– Почему вы этим интересуетесь? Я имею в виду, смертью.
Рене сухо засмеялся.
– Это самый древний способ запугивания людей! Не так ли? – он скривился, как будто проглотил что-то горькое. – Вот вы, например, куда желаете попасть? В рай или в ад?
Пока Мари думала, что ответить, она заметила, как Шарль бросил несколько ревнивых взглядов в их сторону.
Рене не стал дожидаться, когда девушка решит, что из предложенного ей больше по душе, – сады Эдема или Преисподняя, – и решил продолжать.
– Видите ли, я э-э… в некотором роде экстрасенс, привык оказывать помощь чувствительным молодым женщинам. Глядя на вас нетрудно предположить, что недавно с вами случилась неприятная история. Я не прав? – Его глаза холодно сверкнули. – И это связано…
– Прекратите! – не выдержала Мари, испугавшись, что Рене сейчас при всех расскажет о ее замужестве.
Откуда он узнал про Алена? Ей показалось, будто Рене знает все о ней и о ее супруге.
– Может, уступишь мне место? – вмешался Шарль, оттесняя экстрасенса в сторону. – Чего ты пристал к девушке?
Рене не стал спорить и пересел поближе к костру. Этот Шарль, чего доброго, может наброситься на него с кулаками из-за девчонки! Проклятие! Бешеный проводник готов перегрызть горло любому, кто заговорит с его пассией!
Вопросы экстрасенса окончательно испортили Мари настроение. Снова нахлынули воспоминания о доме с его мрачными закоулками, о черных глазах Алена, его неуемной страсти ко всяким диким обрядам. Однажды он вздумал устроить «отпевание тела»: переоделся католическим священником, заставил Мари улечься в постель с видом умирающей, и битый час что-то бормотал по латыни, размахивая кадилом и прикладывая к ее губам большое серебряное распятие. Господи, чего он только не выдумывал! А потом они занимались любовью в той же самой постели, и Ален даже не стал переодеваться.
Впрочем, ее мужа интересовали любые вероисповедания. Когда он увидел статуэтку Будды, оставшуюся ей от матери, у него глаза загорелись, как два костра! Ален схватил фигурку и так долго ее рассматривал, вертел, и едва не обнюхивал, что Мари расхохоталась. Этого Будду он поставил на стол в своем кабинете и любовался на него часами, забывая обо всем на свете, даже о своих обожаемых мертвецах.
– С тобой все в порядке? – спросил Шарль.
Мари вяло кивнула.
– Почему ты ничего не ешь?
– Не хочется…
– Отдохни немного. – Проводник положил ей под голову рюкзак. – У нас есть еще полчаса. Я буду рядом.
Остальные туристы разбрелись, кто куда. Некоторые устроились полулежа, набираясь сил перед следующим переходом. Шарль отыскал глазами Рене. Тот сидел, опершись спиной о камень, и, казалось, задремал.
– Неприятный тип, – подумал проводник. – Зря я согласился взять его с собой. Но теперь деваться некуда. Не бросать же его одного в горах?
Над горной грядой появились облака, слегка розоватые, освещенные изнутри непонятным тусклым светом. Горы курились едва заметным дымком.
– Не нравится мне это! – сказал вполголоса Шарль, так, чтобы его никто не услышал.
Слишком многое не нравилось ему в этом походе. Он не чувствовал себя спокойно и уверенно, как всегда бывало. Первый раз в жизни горы пугали его, казались ненадежными, таящими угрозу.
– Пошли! – крикнул он туристам. – Мы должны успеть разбить лагерь на новом месте до наступления темноты.
Рене вскочил и пошел впереди, не пропуская Шарля. За ним потянулись остальные. Проводник еле вклинился сзади Мари. Не хотелось устраивать разборки, и он махнул на все рукой. Дорога была хорошо разведана и не внушала серьезных опасений. Будь, что будет!
Рене злился. Все оказалось не так просто, как он предполагал! Интересно, куда делся господин Шаррон? Почему он бросил на произвол судьбы такую милую, юную блондиночку? Она производит впечатление, надо сказать! Точеная фигурка, густые волосы, нежная кожа… Прелесть! Жалко портить такую красоту!
– Черт бы побрал этого Шарля! – без всякого перехода сменил тему размышлений Рене. – Он может все испортить со своей дурацкой любовью! А может быть, и дражайший Ален Шаррон попался на ту же удочку? Вот это был бы номер! Может, он потому и скрылся, что дал слабину и не смог выполнить задуманное? Тогда все становится на свои места. Да и эта дурочка Мари, похоже, была не равнодушна к своему мужу. Женское сердце – загадка! Любовь… Что это такое, вообще? Разве можно любить кого-то, кроме себя?
