наделена, на плечи кого-то другого, я почувствовала, как что-то во мне начало распускаться, подобно хрупким лепесткам тюльпана, слегка расходящимся в начале цветения.
Я могла сделать это.
Я сделаю это.
Если считать прошедший год своего рода проверкой – я была готова.
* * *
Я начала везде носить с собой дневник в кожаном переплете, подарок Грэйсона. У меня не было года, чтобы составить планы. Всего несколько дней. И да, были финансовые консультанты, команда юристов и статус-кво, и я могла опереться на них, если бы дать себе время, но мне это не было нужно.
Не в этом заключался мой план.
Глубоко в душе я знала, что хотела сделать. Что должна была сделать. И всем этим юристам, и финансовым консультантам, и влиятельным игрокам штата Техас это не понравится.
В самый важный вечер в моей жизни я стояла перед зеркалом в полный рост, одетая в темно-красное бальное платье, достойное королевы. Цвет был невыносимо насыщенным, темнее рубина, – и таким же светящимся. Золотая нить и элегантные драгоценные камни сплетались в неброские виноградные лозы, которые, извиваясь, поднимались по пышной юбке. Лиф был простым, подогнанным мне по фигуре, с воздушными, полупрозрачными красными рукавами, которые обхватывали мои руки на запястьях.
На шею я надела бриллиантовую слезу.
Осталось пять часов и двенадцать минут. Внутри меня нарастало предвкушение. Совсем скоро мой год в Доме Хоторнов подойдет к концу.
Ничто и никогда уже не будет прежним.
– Сожалеешь, что позволила Ксандру уговорить тебя на эту вечеринку?
Я повернулась от зеркала к дверному проему, где стоял Джеймсон в белом смокинге – на этот раз с красным жилетом, того же глубокого цвета, что и мое платье. Его пиджак был расстегнут, черная бабочка на шее была кривовата.
– Трудно сожалеть о Хоторнах в смокингах, – ответила я, улыбнувшись, когда подошла к нему. – И она будет для меня как бы деловой.
Мы назвали это вечеринкой обратного отсчета. Похоже на канун Нового года, сказал Ксандр, объявляя о праздновании, но в полночь ты станешь миллиардером!
Джеймсон протянул мне руку. Я приняла ее, переплетая свои пальцы с его, кончик моего указательного пальца задел маленький шрам на внутренней стороне его ладони.
– Куда сначала, Наследница?
Я ухмыльнулась. В отличие от бала интровертов сегодняшний вечер был задуман мной как чередующаяся вечеринка, где мы проведем по одному часу в пяти разных местах Дома Хоторнов, отсчитывая время до полуночи. Список гостей был невелик – все самые близкие, только без Макс, которая застряла в колледже и присоединится к нам по видеосвязи ближе к концу вечеринки.
– Сад скульптур.
Зеленые глаза Джеймсона изучали мое лицо.
– И что мы будем делать в саду скульптур? – спросил он с толикой подозрительности в голосе.
Я улыбнулась.
– Угадай.
* * *
– Игра называется «Прячься и намочи». – Ксандр действительно был в своей стихии. Он был одет в ярко-синий смокинг, в котором можно было бы пройти по красной ковровой дорожке, и держал в руках, должно быть, самый большой в мире водяной пистолет. – Цель – полное водное доминирование.
Пять минут спустя я нырнула за бронзовую скульптуру Тесея и Минотавра. Либби уже сидела там на корточках, ее винтажное платье 1950-х годов задралось до бедер.
– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросила меня Либби. – Важная ночь.
Я выглянула из-за спины Минотавра, затем вернулась к сестре.
– Прямо сейчас я чувствую себя загнанной, – ухмыльнулась я. – А ты как?
– Готовой? – Либби посмотрела на водяные шарики, которые держала в руках, и на парную татуировку: БОЕЦ на одном запястье, а на другом… ДОВЕРИЕ.
Шаги. Я собралась с духом как раз в тот момент, когда Нэш взобрался на Тесея и приземлился между мной и Либби, держа в руках что-то, похожее на пистолет с талой водой.
– Джейми и Грэй объединились. У Ксандра паяльная лампа. Это плохой знак. – Нэш посмотрел на меня: – У тебя все еще есть оружие. Хорошо. Будь твердой и спокойной, детка. Беспощадной.
Либби перегнулась через Нэша, чтобы поймать мой взгляд.
– Нечестной игры нет, – добавила она, и в ее глазах заплясали огоньки, – если ты выигрываешь.
Я направила свой водяной пистолет на Нэша в тот же момент, когда она метнула в него водяной шарик.
* * *
В восемь вечеринка перенеслась на скалодром. Джеймсон по стене подобрался ко мне сбоку.
– Промокшее насквозь бальное платье, – пробормотал он, – это вызов.
Я отжала волосы и плеснула водой в него.
– Я к этому готова.
В девять мы направились в боулинг. В десять пришли в гончарную – то есть в помещение с горшечными кругами и печью для обжига.
К тому времени, когда пробило одиннадцать и мы прошли по лабиринту залов Дома Хоторнов к галерее, наши платья и смокинги промокли, порвались и были забрызганы глиной. Я была измотана, измучена и переполнена возбуждением, которое не поддавалось описанию.
Это было оно.
Это была та самая ночь.
Это было всем.
Это были мы.
В галерее нас встретили четыре шеф-повара, каждый из которых представил свое фирменное блюдо. Суп из тушенной на медленном огне говядины с булочками со свининой, такими нежными, что их нужно было запретить. Ризотто с лобстером. Первые два блюда чуть не свели меня с ума, и это было до того, как я откусила ролл, который выглядел как произведение искусства. И в этот самый момент последний шеф-повар поджег наш десерт.
Я посмотрела на Орена. Это он спланировал появление здесь этих гениев.
– Вы обязаны попробовать это, – сказала я. – Абсолютно все.
Орен сдался и попробовал булочку со свининой. Я вдруг почувствовала, что кто-то наблюдает за мной. Грэйсон был одет в серебристый смокинг с резкими, угловатыми линиями, без галстука-бабочки, рубашка застегнута на все пуговицы.
Я думала, он будет держать дистанцию, но он пошел ко мне с оценивающим выражением лица.
– У тебя есть план, – отметил он низким, ровным и уверенным голосом.
Мое сердцебиение участилось. У меня был не просто план. У меня был План.
– Я записала его, – призналась я. – А затем переписала его снова и снова.
Он был тем Хоторном, о котором я думала больше всего, когда делала это, тем, чью реакцию я меньше всего могла предсказать.
– Я рад, – парень медленно подбирал слова, – что это оказалась ты. – Он сделал шаг назад, освобождая Джеймсону дорогу, чтобы тот смог подойти ко мне.
– Ты уже решила, какую комнату ты пристроишь к Дому Хоторнов в этом году? – спросил меня Джеймсон.
Мне было интересно, чувствует ли он мое
