Уже не спеша, будто смакуя исторический миг, Глеб потянул из-за спины последнюю трубу гранатомета и, не скрываясь, поднялся на дорожное полотно возле коптящего черным дымом БТРа, чтобы в любой момент уйти за его броню. БРДМ еще дергался, елозил в раскисшем суглинке и лишь глубже погружался в трясину.
Головеров встал на колено и выцелил зеленый борт машины...
И сквозь рамку прицела увидел, как откинулся командирский люк и из недр брони не спеша выбрался человек, встал на башне, отшвырнул танковый шлем и аккуратно водрузил на голову армейскую пилотку. Глеб отнял глаз от прицела: на расстоянии полусотни метров, да еще в утренних сумерках невозможно было рассмотреть лица, однако он точно знал, что перед ним - Диктатор.
Выбрав место, он легко спрыгнул с увязшего броневика и, размеренно шагая, поднялся на насыпь. Встал на асфальте посередине проезжей части, на фоне горящего "Мерседеса" и по военной привычке заложил руки за спину.
Он хотел умереть достойно, повернулся лицом к смерти и теперь ждал ее, стоя "смирно". Лишь эти заложенные не по-уставному руки подчеркивали его панибратское отношение к последнему мигу; он бросал вызов, готовился умереть гордо, как подобает профессиональному воину, генералу и Диктатору.
Он не искал красивой смерти, ибо вокруг не было ни единого зрителя. Водитель из БРДМа видеть его не мог...
Не опуская гранатомета, Глеб подошел к нему на расстояние в двадцать метров и встал. Сильный ветер размахивал над головами дымной дубиной, ворочал клубами огня впереди и сзади, доносил запах жженой резины и горелого мяса.
Прошла минута, вторая...
Диктатор не моргнул глазом и лишь единожды поправил пилотку, когда порывом ветра ее приплюснуло сбоку. Испытывать его нервы не имело смысла...
Гранатомет был приведен в боевое положение, взведен курок, и палец лежал на спусковом крючке. Глеб уже не хотел что-либо изменять сейчас, заниматься обезвреживанием, делать "мягкий" спуск, да и гранатомет больше был не нужен. Он развернулся вполоборота, поймал в прицел БРДМ и выстрелил. Реактивный выхлоп гранаты смел листву с кустарника, но ветер подхватил ее, развернул и вымел на дорогу. Глеб отбросил враз полегчавшую трубу, сделал несколько шагов вперед.
- Оружие на землю, генерал! Тонкий нос Диктатора слегка вздулся, разжались стиснутые губы.
- Я безоружен. С кем имею честь...
- Подполковник Головеров, - представился Глеб. - Начальник штаба спецподразделения "Молния".
Диктатор лишь чуть приподнял брови, кивнул едва заметно - все понял. И как бы одновременно согласился со своей участью быть плененным "Молнией" - мол, мне это по достоинству...
Он так и пошел вслед за Глебом, как стоял, - руки за спину, только поза эта теперь резко изменила окраску, и Диктатор больше походил на заключенного. Головеров вел его по "зеленке" к спрятанной "Волге", однако когда вышел на проселок, понял, что в сырую погоду отсюда не выехать, колеи заполнены водой, середина и бровки раскисли так, что тонут ноги. Он на ходу изменил маршрут и направился к базе, подготовленной Шутовым, а это, если идти всегда прямо, около двадцати километров, по лесам и полям. Выходить на дороги с таким "попутчиком" было опасно, и тот отмечал это обстоятельство, по-восточному загадочно улыбался, как бы подчеркивая несолидность такой организации, как "Молния", о которой он, естественно, был наслышан. Глеб же делал вид, что все идет по распорядку, по плану и нет никаких отклонений, хотя все было враньем, вплоть до должности начальника штаба. Важно вывести его на базу, где есть возможность выйти на своих, поскольку в первую очередь в места сосредоточения закладывали средства связи. Головеров не знал, в каком состоянии сейчас находится база, обнаружена ли она режимом, есть ли там аппарат спутниковой связи и где сейчас искать деда Мазая, если нет радиостанции. Вот тогда в самом деле будет несолидно - бродить с пленным по сырым "зеленкам" и раскисшим полям...
Но на этот раз повезло: неподалеку от базы - заброшенного овощехранилища Глеб на миг уловил движение в лесополосе и, прыгнув на спину Диктатору, уложил, приплюснул его к земле.
- Лежать, генерал...
Впереди между деревьев побежали ломающиеся тени, и Головеров успел рассмотреть снаряжение бойца "Молнии", напоминающее космический скафандр.
- Мужики?! - крикнул он поднимаясь. - Выходите сюда...
Это оказалась "тройка" Шутова. "Зайцы" отделились, вычленились из лесополосы, через несколько секунд стояли перед Глебом, который вызвал недоумение больше, чем Диктатор.
- Генерала на базу, - распорядился Головеров. - Мне - связь с дедом. И фруктов. У меня пост кончился, разговляться буду.
