В проеме напротив возник бегущий силуэт.
— Стой, сука! Подожди! — злобно прокричал Михаил.
Все еще тяжело дыша, Андрей прищурился — за его проводником в свете фонаря мерцали розовые искры. Смрад начинал кружить голову. Самосбор наступал. Он потянул дверь на себя.
— Стой, сука! — уже верещал обезумевший мужчина. — Еще есть время!
Розовый туман буквально ввалился огромной непрозрачной массой в узкий дверной проем, толкая перед собой мерзкий запах смерти. Уже слышались голоса, вой, рокот самосбора. Где-то в его глубине шли или ползли мерзкие твари. Времени больше не было. Или было?
С предательской дрожью в руках, Андрей резко потянул дверь на себя.
— Стой! СТОООООООООЙ!
Скрипнули петли, хлопнула дверь, щелкнул замок. Послышались громкие шаги и удар тела о железное полотно гермодвери.
— ОТКРОООООЙ!! СУКАААААА!! — он несколько секунд барабанил по двери руками и ногами. — ОТКРООООЙ!! СУКАААААА!!! АААААААА!!!
Раздирающий крик разносился по коридору, проникая за гермодверь. Очень скоро он перешел на сплошной вой, просачивающийся в убежище прямо Андрею в голову. Он отпрянул от двери, бросил автомат и закрыл уши руками.
— АААААААААА!!! — доносилось оттуда.
Андрей надавил на голову так сильно, как только мог. Но он все равно слышал этот звук, который постепенно становился нечеловеческим. Человек не мог так долго кричать. Но он кричал беспрерывно. Разрывая собственные легкие и гортань, разрушая грань в мозгу Андрея, защищавшую его от безумия. Обессиленный он упал и подтянул колени к груди, все еще держа руки на ушах. Он слышал этот вой. Слышал, как в дверь снова ударили, но уже не человек. Кто-то или что-то скребло металл когтями или зубами или чем-то еще.
— Нет. Уйди, — лепетал Андрей. — Уходи.
Но это что-то за дверью не уходило. Оно кричало и корябало дверь.
— Уходи, — продолжал Андрей, стараясь изгнать вой из своей головы. — Уходи.
Он лежал на полу, перекатывался с боку на бок, вжимал ладони в уши, шептал, умолял.
Внезапно крик оборвался. Он даже не поверил этому, боясь убрать руки от головы. Но вскоре он освободил уши. Из-за двери ничего не было слышно. Но этот жуткий крик оттуда все еще стоял эхом в голове, будто бился о стенки черепа. Андрей несколько раз ударил себя в попытке избавиться от этого, но тщетно. Он расслабил мышцы и растекся по полу словно дохлый кальмар. На лице была некрасивая кривая улыбка и пустые глаза, словно их ему вставили от мертвого человека.
Лежа там, он думал о Михаиле. О том, как тот обманул его, пытаясь обменять на собственного сына. Как какое-то мясо. О том, как оскорблял его и несколько раз ударил. О том, как кинул в него бутылку. О том, как напивался и орал. О том, как этот человек напился в середине дня и пошел в тоннель. О том, как не послушал его, не поверил. О том, как тяжело тот бежал из-за серебряного яда в желудке и крови. Андрей думал о том, как оправдать себя и свою трусость. Он пытался найти оправдание закрытой перед самым носом Михаила двери. Он думал о себе, о Коле. О поисках единственного сына, потерянного где-то в гигахруще. Он вспоминал технику безопасности. Вспоминал тех, кто бы закрыл дверь, не раздумывая. Он пытался избавиться от этого гадкого склизкого чувства, что обволакивало его будто последствие самосбора и ело, ело, ело его. Грызло его душу, обсасывало его личность словно костяные останки. И ничто не помогало избавиться ему от чувства вины за содеянное. И что-то кричало в нем отголоском пропавшего в самосборе человека.
33. Возвращение в пустоту
Он не считал времени, сколько провел лежа на полу. Будто уснув с открытыми глазами, он уставился в одну точку на выкрашенной в синий цвет стене, которая освещалась пятном фонаря, лежавшего рядом. Андрей сложил руки на груди словно подстреленный зверек и единственным признаком жизни было редкое моргание. Он даже не заметил, когда самосбор прекратился и в коридоре стало совсем тихо. Не было ни стуков, ни ударов, ни скрежета по металлу. Гигахрущ вновь погрузился во тьму, перемешанную с гнетущей тишиной.
В какой-то момент тело больше не могло терпеть холода и жесткости бетона, подавая в мозг все более настойчивые сигналы. Будто проснувшись, Андрей дернулся, огляделся и попытался подняться на ноги. Его качнуло и в последний момент перед падением он выставил руку, чтобы не упасть. Держась за скамью, он смотрел перед собой, наблюдая, как все кружиться. Когда картинка стабилизировалась, он медленно убрал ладонь и выпрямился. Несколько шаркающих шагов принесли его к гермодвери. Он приложил ухо к металлу и прислушался. Ничего не было слышно. Полная тишина.
Он поднял с пола автомат и уже готов был отпереть замок, как вспомнил о противогазе. Со слабостью в руках он открыл сумку и достал оттуда средство защиты. Когда мир сузился до круглых окуляров, он приготовил автомат и открыл гермодверь. Луч фонаря высветил длинный коридор с черными пятнами слизи и круглыми шляпками самосборных грибов, тонувших в остатках тумана. Медленно ступая в сторону тоннеля, Андрей держал автомат наготове. Показалась пустая платформа. Возникли очертания вентиляции под потолком. Он приблизился к краю платформы и, не проверив обратного направления, двинулся в нужную сторону. Когда кожа под резиной стала гореть, он стянул противогаз и небрежно запихал его обратно в сумку. Он шел, не считаясь с усталостью, не вслушиваясь в тьму. Андрей просто переставлял ноги, чтобы добраться туда, куда его вел уже исчезнувший проводник.
Шаг за шагом, час за часом он шагал тьме навстречу, неспособный ее достигнуть. Он не оборачивался на звуки, не запоминал расстояние до технических выводов, не проверял внезапное движение в углу остановок. Андрей просто шел.
Когда вдалеке послышался шум и вибрация, его глаза чуть приоткрылись. Он мечтал увидеть в луче света высокие силуэты жадных до плоти обезьян или несущегося на него минотавра, который в прошлый раз не дал себя рассмотреть. Вместо этого появился гул, все нарастающие удары колес и несколько ярких точек света. Из тьмы гигахруща на него надвигался поезд, несущийся с огромной скоростью. Поняв, что идет навстречу, Андрей улыбнулся и опустил автомат. Затем он и вовсе убрал с него руки, оставив болтаться на ремне. Уже был отчетливо виден квадратный силуэт, круглые фонари, блеск фронтальных стекол, когда мужчина поднял свои руки, будто шел навстречу старому другу и
