– Да ты не кисни, – успокоил его Натаниэль. – Я эту картинку не увижу тоже.
– Почему?
– Потому что информация, добытая тобой, разглашению не подлежит, – объяснил Розовски, пряча все материалы, собранные Маркиным, в сейф. – Если Нисим узнает обо всем и предупредит коллег, на которых эти якобы неизвестные молодчики наехали, на нашей совести будет парочка трупов. А даже такие мерзкие типы как Нисим или Фельдман, все-таки, не должны отправиться на тот свет по нашей с тобой инициативе. Поэтому, друг мой, завтра я попросту верну Нисиму аванс и скажу, что ничего узнать не удалось.
Маркин не поверил собственным ушам.
– Вернешь? Аванс?! Ты с ума сошел, Натан! Я же работал, я же… – он задохнулся от гнева.
– Спокойнее, спокойнее, – мягко сказал Натаниэль, запирая сейф. – Кто возражает? Конечно, ты работал. Можно сказать, ты отлично сработал и заслуживаешь всяческих похвал. Я ведь не сказал – из чьих денег собираюсь возвращать аванс. Мне почему-то кажется, что на эту информацию у нас есть совсем другой покупатель.
– Кто? – насторожился Маркин. – Полиция?
– С каких это пор полиция платит частным детективам за собранную информацию? – Натаниэль фыркнул. – Ну, ты даешь. Мои бывшие коллеги спокойненько изымут у тебя любой материал бесплатно, да еще тебя же и привлекут за сокрытие важных для следствия документов… – Розовски при этом деликатно умолчал, что он и сам, случалось, действовал в прошлом точно так же – правда, испытывая нечто вроде угрызений совести. – Разумеется, не полиция. Я собираюсь предложить этот материал Фельдману, – сказал он. – Даже если он поймет, кто именно к нам обратился, ничего экстраординарного он предпринимать против Нисима не будет. Во-первых, потому что частный детектив – все-таки, не полиция. Во-вторых, понимая, что в случае чего я достану его из под земли. Вместе с тем я уверен, что побеседовав с ним, сумею убедить его прекратить грабежи собственных компаньонов. Он же не законченный идиот. Понимает, что так не может продолжаться вечно. Раз уж Нисим обратился к частному детективу, значит, не успокоится, пока не разберется. Главное – я думаю, он найдет способ впредь не трогать девушек. Вот тут я предупрежу его серьезно… Ну, а за дружескую консультацию с исчерпывающей и весьма серьезной информацией, он, полагаю, раскошелится… – Натаниэль все это произнес с интонацией насмешливой, так что Маркин так до конца и не понял – собирается его патрон встречаться с Арье Фельдманом или нет. Но вдруг, после коротенькой паузы, Розовски заговорил абсолютно серьезно.
– Знаешь, Саша, – сказал он, – а ведь я у него денег не возьму.
– Не сомневаюсь, – с мрачноватым фатализмом отозвался Маркин.
– Нет-нет, ты не понял, – по-прежнему серьезно продолжил Натаниэль. – Я не возьму с него деньги – но это не значит, что я не потребую платы. Видишь ли, в судьбе детектива совпадения играют почти такую же важную роль, как умение замечать детали. Знаешь, о чем я подумал почти сразу же после того, как ты упомянул Арье?
– Откуда мне знать… – буркнул Маркин.
– А подумал я о том, что ближайшим другом детства Фельдмана был Даниэль Цедек. Объект внимания нашего нынешнего клиента. И наш, разумеется, объект. Мало того: они и карьеру свою уголовную начинали вместе, рука об руку. Так-то, друг мой. Потом, как ты уже знаешь, их дорожки разошлись: Фельдман стал крупным гангстером, а Пеле – мелким воришкой и наркоманом. Фельдману, кстати говоря, ни разу не удалось припаять серьезной статьи. Что там статьи – он ни разу не попал на скамью подсудимых, не говоря уже о тюремной койке… Так что очень кстати пришлись все эти сведения, – Розовски кивнул на сейф. – Интересно, что может рассказать Арье о своем бывшем друге и подельнике? Вряд ли они имели в последние время деловые контакты, но все же ни тот, ни другой не живут в вакууме. И потом: дружеские связи, завязавшиеся в молодости, не так легко обрываются. Арье и Дани выросли в одном районе, чуть ли не на одной улице, вместе служили в армии. И вместе, как я уже сказал, начинали криминальную карьеру. Так что завтра я надеюсь побеседовать с господином Фельдманом… Но это не отменяет твоего задания, – спохватился Натаниэль. – Ты с утра тоже займешься Цедеком. Мне нужна исчерпывающая информация о его жизни в течение последних шести месяцев. Обрати внимание на контакты с покойным – ты ведь, надеюсь, помнишь, что сказал рабби Давид насчет помощи? Облагодетельствованные иной раз весьма странно ведут себя по отношению к благодетелям… – он сел за стол. – Бывал ли он в синагоге «Ор Хумаш»… Хотя нет, это я постараюсь выяснить сам. Все понятно?
