– Обещаешь?
– Да. – Он чмокнул меня в нос.
Я повернулась к казармам.
– Будь осторожен.
– Ты тоже.
* * *
– Вот ты где! – прошептала сестра Гильдебрандт. Даже шепот в ее устах походил на крик. – Мне некогда выслушивать твои объяснения и отчитывать тебя, скажу только одно – ты последняя, кто спускается в убежище. Японцы на подходе. Полковник приказал женщинам спрятаться. Надо торопиться.
С колотящимся сердцем я последовала за сестрой Гильдебрандт вниз по ступенькам. Я потрогала место на платье, куда обычно прикрепляла булавку с розой, ту, что Китти подарила мне еще в Сиэтле, но не обнаружила ее. Она пропала, хотя еще утром была на месте. Я резко остановилась.
– Чего ты ждешь? – выпалила сестра Гильдебрандт.
Я растерянно посмотрела на ступеньки и обернулась.
– Просто кое-что потеряла, – пробормотала я. – Кое-что важное.
– А жизнь для тебя важна?
Я вяло кивнула.
– Тогда пойдем. Нам нужно в подвал.
Как я могла потерять булавку? Я представила, как она лежит на пляже, в песке, и волна уносит ее в океан. Меня передернуло при мыслях о Китти. Это знак: дружбе пришел конец?
Мы с сестрой Гильдебрандт спустились вниз, она заперла дверь, подняла коврик и открыла люк в полу.
– Ты первая, – указала она на темную дыру.
Я разглядела лестницу, ведущую в полумрак, где мерцало несколько фонарей. Добравшись до пола, я увидела Лиз, Стеллу и нескольких других девушек.
– Китти? – позвала я. – Ты здесь?
Никто не ответил. Я взволнованно повернулась к сестре Гильдебрандт.
– Там, – сказала она, указав на одинокий огонек в дальнем правом углу.
– Китти.
Я направилась к ней и, наконец, смогла разглядеть маленькое, испуганное лицо и растрепанные кудри. Китти с потерянным видом прижималась к стене.
– Я волновалась, что тебя нет, – всхлипнула она, утирая слезы.
Я села рядом и взяла ее за руку:
– Я здесь.
* * *
Никто не знал, что творится наверху. Часа через два, около полуночи, сестра Гильдебрандт велела Стелле помочь раздать провизию – воду и консервированные бобы. Хватит на несколько дней, даже недель. Я подумала о перспективе жизни в темноте и питании консервами, и меня передернуло.
– Держи. – Стелла протянула мне флягу. Я сделала большой глоток и с трудом проглотила воду. Привкус ржавчины.
Вдруг наверху раздались шаги. Мы все окаменели.
– Сестры, – прошептала сестра Гильдебрандт, потянувшись к висящей на стене винтовке, – выключите свет.
Мы подчинились и слушали в темноте, как шаги становятся все громче, все ближе. Послышался глухой стук, крышка люка со скрипом поднялась. Я сильнее сжала руку Китти. Господи. Японцы здесь.
Но вместо чужого языка послышался знакомый голос:
– Сестры, все чисто. Корабль повернул на запад. Можете выходить.
Все радостно закричали – все, кроме Китти, она просто молча таращилась в пространство.
– Пойдем, милая, – сказала я. – Все закончилось. Можем идти.
Подруга выглядела изумленной, словно я разбудила ее ото сна. Когда она включила фонарь, я увидела в глазах знакомый туман. Отстраненность.
– Конечно, – ответила она, встала и направилась к выходу.
* * *
– Не верится, что мы уезжаем уже завтра, – на следующее утро радовалась в столовой Лиз.
Завтра. Этого дня я боялась с того момента, как влюбилась в Уэстри. Прощание с островом означало конец нашего мира и начало нового – как я опасалась, гораздо более страшного.
– Мужчины выдвигаются утром, – добавила Стелла. Ей тоже не нравилось, что Уилл продолжит службу в Европе. – Я подумала, что, отправляясь служить в Европу, я буду к нему ближе. Если…
Я покачала головой. Война уже сказалась на Стелле – девушка ужасно похудела. Ей нужно домой, и для нее это более необходимо, чем для многих из нас.
– Этим ты его не защитишь, – возразила я. – Езжай домой, жди его там.
Она кивнула.
– Ты веришь Китти? Говорят, она собирается во Францию, в самое пекло. Присоединяется к группе, отправленной в Нормандию.
У меня загорелись щеки. Во Францию? Почему она не рассказала мне? Думает, мне все равно?
– Вот, легка на помине, – кивнула на входную дверь Стелла.
В столовой появилась Китти. Она улыбалась, ее щеки, как и прежде, приобрели изумительный розовый оттенок. Она подошла к нам, и я увидела в ее руке букет из желтого гибискуса.
– Доброе утро, девушки, – поздоровалась она. – Как завтрак?
Я почувствовала на себе пристальный взгляд Стеллы.
