– Анна? Анна, ты где?
Голос Уэстри приглушала лесная чаща. Как долго меня не было? Что он подумает, увидев, что я ищу нож, особенно после того, как я пообещала полностью ему довериться?
– Анна? – Его голос раздался ближе. Я приподняла подол платья, оторвала кусок светло-голубой материи, быстро обернула им нож, вырыла голыми руками довольно глубокую ямку и спрятала там оружие. Потом лихорадочно прикрыла ее грязью и листьями и вскочила на ноги, как раз успев все сделать к приходу Уэстри.
– Ах, вот ты где. Что ты здесь делаешь? Я беспокоился.
– Да так… Просто решила прогуляться, подумать, – ответила я, вытирая о спину грязные ладони.
– Пойдем. Понимаю, ночка не из легких, но мы должны… – он замялся, подбирая нужные слова, – через это пройти.
Я кивнула и последовала за ним к могиле, где подождала, пока Уэстри принесет тело Атеи. Он вернулся, держа ее на руках, и по моим щекам покатились слезы.
Он положил ее тело в могилу. Несколько минут мы стояли молча, потом Уэстри взял лопату, но я остановила его, схватив за руку:
– Подожди.
Я сорвала с соседнего дерева несколько розовых цветков плюмерии и опустилась возле могилы Атеи.
– Она заслуживает цветов, – не отрывая взгляда от лица девушки, пояснила я.
Я разбросала цветы по ее телу и отвела взгляд, когда Уэстри начал засыпать его землей. Смотреть не могла, но заставила себя присутствовать до конца. Потом мы молча направились в лагерь. Наш мир изменился – похоже, навсегда.
Я проскользнула в комнату около трех утра. Китти не проснулась, чему я была очень рада – на мне было рваное, покрытое кровью и грязью платье. Я выскользнула из одежды, бросила платье в мусорную корзину, натянула ночную рубашку и залезла в постель. Но сон не шел. Я знала, что мы не совершали убийство, но меня мучили навязчивые мысли о том, что это мы с Уэстри все равно виноваты в случившемся.
* * *
На следующее утро я проснулась от стука в дверь. Растерянно сев в кровати, я огляделась. Постель Китти аккуратно застелена. Я зажмурила глаза от яркого солнечного света. Который час?
Постучали еще раз, теперь настойчивее.
– Минуточку, – пробормотала я, вылезая из постели. В дверях стояла Стелла. Она укоризненно на меня посмотрела:
– Анна, посмотри на себя. Спишь до половины двенадцатого. Сестра Гильдебрандт в ярости, велела тебя найти. Твоя смена началась в восемь.
Я глянула на будильник.
– Боже, поверить не могу, уже почти полдень!
Стелла ухмыльнулась, оглядев меня с головы до ног.
– Выдалась бурная ночка? Чем ты занималась – лепила куличики из грязи?
Я оглядела грязные руки и невольно спрятала их в складках рубашки. Меня сразу настигли воспоминания о прошедшей ночи. Убийство. Нож. Сокрытие. Предупреждение Уэстри. Я надеялась, что Стелла не заметит мурашек на моих руках.
– Пожалуйста, передай сестре Гильдебрандт, я сейчас быстро оденусь и тут же приду.
– И не забудь умыться, – с упреком добавила Стелла, развернулась и отправилась прочь.
– Стелла! – крикнула я ей вслед.
– Да?
– Почему меня не разбудила Китти?
– Мне тоже интересно, – отозвалась она, на этот раз без сарказма. – Похоже, с ней что-то не так. Как будто…
– Как будто она больше не моя подруга? – Слова пронзили мое уставшее сердце, словно осколки гранаты.
Стелла взяла меня за руку:
– Не беспокойся, милая. Что бы это ни было, уверена – скоро пройдет.
Я надеялась, что она права.
* * *
После родов между Китти и сестрой Гильдебрандт завязалась какая-то странная дружба. Китти часто задерживалась в лазарете и помогала руководительнице, а на особых заданиях ее имя всегда значилось первым в списке.
Было приятно посмотреть, что Китти преуспевает в работе. В конце концов, именно об этом она всегда мечтала. Здесь она могла сделать нечто значимое. Но чем глубже она погружалась в дела, тем больше отдалялась.
Такое поведение казалось бы оправданным дома, в Сиэтле, но не в зоне боевых действий, среди войны и страданий.
– Полковник в доке сказал Лиз, что обстановка опять накаляется, – сообщила я Китти за ужином. Мы редко говорили о чем-то, кроме войны.
– Да? – ответила она, не отрываясь от книги.
– Как думаешь, опять предстоят непростые смены? – попыталась я растопить лед.
– Наверное, – зевнула Китти. – Ну, мне пора. Надо помочь сестре Гильдебрандт. Я буду в лазарете.
На другом конце столовой я заметила Уэстри, он над чем-то смеялся с Тедом и другими ребятами. Как он может быть таким спокойным и веселым после всего, что мы пережили несколько часов назад?