– Все, – ответил Маркин и спрятал блокнот. – А что будешь делать ты?
– Я? – Розовски подумал немного. – Я буду сидеть и ждать, когда рабби Давид принесет нам новую мезузу. Должен же кто-нибудь оставаться в лавке, когда с потолка начнут сыпаться крупные купюры с портретами…
Маркин тяжело вздохнул, спрятал блокнот, поднялся со своего места.
– Так я пошел? – неуверенно спросил он. Розовски махнул рукой, и щуплая фигура помощника исчезла с такой скоростью, что Натаниэлю на мгновение показалось, будто Маркин просочился сквозь закрытую дверь.
Натаниэль посмотрел на часы, снял трубку, набрал номер полицейского управления.
– Коль скоро старый друг занимается этим делом, почему бы не воспользоваться… – пробормотал он, ожидая соединения.
Старший инспектор полиции Ронен Алон некогда был сослуживцем и даже приятелем Натаниэля, ныне же стал соперником и конкурентом; тем не менее, Розовски периодически обращался к нему то за информацией, то за помощью. Как, впрочем, и сам Алон.
– Инспектор Алон, – услышал он, наконец.
– Привет, Ронен, это Розовски. Как дела, как самочувствие?
– Не волнуйся, – буркнул Алон в своей обычной манере. – Даже тебе уже не удастся его испортить. Портить некуда. Как мама?
– Полетела в Москву. Впервые за двадцать лет решила навестить старых друзей… Ронен, у меня к тебе есть несколько вопросов.
– А у меня нет желания на них отвечать, – немедленно заявил инспектор, но трубку не повесил. Что уже было благоприятным признаком.
– Я слышал, ты ведешь дело об убийстве в Кфар-Барух, – сказал Натаниэль.
– Что еще ты слышал?
– Слышал, что вы уже арестовали подозреваемого и что этот подозреваемый – наш старый знакомый Пеле.
– Какой у тебя тонкий слух, Натан, – с насмешкой заметил Алон. – Но, боюсь, на этот раз он тебя подвел.
– Не знаю, не знаю, – сказал Розовски. – Слух у меня, действительно, хороший. Между прочим, в детстве я, как все советские еврейские дети, ходил в музыкальную школу. И мама была уверена в том, что из меня выйдет второй Ойстрах. Но я неожиданно для нее пошел в спортивную секцию, где в первый же день так получил по своим музыкальным ушам, что на музыкальной карьере пришлось поставить жирную точку.
– Даже твоя мама ошибается, – сказал инспектор Алон. – Хотя она, вне всяких сомнений, замечательная женщина, которой просто не повезло с сыном.
– Она тоже так думает… И все-таки: скажи, пожалуйста, вы собираетесь выпускать Пеле?
– Я уже сказал – твой музыкальный слух тебя подвел, – заявил инспектор Алон. – Насчет подозреваемого. Да, мы арестовали одного типа, причем взяли его, можно сказать, с поличным, со свитком «Мегилат Эстер», украденным из синагоги «Ор Хумаш». Так что выпускать его нет резона. Но меня интересует – с чего ты взял, что это именно Пеле? Сколько я помню, в газетах имя задержанного не сообщалось. Давай-ка не будем темнить, Натан. Кто тебя нанял и чем ты сейчас занимаешься?
Натаниэль тут же обругал себя за неосторожность.
Действительно, рабби Давид предупреждал, что имя арестованного узнал по своим, то бишь, конфиденциальным каналам.
– Что молчишь? – в голосе инспектора послышались злорадные нотки: все-таки вверг давнего соперника в растерянность.
– Н-ну, – ответил, наконец, Натаниэль, – если я скажу, что из чистого любопытства, ты мне поверишь?
– Нет, не поверю.
– Так я не буду этого говорить. И скажу тебе чистую правду: один из моих клиентов обратился с просьбой о консультативной помощи. Чисто консультативной. У него есть какой-то личный интерес в судьбе Даниэля Цедека. И он хочет знать, каким образом можно максимально облегчить его участь.
– Лучший способ облегчить свою участь – чистосердечное признание, – торжественно заявил инспектор Алон. – Причем это касается не только неназываемого мною арестанта, но и тебя, дорогой сочинитель.
– Ага! – торжествующе воскликнул Розовски. – Значит, признания от Пеле вы не получили! – и он слегка хлопнул ладонью по столу.
– Да при чем тут… – снова завел было свою песню инспектор, но Натаниэль его перебил:
– Хватит, Ронен, за кого ты меня принимаешь? Во-первых, вы арестовали Цедека, это понятно. Во-вторых, он не признал себя виновным. И это несмотря на то, что, по твоим словам, его взяли с поличным.
