Полина вздохнула, всё это были лишь грезы… и «мобильный» разговор.
МОРГ, КАК ИЗВЕСТНО, НЕ ОБЩЕСТВЕННАЯ ПРИЕМНАЯ
Каждый убийца, вероятно, чей-то хороший знакомый.
Агата Кристи
Василий приободрился, потер зачем-то руки, глянул на пузырек со спиртом. Желание добавить дозу исчезло, и он спрятал его обратно в стеклянный шкаф…
А в это время около здания морга, невесть откуда, появился сутулый, прихрамывающий старичок с палочкой, вида неопрятного, почти бомжеватого… Морг, как известно, не общественная приемная, поэтому вечерний пришелец тут же попал в крепкие руки санитара Женьки.
— Чего тебе надо, старый? Заблудился? — с усмешкой спросил санитар. — Это морг. Помирать собрался? Но у нас без справки сюда не пускают.
— Добрый человек, — заскрипел старик, — мне сказали, сын мой тут у вас лежит, Гришунька мой, непутевый…
На голоса выглянул Малосольный.
— Чего тебе, дед? — спросил патологоанатом.
— Сын мой тут у вас лежит, Гришунька, — плаксиво повторил старик.
— Точно твой? — начальственный тоном произнес Василий. — Ну, пойдем посмотрим…
И старик поковылял за патологоанатом в мертвецкую. Малосольный подошел к столу, на котором лежал пресловутый Гриша, откинул простыню.
— Твой, непутевый? — спросил застывшего за его спиной старика.
Василий не видел, как старик неожиданно нажал на невидимую кнопку на трости, из нее с тихим щелчком выскочило длинное шило.
— Мой! — негромко, но выразительно ответил старик. — Такой же засранец, как и ты!
Патологоанатом резко повернулся.
— Что?!
Василий не успел ничего понять, как старик молниеносно вонзил шило ему прямо в сердце.
Санитар Женька на его счастье ничего этого не видел. Бурча, он вышел на крыльцо, перекурить.
— Достал нас твой Гриша. Второй месяц уже квартирует…
Тихо появившийся плачущий старик сочувствия не вызвал.
— Да, это он, мой, Гришуня, сыночек мой непутевый… Завтра заберу его…
Санитар вздохнул:
— Давай, давно уж пора… предать земле.
Старик поковылял, скрылся за углом больницы, как будто его и не было. Санитар проводил его взглядом, докурил, растоптал окурок, вошел в помещение.
— Василий, слышь, завтра дед обещал забрать жмурика, — деловито сообщил санитар.
Женька прошел дальше, в мертвецкую. Увиденное чуть не лишило его чувств. Он пошатнулся, еле устоял на ногах. На соседнем столе рядом с трупом бомжа Гриши лежал его коллега. На халате со стороны сердца расплывалось красное пятно. Еще более ужаснули аккуратно снятые и положенные на пол ботинки и носки. На пальце ноги Василия висела бирка.
А-а-а! — закричал в ужасе Женька. — На помощь, помогите!
Он кинулся к телу, раскрыл халат. Поняв, что смерть наступила мгновенно, бросился к телефону.
* * *Телефоном решила воспользоваться и Полина. Она остановила свой «Форд» у больничной проходной, набрала номер Василия, тот самый, по которому звонила не более получаса назад. Странно, но он не отвечал. Повторив безуспешно попытку, она подавила в себе раздражение, сделав скидку на «жуткие обстоятельства», случившиеся у Василия, вышла из машины, привычно показала на проходной удостоверение прокуратуры, действующее безотказно, пошла по знакомой до боли тропе к зданию морга, чтобы за шкирку вытащить захандрившего кавалера.
На входе ее чуть не сбил с ног санитар. Женя только что позвонил в милицию и теперь не знал, что делать и куда бежать.
— А где Василий? — испуганно спросила она, увидев перекошенное от ужаса лицо санитара.
— О боже, боже мой…
— Где Вася, ты можешь сказать…
— Он там, — мотнул головой Женя. — Не ходите туда…
Полина оттолкнула полубесчувственного санитара, предчувствуя ужасное, ворвалась в мертвецкую. Более беспощадной, жестокой и неприкрытой смерти она, женщина сильная и волевая, никогда не видела. Полина почувствовала, будто раскаленный кинжал вонзился в ее обнаженное сердце, она отшатнулась, стала сползать по кафелю стены, черная ночь обвалилась на нее…
«ЧЕЛОВЕК-ПМ»: ХАРАКТЕР СТРОГИЙ, РЕШИТЕЛЬНЫЙ, НЕПРЕКЛОННЫЙ
Нашли дурака! Я за вас свою работу делать не буду!