Когда дед Мазай привел "Молнию", а была уже глубокая ночь, Глеб спал, наевшись яблок. И Марита, придя к нему в тот же миг, как он закрыл глаза, не смела нарушать сна и, сидя в изголовье, теребила в руках вязаный подшлемник, называемый в просторечии "шапочкой убивчика"...
Генерал не имел никакого желания беседовать или допрашивать Диктатора, голова болела о "зайцах", исчезнувших бесследно из Аргуна, поэтому он послал шифровку Сычу - надо было избавляться от пленника, не таскать же его по всей Чечне - и до решения вопроса велел посадить его в БМП. Шутов подготовил броник для содержания заключенного и повел Диктатора в "камеру-одиночку".
Вся бронетехника стояла в "зеленке" неподалеку от овощехранилища, где спал партизан Глеб Головеров, и генерал пошел к нему, но по пути встретился с Диктатором. Узнать человека, одетого в спецснаряжение, да еще ночью, практически невозможно, тем более если знал его лишь по фотографиям. Похоже, Диктатор имел особый нюх, дар видеть в темноте. Он остановился, повернул голову к деду Мазаю.
- Генерал Дрыгин?.. Честь имею. Есть тема для разговора.
- О чем, генерал? - Дед Мазай на секунду остановился. - Не вижу темы.
- Когда встречаются двое мужчин, есть о чем говорить.
- Хорошо, я приду, - бросил он и стал спускаться по осклизлым ступеням в овощехранилище.
Растолкать успокоившегося среди "зайцев" и потому спящего без задних ног Головерова оказалось непросто. Наконец, он приподнял голову, закрыл ладонью глаза от фонарика, а другой - понес уже яблоко ко рту.
- Ну что, напартизанился? - спросил дед Мазай.
- Все... Уезжаю домой, - пробубнил он прожевывая. - Дай поспать.
- Зачем ты брал его в плен?
- Он был без оружия.
- Куда его теперь девать прикажешь?
- Не знаю... Я тебе сдал, делай что хочешь, ты генерал.
- Через сутки национальная гвардия окончательно придет в себя, - заметил дед Мазай. - Кто действовал в Чечне - уже не секрет. Еще через сутки вся его армия навалится на нас. А нам пока не уйти отсюда, нет пяти "троек" вместе с Крестининым.
- Дед, говорил тебе, нельзя связываться с оппозицией, - хрустя яблоком, проговорил Глеб. - Это не государственный подход. У них тут свои дела и заморочки...
- Ты знаешь, почему связался! Не от хорошей жизни...
- Ничего, посмотрим, что будет, - заваливаясь, сказал бывший начальник штаба. - Голову змею я отрубил... Посмотрим, вырастет новая или нет.
И заснул, так и не дожевав яблока...
Генерал махнул рукой и отправился к Диктатору в БМП. Охранял его офицер из "тройки" Шутова, дремал в командирском кресле, а пленник, прямой и жесткий, как палка, сидел на стальной скамейке у борта и не смыкал глаз. Дед Мазай выпроводил офицера прогуляться на улице и сел напротив Диктатора.
- Мы уже с вами знакомы, генерал, - вдруг сказал он. - Только никогда не встречались.
- Каким же образом? Через Кархана?
- Кто это - Кархан?
- Бывший "грушник" Муртазин, - объяснил дед Мазай. - А ныне - гражданин Саудовской Аравии.
- Нет, не через него. - В неярком свете от лампочки лицо Диктатора напоминало маску. - Еще раньше, по Афганистану.
- Не помню...
- Позывной "Гриф" - помните? Район Кандагара, восемьдесят третий год. Это был мой позывной. А ваш - "Соболь", правильно?
- Вот как? - неподдельно изумился генерал. - Что же, свела судьба грифа с соболем...
Дед Мазай со своими "зайцами" рыскал тогда по глубоким тылам моджахедов и, когда не в состоянии был сам уничтожить "объекты", вызывал и наводил фронтовую авиацию. "Гриф" прилетал по его просьбе раз пять и "расстилал" по земле "ковер" - так называемое ковровое бомбометание, после которого ничего живого не оставалось.
- Мир тесен, - проронил Диктатор. - По одним дорогам ходили.
- Ходили, - согласился генерал. - Да вот разошлись... Значит, вспомнили "Соболя" и послали Кархана вербовать в свою команду?
- Я не знал, что "Соболь" - это "Молния", - признался он. - Один человек мне подсказал...
- Кархан?
- Если вы так называете его - Кархан.
- Кстати, тоже... бывший наш соратник, - заметил дед Мазай.
- Мне известно.
- Что же, это и есть тема вашего разговора? - решил поторопить его генерал. - Повспоминать дела давно минувших дней? Афганские подвиги?
- Нет, хотел вместе с вами, генерал, обсудить сложившуюся ситуацию, касаемую государства Ичкерия и России, - непоколебимо сказал Диктатор. Спрогнозировать будущие отношения.
