ума не приложу, где нам наших аферистов искать – Москва город большой. А кстати, почему это не знаю? – неожиданно всполошился Гуров. – Очень даже знаю! Мне ведь Мария отличную идею подала!
– Неужели? – с иронией посмотрел Крячко на Гурова. – Маша уже к тебе в консультанты записалась и подсказывает, в каком направлении вести поиски?
– А ты не смейся, пока не узнал, что за идея, – самодовольно сказал Гуров. – У меня Мария умная женщина. Так почему бы и не прислушаться, если она толковые вещи говорит. Вот послушай.
– Весь внимание, – шутовски поклонился Станислав. – И не смею возражать.
– Помнишь, мы с тобой говорили, что мужчина, который участвует в разводах, гримируется под разных писателей?
– И одного художника! – заметил Крячко.
– Так вот, – не обращая внимания на замечание друга, продолжил Лев Иванович. – Женщина, оказывается, тоже не так проста, как оказалось. Когда по просьбе моей супруги я описал ей заводчицу, она узнала в ней…
– Агату Кристи, – не выдержав, рассмеялся Крячко.
– Да нет, – махнул рукой Гуров. – Совсем даже не Кристи, а героиню из чеховской повести «Дама с собачкой»! – торжественно закончил он.
– Кого? – опешил Крячко. – Я не ослышался?
– Нет, не ослышался, – теперь пришла очередь Гурова насмешливо смотреть на коллегу. – Ты ведь знаешь, что моя жена много лет играет в театре и знает назубок не только весь постановочный репертуар, но и практически все классические произведения? Вот она и предположила, что женщина, которая пришла на встречу с деканом, очень похожа на чеховскую Анну Сергеевну. Худенькая, светленькая, в беретике, с собачками…
– А что? В этом определенно что-то есть! – согласился Крячко и, наклонив голову, поинтересовался: – И какова твоя идея? Где нам следует искать наших, так сказать, героев? В библиотеке, что ли?
– Да нет же! В театре, Станислав, в театре! Где же ты еще найдешь таких профессионалов по гриму, которые к тому же еще и очень хорошо знакомы с классической русской литературой? Только в театрах!
– А как же быть с Петровым-Водкиным? – прищурив глаз, поинтересовался Крячко. – А может, наши жулики из Союза художников, а не из театра?
– Ты не ехидничай, а пораскинь мозгами, – наставительно порекомендовал другу Гуров. – Самое первое дело с аферой – какое было? Припоминаешь? Правильно – с картиной. Тогда наши артисты еще только искали свое амплуа. Да и какие из художников гримеры? А вот актеры обязаны уметь гримироваться! Их этому учили! Профессия обязывает!
– Все, Лев Иванович, убил ты меня наповал своим аргументом! – Крячко поднял руки вверх, сдаваясь. – Теперь я понял свою ошибку и принимаю все твои доводы. Согласен и с Машей, и с тобой – будем искать в театрах.
– Вот только театров в Москве… – потер подбородок Гуров.
– Ничего, пробьемся. Главное – у нас есть отличная версия. Прямо-таки убойная версия, против которой даже Орлов ничего возразить не сможет!
– Хотелось бы, чтобы мы были правы… – задумчиво ответил Гуров, но потом кивнул и уже увереннее произнес: – Нет, наверняка правы! Не первый год в сыске работаем! А это хоть что-то да значит. Ведь так?
– Так, Лев Иванович, так, – согласился Крячко.
Рано утром Крячко столкнулся с Гуровым в дверях управления.
– Лев Иванович? – удивился Станислав, глядя на часы. – Ты что это в такую рань на работу приехал? Еще ведь только семь часов. Я думал, что ты с утра прямо в магазин на Тверской отправишься – допросы чинить, свидетелей опрашивать.
– Кхм, – смущенно откашлялся Гуров. – Да вот, не спится что-то. Думы разные одолевают. А в магазин рано еще. Суббота ведь. Начальство там если и появится, то только к девяти-десяти часам.
Крячко и Гуров вошли в коридор управления. Навстречу из-за стола поднялся дежурный, который, даже не поздоровавшись, начал возмущенно отчитывать их:
– Лев Иванович, Станислав Васильевич, ну разве ж так можно! Могли бы хоть предупредить, что ли! Целую ведь ночь покоя не было! Выл безбожно! Я уже и выводил его, и кормил. Как только оставляю одного – воет, и все тут. Так что забирайте его быстрее с глаз моих долой. Мне что ж, больше дел никаких нет, как в няньках у него ходить?!
Из-под стола дежурного полицейского навстречу полковникам выскочил Опер, радостно повизгивая и виляя хвостом.
– Ох, Андрей Андреевич! – хлопнул себя по лбу Крячко. – Я извиняюсь. Я ведь забыл сказать, что у нас в кабинете это вещественное доказательство мается. Ты извини, в задумчивости был. Теперь свою ошибку понял и буду впредь внимательней. Так ты говоришь, что уже выводил его на улицу?
– Так вечером еще. Утром не выводил пока. Некогда. Звонки один за одним принимаю и отлучиться с поста ну никак не могу. Вечером просил Митяева, моего сменщика, вывести псину, а утром он, – дежурный указал на Опера, – еще не гулял.
Гуров, нагнувшись, погладил щенка по
