прядь волос, выбившуюся у нее из-за уха.
Эванс растерялась и элементарно не знала, с чего начать. Насколько все было бы просто, будь перед ней тот, кого она любила, окажись перед ней Джером…. Можно было бы просто закрыть глаза и представить его, если бы боль не колола сердце каждый раз при воспоминаниях о нем. Она неспешно провела губами по головке, пробуя его на вкус, отчего он запрокинул голову и резко втянул воздух через ноздри. Получив подтверждение, что она движется в верном направлении, и осторожно обхватив его губами, она постепенно проталкивала возбужденную плоть в глубину рта, зажыхаясь. «Слишком», – подумала она. С ним все было слишком. Всегда.
– Глубже, Эванс, – его слова больше напоминали мольбу. Она подчинилась и сделала, как он сказал, не сводя глаз с его лица и наблюдая за реакцией на свои действия.
– Да.… Ну же, ещё, – рука в ее волосах сжалась и потянула почти до боли, но Эванс не замечала ее.
Стоны Ларссона кружили голову. Все происходящее больше и близко не напоминало наказание. Походило скорее на любовников, доставляющим друг другу удовольствие. Она прошла языком по всей длине, и Адам резко и шумно выдохнул.
– Черт, – прозвучало сдавленно. Рука на затылке опять направила ее. – Еще, – снова мольба в его голосе.
«Что со мной такое?» – Адам чувствовал, как постепенно теряет контроль над собой и над всей ситуацией. Неумелые ласки девчонки заводили сильнее самых искусных любовниц. Воображение так некстати подкинуло ее стоны в мягкую ткань дивана тогда в кабинете, приблизив разрядку. Эванс не солгала, она и вправду быстро училась. Темп нарастал. Ей явно не хватало опыта, как правильно дышать, но Адаму уже было плевать… Он просто трахал ее влажный податливый рот, который имел смелость ему перечить. Вид женщины, которую он контролировал и над которой безраздельно властвовал, стоящей на коленях перед ним, кружил голову сильнее самого крепкого виски коллекции Лиама. «Хм, Лиам. Чтобы сейчас ты сказал, маленький говнюк?» – Адам уже представлял истерику брата, если бы он увидел ее такой: полностью во власти Адама – в его руках, послушной и покорной. Мысль, тешившая самолюбие и эго, разливалась теплом в груди и подстегивала, разжигала желание получить безраздельную власть над ней, власть над тем, чем обладал его брат, над той, что всегда была с ним рядом, оберегала, заботилась и была ему безгранично преданна. И сейчас она стоит на коленях перед Адамом с его членом во рту и издает такие чарующие звуки, что можно кончить уже сейчас. Она не побоялась выйти под пули, чтобы защитить его, а сейчас теряется, как девочка. «Черт, она же и есть девочка, твою мать, да.… Как хорошо», – мысли Адама слились в неразделимый ком, контроль окончательно утерян, а удовольствие становилось несоизмеримым степени доминирования над ней. Ларссон сильнее сжимал ее волосы, направляя и задавая темп.
Эванс делала все, как он показывал, вернее, как он просил. Это должно было стать наказанием для нее, а не для них обоих. Миа сжала губы плотнее, и по телу Адама прошла судорога, от которой голова кружилась, а ноги предательски подкашивались. Он оперся руками о столешницу, пытаясь удержать равновесие и сжимая край до красных следов на ладонях. Эванс, казалось, забыла обо всем, о том, что она в его доме, и не просто в его доме, а в доме его родителей. Она забыла, что человек, стоящий перед ней со спущенными штанами, старший брат ее друга и по совместительству ее босс. Вокруг нее будто растворилось все, мир перестал существовать, осталось только оглушительное чувство превосходства над этим властным человеком. Она продолжала ласкать его член, поглаживала, покусывала, выделывала такое, за что потом, конечно, ей будет стыдно, но результат того стоил. Адам прерывисто дышал, то откидывая голову назад, то касаясь ее волос, и с силой сжимал шелковые пряди, перебирая и наматывая на пальцы.
Наказание продолжалось всего несколько минут, но для Адама это была чертова вечность. Ему хотелось кончить уже от ее вида и осознания, что его член проникает глубоко в ее маленький ротик – восхитительный теплый омут, а ее язык вытворяет такое, что просто сносило крышу. Но он терпел. Адам не мог позволить себе кончить, как какой-то мальчишка-юнец.
– Давай, мышка, ещё чуть-чуть, – он сильнее надавил ей на затылок.
«Конечно, мистер Ларссон», – померещился ему ее голос, хотя Адам точно знал, что говорить она сейчас не могла, и, слава богу. Он нашёл отличный способ ее заткнуть. Осталось довести все до логического конца. Ларссон всего лишь хотел показать ей, кто главный, что она подчиняется только его воле, но стало невыносимо хорошо.… Слишком хорошо, слишком сладко, все рядом с ней слишком: цвета ярче, звуки громче, чувства глубже, ощущения острее, и терпеть это – больше нет сил.
– Эванс, я сейчас… – он едва смог связать слова. И в этом танце она умудрялась вести.
Маленькая ручка на голой коже его ягодицы дала понять, что девчонка перед ним все поняла. Адам посмотрел вниз и увидел широко раскрытые глаза цвета грозового неба. «Какого хрена я посмотрел?» – проклял он себя, но не смог отвести взгляд. Теперь вид ее ангельского личика с членом во рту будет преследовать его ночами еще очень долго. Не в силах опустить веки он был готов смотреть, как ей не хватает воздуха с непривычки, как бушует грозовое небо в её глазах, как она давится его членом, неумело, но настойчиво подводя Адама к острому удовольствию, чтобы затем сбросить вниз. Слишком. Вот как он мог это описать.
Эванс подвела его к финалу. Адам застонал, запрокинув голову и закрыв глаза. Он был готов поклясться, что побывал в раю. Так хорошо ему давно не было ни с одной из силиконовых кукол. Она сделала все, как он хотел: сжав ладони на его ягодицах и прижимая ближе, Эванс едва не подавилась, но не позволила себе отстраниться. Адама колотило от нахлынувших ощущений. Давно оргазм от минета не оказывался настолько сильным. Кровь в ушах зашумела, голова кружилась. Он даже не сразу пришел в себя, разглядывая цветные точки, пляшущие перед глазами. Отойдя от головокружения, он посмотрел вниз: Эванс перед ним на коленях не могла отдышаться.
– Я все правильно сделала, мистер Ларссон? – с трудом произнесла она сдавленным голосом, не отводя глаз.
– Надеюсь, вы усвоили урок, мисс Эванс, – застегивая брюки трясущимися руками, Адам на негнущихся ногах вышел из библиотеки.
«Черт», – прошипел он себе под нос, закрывая дверь. «Теперь я такой же чокнутый, как и эти