Армейский фольклор
Дежурный по ОВД «Стригунино» капитан Макаров, он же — «человек-ПМ», к 20 часам вечера ответил на двести разнообразных звонков; горожане со свойственным им садизмом жаловались на все, что можно: на лай в подъезде неустановленной собаки, пучки отрицательной энергии, шорохи за дверью, на рыжего Чубайса и загазованность воздуха. Традиционно отзвонился лично знавший Павлика Морозова районный сумасшедший, который каждый раз докладывал негативную информацию об антиобщественном поведении подростков его двора. Доставали и свои: обеспечь им выезд-приезд, отзвон-прозвон, а тут и совсем свихнулись: звони в крематорий, чтоб труп им обратно в морг вернули. Ага, из печи вынули да на стол положили. А пошлешь подальше, обижаются: мол, делаем общее дело! Ага, общее: ты посиди в дежурке, да ответь на полтыщи звонков да сотню вводных выполни… Макаров почесал лысину, пригладил на ней взопревшую прядь волос. Подумал, съесть ли бутерброд с чаем, но надо было вставать, да еще идти за водой в туалет в другой конец коридора, да наливать в чайник воду, кипятить, заваривать… И передумал. Телефоны молчали уже пять минут. До часу ночи — как раз наступало самое горячее время. Народ собирался по домам и начинал «бытовуху»: пополнял милицейскую отчетность административно-правовыми и уголовными безобразиями.
Тишина недолго изнуряла Макарова. Телефон зазвонил требовательно, напоминая, что до конца дежурства еще далеко.
— Дежурный по «Стригунино» Макаров. Что? Говорите громче! Откуда — из морга?! Опять из морга! План, что ли, не выполнили! Так… Рана смертельная… Записываю: Малосольный Василий Петрович, патологоанатом. Я правильно понял? А вы — санитар морга. Ваша фамилия? Кавычкин. Понял. Ждите, вызываю следственно-оперативную группу.
Макаров тут же набрал дежурную группу и уголовный розыск.
Баздырев в этот час вместе с Куроедовым и Ребровым потрошили здоровенных лещей — чебаков, которых Максимычу передали с Дона его земляки-казаки с поездом «Атаман Платов». Ребров, как младший по званию, сгонял на вокзал, получил у проводника объемный пакет, по пути прихватил несколько бутылок пива. И вот теперь трое предавались маленьким радостям жизни под рассказы Баздырева о прелестях донской рыбалки. Куроедов пытался оспаривать их, доказывая, что на Кубани вода чище и рыба жирнее, но Максимычу в споре равных не было.
— Фамилия у тебя какая? Куроедов! И твои предки окромя кур общипанных ничего и не ели, — приводил он сокрушительный довод.
Куроедов не успел ответить, как зазвонил телефон. Баздырев чертыхнулся, схватил со стола лист бумаги, используя его в качестве салфетки, поднял трубку.
— Баздырев. Что?! Патологоанатом? Убит? Малосольный Василий… Да-а… — он медленно положил трубку. — С полчаса назад. Проткнули сердце.
— Не спутали? — опешил Куроедов. — Я буквально пару часов назад с ним…
Ребров поставил стакан с пивом, вытер руки листом бумаги.
— А может, ошибка?
— Ага, в морге живого с мертвым перепутали, — буркнул Куроедов. Это ж как набраться надо… Ну, что, поехали.
Петрович был на дежурстве, ждал в «Жигулях».
— Куда? — без эмоций спросил он.
— В морг! — коротко ответил Баздырев.
— Зачастили… Не к добру, — изложил свое видение развития событий Петрович.
— Патологоанатома убили.
Петрович присвистнул, вздохнул:
— Серия вторая. «Возвращение санитара».
ПРОТКНУЛИ, ПОЛОЖИЛИ НА СТОЛ И БИРКУ НАЦЕПИЛИ
Коварство, как и простодушие, не знают преград. Если считаете иначе — у вас впереди много интересного.
Автор
В наружном помещении морга печальными столбами стояли главный врач больницы и санитар морга. Полина, бледная от пережитого, сидела на стуле, прижав ко рту платочек. В чувство ее быстро и профессионально привел санитар Женька.
— Привет, Полина, — не заметив состояния женщины, поздоровался Куроедов. — Как это ты раньше нас приехала?
Полина не ответила. Санитар, уже понявший деликатность ситуации, не вмешивался.
— Какой смысл двоих посылать от прокуратуры? — проворчал Куроедов. — Этот бедолага, поверь, тоже нам достанется… Только сегодня давал мне показания, представляешь? Ты смотри, как его уделали, проткнули, положили на стол, сняли ботинки да еще бирку нацепили.
— На тебя бы такую бирку нацепить — Полина посмотрела на Куроедова таким жутким и страшным взглядом, что его даже передернуло.