Я отнесла поднос на кухню и дождалась его на тропинке у кухни.
– Привет, – поздоровался он, встретившись со мной взглядом. Мы прошли несколько шагов к пристани. – Как ты? – украдкой шепнул он.
– Не очень. Не могу забыть вчерашнюю ночь и молюсь, чтобы все это оказалось страшным сном. Уэстри, скажи, что это был просто кошмар.
Он наклонился ко мне:
– Если бы я мог…
– Ты видел Ланса? – прошептала я.
– Нет, – ответил он, беспокойно озираясь, – ты не слышала?
– Что?
– Этим утром он отбыл на специальную миссию.
– Похоже на бегство, – фыркнула я.
Уэстри казался смущенным.
– Нам больше не стоит об этом говорить. Слишком опасно.
Я кивнула, вспомнив паранойю Лиз. Она была уверена, что вся база нашпигована скрытыми записывающими устройствами, и предпочитала делиться секретами только в казармах, причем исключительно в душевых комнатах.
– Увидимся вечером в бунгало?
Уэстри потер лоб.
– Я бы с удовольствием, но сегодня работаю допоздна, к тому же после вчерашнего… Я бы предпочел побыть один.
Один? Слово пронзило меня, будто стрела.
– Ясно, – ответила я, не скрывая обиды.
Уэстри попытался смягчить положение улыбкой.
– Я к тому, что мы оба слишком мало спим, надо бы лечь пораньше.
– Ты прав, – все еще в замешательстве пробормотала я.
– Кстати, после всего, что было – ты сможешь туда вернуться?
Наш маленький мир пронзил ужас, но я не была готова к тому, что Уэстри так запросто отречется от бунгало, от нас.
– Не знаю, – пробормотала я. – Мы пережили там прекрасные моменты, и я не хочу их терять.
– Я тоже.
* * *
Я вернулась в бунгало лишь через неделю, в одиночестве. Уэстри отправили на другую часть острова по каким-то делам. Он не сказал, когда вернется. Но текли дни, и я чувствовала: бунгало зовет меня, притягивает. После особенно долгой смены в лазарете, большую часть которой медсестры провели возле радиоприемника в надежде услышать последние военные новости, я не стала противиться этому зову.
Когда я вышла на пляж, уже наступили сумерки. Проскользнув к кустам, я невольно отшатнулась назад – на ступенях бунгало сидела какая-то фигура.
– Кто там? – позвала я.
Человек встал и направился ко мне. Я попятилась.
– Кто там? – крикнула я, жалея, что не взяла фонарь. Но вот фигура вышла на открытый участок, ее осветила луна. Тита.
– Анна, – обратилась она ко мне.
Что она здесь делает? Конечно, ищет Атею. У меня заколотилось сердце. Что я ей скажу?
Женщина выглядела расстроенной и усталой.
– Не хочешь зайти? – предложила я, указывая на бунгало.
Тита посмотрела на хижину таким взглядом, что я поняла – она уже заходила внутрь, возможно, много лет назад. Она покачала головой:
– Ты, наверное, забыла, что я говорила об этом месте. Оно проклято.
Она махнула рукой в сторону пляжа и вышла из чащи. Я в недоумении последовала за ней.
– Садись. – Она предложила сесть неподалеку от места, где недавно лишилась жизни Атея. Я порадовалась, что волны смыли кровь.
Несколько минут мы сидели молча, и, наконец, Тита заговорила:
– Она умерла, я знаю.
Я не нашлась, что ответить, и лишь смотрела на океан, хотя внутри у меня все замерло.
– Я предупреждала, – хмуро проговорила таитянка, – это плохое место. Недоброе. А теперь оно забрало мою Атею, нашу Атею. Знаешь, она ведь была не такая, как все.
Я тщетно пыталась сдерживать слезы, которые упрямо катились по щекам.
– Ах, Тита, – всхлипнула я, – мне так жаль…
– Успокойся, – сказала она, вставая. – Сделанного не вернешь. Твоя задача – восстановить справедливость.
Что ей известно? Или – что она подозревает? Она видела, где Уэстри выкопал могилу?
Я в замешательстве наблюдала, как она направляется к джунглям.
– Тита! Пожалуйста, подожди. Ты неправильно поняла. Если ты думаешь, что мы…
– Справедливость, – отрезала она, обернувшись в последний раз, – только так ты справишься с проклятьем.
Она исчезла в густой листве, и вскоре чаща поглотила ее. Я вздохнула и скрючилась на песке, обхватив руками колени, как делала в детстве, получив нагоняй от мамы. Ланса на острове нет, – во всяком случае, сейчас, – а японцы не пролетали над нами уже много месяцев. Тогда почему я ощущаю присутствие зла? Я подумала о ноже, покрытом кровью Атеи: он спрятан в нескольких сотнях футов, обернутый в обрывок моего платья. Никто, кроме меня, о нем не знает. Можно предоставить его в качестве улики. Я могла бы добиться справедливости, как сказала Тита. Но как можно плюнуть на убеждения Уэстри?