Рене был глубоко убежден, – и многовековой опыт полностью подтверждал это, – что потребность в любви, – самая большая иллюзия, придуманная людьми для одурачивания друг друга. Когда поток любования и восторга направляется на такой достойный объект, как ты сам, – только тогда приходит понимание, что никто более не нужен! Все эти разговоры о любви страшно бесят и вызывают справедливое возмущение у каждого здравомыслящего существа! Вот хоть бы Шарль! Красивый, мужественный парень, а выглядит каким-то слабоумным идиотом! И все благодаря белобрысой девчонке, которая и смотреть на него не желает! Ну, разве не смешно? Вся эта любовная философия – самообман. Надо просто жить и радоваться жизни, а не выдумывать проблемы, чтобы потом увязать в них, как в стоячем болоте!
Он представил себе Алена и Мари рядом, воркующих, как два голубка, и хищная, зловещая ухмылка исказила его лицо.
Москва, вся засыпанная снегом, была прекрасна, как невеста под венцом.
Влад ехал к старинному особнячку, который стоял себе в тихом московском переулке, поблескивая высокими окнами, и не подозревал, какие вокруг него разыгрываются страсти. До того, как выехать на место, Влад основательно поработал. Ему удалось выяснить, что квартира антиквара действительно долго стояла пустая. Родственников у старика не было, или они ничего не знали о смерти «богатого дядюшки», – неизвестно. Словом, никто не объявлялся. И вдруг…приезжает из провинции далекая родня, седьмая вода на киселе, и предъявляет права на квартиру. Быстренько все оформляет и вселяется! Вот откуда свет в окошках. И никакой мистики! Никакого колдовства и шабаша ведьм! Никаких привидений и полтергейстов! Никаких тайн! Все обычно, как манная каша.
Людмилочка была страшно разочарована, когда Влад сообщил ей, как обстоят дела. Она просто не хотела в это верить. Она чуть ли не плакала! Увы! Ничем более интересным Влад ее порадовать не мог.
– Что у тебя на работе? – равнодушно спросила она.
Они ехали в библиотеку. Тина написала заявление на отпуск за свой счет, и Людмилочке приходилось работать за двоих.
– «Террориста», который взорвал помещение охраны фирмы «Зодиак», все еще не нашли! – назидательно проговорил Влад. – И вряд ли найдут! «Нечистая сила» законам не подчиняется и милиции не боится. Нетрадиционные методы!
– Тебе как будто весело! – возмутилась Людмилочка. – Люди погибли!
Влад тяжело вздохнул. Он уже две минуты боролся с желанием закурить, и эта неравная борьба здорово подточила его силы. Наконец, он сдался, и полез в карман за сигаретами. Людмилочка беззаботно сыпала соль на его раны, не замечая этого, как все женщины. Влад переживал смерть друзей, оставшись без Сиура в этой нелегкой ситуации. Больная Лариса, убитые горем родители Димки не выходили у него из головы. Он сделал все, что мог, и даже больше… но виновника взрыва не нашли. Не было мало-мальски стоящих предположений, кто это. Влад допытывался у Никиты, что тот думает о взрыве. Неужели, он подозревает старикашку из Коломны? Такого никому не скажешь, – примут за сумасшедшего. Пришлось смириться с тем, что есть.
На всякий случай, Вадиму поручили глаз не спускать с коломенского дома. А сам Влад решил взять на себя розовый особнячок с подвалом.
– Ты должен узнать, кто поселился в квартире Альберта Михайловича! – настаивала Людмилочка.
– Какая-то троюродная тетка! Зачем тебе? Это что, имеет значение?
Влад и сам понимал, что надо выяснить все, до конца, потому и приехал. Машину он оставил во дворе, и, поскрипывая снежком, направился к соседке с первого этажа, с которой успел познакомиться. В прошлый раз он представился оценщиком недвижимости, который изучает дом как объект возможной продажи.
Бабка встретила Влада, как родного, предложила чаю с вареньем. Она сидела со своим внуком, и заодно нянчила соседского мальчишку.
– Где один, там и двое, – охотно рассказывала она о своем житье-бытье. – А мне что? Мне не трудно! Я им супчик сварю, пирожков сделаю, компотика, – накормлю, погуляю. Тут и вечер! Еще и деньги получаю. Плохо ли?
Они поговорили о состоянии дома, о деревянных перекрытиях, старых трубах, пустующих квартирах. Незаметно речь зашла о покойном Альберте Михайловиче.
– Его квартира все еще не занята? – как бы между прочим, поинтересовался «оценщик».