– Отлично, – отозвалась Лиз, не замечая повисшего в воздухе напряжения, – если ты любишь резиновые яйца.
Китти хмыкнула и положила на стол цветы, перевязанные белой лентой.
– Красивые, правда? – Она с восхищением залюбовалась ярко-желтыми лепестками на бежевой скатерти. Я, разумеется, сразу узнала эти цветы – они росли рядом с бунгало.
– Так-так, – сказала Стелла. – Похоже, у кого-то появился поклонник.
– Ой, Стелла, – игриво смутилась Китти.
– Тогда где ты их взяла? – безжалостно продолжала Стелла. Я желала только одного: чтобы она замолчала. Я не хотела ничего знать.
Китти улыбнулась и направилась к раздаточной. Стелла прокашлялась и ухмыльнулась.
– Помнишь, о чем я предупреждала еще в первый день?
Я резко встала и направилась к двери.
– Анна, – крикнула Стелла, – подожди. Я не хотела. Вернись.
Направляясь к казармам, я прокрутила в голове события прошедших недель, и меня бросило в жар. Я вспомнила, как оживлялась Китти всякий раз, когда появлялся Уэстри, и как отстранялась от меня. Конечно! Китти неравнодушна к Уэстри.
Меня будто гром поразил. Он разделяет ее симпатию? Все мужчины – за исключением Герарда – всегда предпочитали Китти, а не меня. Ее всегда первую приглашали на танец.
Письмо. Боже. Уэстри мало обеспокоило, что его мог кто-то забрать. Он решил, что его украли, не желая принять мое признание в любви, надежду на совместное будущее?
Я пнула камень и покачала головой, пытаясь отогнать дурные мысли. Нет, мне нельзя об этом думать, не сейчас. Завтра мы уезжаем. У нас осталось несколько часов. Нет времени на всякую чепуху.
* * *
– Вот и все, – вздохнула Китти на следующее утро после завтрака. Она наклонилась, чтобы застегнуть сумку, которая почему-то казалась меньше того огромного тюка, который я втащила в комнату десять месяцев назад. Китти тоже оставила свою частичку на острове.
– Я улетаю через час, – отстраненно сообщила она, глядя в окно, на зеленые холмы. Она часто туда смотрела. Интересно, что ее так влекло?
– Мы с сестрой Гильдебрандт завтра присоединимся к отряду, который направляется во Францию. А потом…
Она замолчала. Китти во Франции. Совсем одна. Эта мысль ужасала меня, как когда-то ужасала мысль о том, что она в одиночку поедет сюда, на южный остров. Не важно, какие чувства она питает к Уэстри. Я знала, что где-то в глубине, под крепкой броней, образовавшейся от эмоциональных травм, все еще скрывалась моя подруга. Но на этот раз я с ней не поеду.
– Ах, Китти! – воскликнула я, вскочив на ноги. Вот бы к ней пробиться. – А я и не знала! Как же так получилось?
Китти пожала плечами, взяла сумку и посмотрела на меня долгим взглядом.
– Наверное, так решил остров, – наконец пробормотала она.
– Нет, Китти, не говори так. – В моем голосе ощущались панические нотки. Наша дружба завершалась. Я задумалась о том, какая я была подруга для Китти. Я могла проводить с ней больше времени. Лучше поддерживать в последние недели беременности – но разве я не помогала? Главное – надо было с самого начала быть честной и рассказать ей о бунгало, ну, и вообще обо всем. Я не делилась с ней своими секретами – хотя обещала совсем другое.
– Китти, – взмолилась я, – я все та же Анна. Уверена – в глубине души ты тоже все та же Китти. Я хочу одного – чтобы мы по-прежнему были подругами.
Она посмотрела на меня незнакомым взглядом. Ее глаза казались усталыми, постаревшими, ожесточенными.
– Я тоже, – неожиданно мягко ответила она, отвернувшись. – Но, боюсь, сейчас это уже невозможно.
Я кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– До свидания, Анна, – не глядя на меня, попрощалась Китти. Ее тон был слишком сухим. Так она говорила с прислугой в доме или с продавцами в магазинах. Мне хотелось крикнуть: «Китти, немедленно остановись! Давай все вернем». Но я стояла молча, чересчур изумленная и расстроенная, чтобы произнести хоть слово.
– Удачи тебе, – бросила она, – во всем.
Дверь закрылась, воцарилась тишина. Я разрыдалась. Как она могла так уйти? Почему была так холодна?
Когда часы пробили одиннадцать, я заставила себя подняться. Я обещала Уэстри попрощаться перед отлетом, а его рейс через полчаса, сразу после моего.
Я поставила сумку у двери, глянула в зеркало на красные, опухшие глаза и едва себя узнала.
* * *
Сначала я испугалась, что не найду его среди густой толпы солдат в зеленой форме. Маленький отряд остался на острове, но большая часть военнослужащих – в том числе и Уэстри, – отправилась на новые места службы. Франция. Великобритания. И лишь немногие счастливчики вроде меня уезжали домой.
