Яхмос вздохнул:
– Не будь такой нетерпеливой, Сатипи. Момент был… неподходящим.
– Ну да! – сердито воскликнула Сатипи. – Другого я и не ждала! Ты всегда так говоришь. Но правда в том, что ты боишься отца… ты робок, как овечка… только блеешь, но не в состоянии говорить, как мужчина! Помнишь, что ты мне обещал? Из нас двоих я больше похожа на мужчину! Ты обещал мне, клялся: «Я попрошу отца сразу, в первый же день». А на самом деле…
Сатипи умолкла – не потому, что закончила, а чтобы перевести дух, – и Яхмос воспользовался паузой и мягко возразил:
– Ты ошибаешься, Сатипи. Я начал разговор – но нас прервали.
– Прервали? Кто?
– Нофрет.
– Нофрет! Эта женщина… Неужели твой отец позволяет наложнице прерывать разговор о делах со старшим сыном? Женщины не должны вмешиваться в дела мужчин.
Возможно, Яхмос был бы не против, чтобы Сатипи сама следовала правилу, которое так красноречиво провозглашала, но раскрыть рот ему не дали. Жена продолжала:
– Твой отец должен немедленно поставить ее на место.
– Мой отец, – сухо ответил Яхмос, – не выказывал признаков неудовольствия.
– Это неприлично, – заявила Сатипи. – Имхотеп пляшет под ее дудку. Позволяет Нофрет говорить и делать все, что ей взбредет в голову.
– Она очень красива… – задумчиво произнес Яхмос.
Сатипи фыркнула:
– Да, внешность у нее недурна. Но манеры! Воспитание! Она грубит нам без зазрения совести.
– Может, это вы ей грубите?
– Я – просто образец вежливости. Мы с Кайт обращаемся с ней с величайшим почтением. Во всяком случае, ей не на что жаловаться твоему отцу. У нас есть терпение, у меня и Кайт, и мы ждем своего часа.
Яхмос пристально посмотрел на жену:
– Что ты имеешь в виду – своего часа?
– Это чисто женское, ты не поймешь. У нас свои методы – и свое оружие! Нофрет лучше бы поумерить гордыню. Где в конечном счете оказывается любая женщина? На женской половине дома – среди других женщин, – многозначительно произнесла Сатипи. – Твой отец не всегда будет тут… Он снова уедет в свои поместья на Севере. И тогда… увидим.
– Сатипи…
Она рассмеялась, громко и звонко, и вернулась в дом.
IIУ пруда бегали и играли дети. Два сына Яхмоса – милые и красивые мальчики, больше похожие на Сатипи, чем на отца, – трое детишек Себека, младшая из которых едва научилась ходить, и Тети, серьезная четырехлетняя дочь Ренисенб. Они смеялись, кричали, бросали друг другу мячи, а иногда громко ссорились и визжали, сердясь друг на друга.
Имхотеп сидел рядом с Нофрет и потягивал пиво.
– Дети очень любят играть у воды, – пробормотал он. – Так было всегда, насколько я помню. Но, клянусь Хатор, сколько от них шума!
– Да, а могло бы быть так тихо… – тотчас же откликнулась Нофрет. – Почему ты не прикажешь им уйти, пока ты здесь? В конце концов, когда хозяин дома желает отдохнуть, ему следует оказывать должное уважение. Ты согласен?
– Я… ну… – Имхотеп колебался. Мысль была новой, но приятной. – На самом деле они мне особенно не мешают, – с сомнением закончил он, а затем так же неуверенно прибавил: – Они привыкли играть здесь, когда захотят.
– Конечно, но только когда тебя нет, – поспешила согласиться Нофрет. – Но мне кажется, с учетом того, что ты делаешь для семьи, они должны проявлять к тебе больше почтительности… и уважения. Ты слишком мягок – слишком снисходителен.
Имхотеп умиротворенно вздохнул:
– Знаю, это мой недостаток. Никогда не настаивал на формальностях.
– И в результате эти женщины, жены твоих сыновей, пользуются твоей добротой. Они должны понимать, что, когда ты возвращаешься сюда, желая отдохнуть, тебе требуются тишина и покой… Послушай, я пойду и скажу Кайт, чтобы она забрала своих детей – и остальных тоже. Тогда ты насладишься покоем.
– Ты заботливая девочка, Нофрет, да, хорошая девочка. Всегда думаешь о том, чтобы мне было хорошо.
– Если тебе хорошо, то и мне тоже, – промурлыкала Нофрет.
Она встала и пошла к Кайт, которая стояла на коленях у воды и помогала отправить в плавание маленькую модель барки своему второму ребенку, мальчику с довольно капризным лицом.
– Уведи детей, Кайт, – приказала Нофрет.
Та подняла на нее удивленный взгляд:
– Увести? Что ты имеешь в виду? Они тут всегда играют.
– Не сегодня. Имхотепу нужен покой. Твои дети слишком шумные.
Грубое лицо Кайт залилось краской:
– Выбирай выражения, Нофрет! Имхотепу нравится смотреть, как играют дети его сыновей. Он сам это говорил.
– Не сегодня, – повторила Нофрет. – Он послал меня сказать, чтобы ты увела весь этот шумный выводок в дом, чтобы он мог посидеть в тишине – со мною.
– С тобою… – Кайт умолкла на полуслове. Затем встала и пошла к беседке, где полулежал Имхотеп. Нофрет последовала за ней.
Кайт сразу взяла быка за рога:
– Твоя наложница говорит, чтобы я увела детей. Почему? Что они делают плохого? Почему их нужно прогнать?
– Я думала, что желания хозяина дома достаточно, – тихо сказала Нофрет.
– Конечно, конечно, – с раздражением ответил Имхотеп. – Почему я должен объяснять причины? Чей это дом?
– Мне кажется, это она хочет, чтобы дети ушли. – Кайт повернулась к Нофрет и окинула ее презрительным взглядом.
– Нофрет заботится о моем удобстве… о моем удовольствии, – сказал Имхотеп. – В этом доме это больше никого не интересует… за исключением разве что бедняжки Хенет.
– Значит, детям тут больше нельзя играть?
– Нельзя, когда я прихожу сюда для отдыха.
Гнев Кайт неожиданно прорвался наружу:
– Почему ты позволяешь этой женщине настраивать тебя против семьи? Почему она приходит сюда и вмешивается в домашние дела? В давно заведенный порядок?
Имхотеп вдруг перешел на крик. Он почему-то чувствовал потребность оправдаться.
– Я решаю, какой порядок должен быть в доме – а не ты! Все вы хотите поступать так, как вам хочется, устраивать все так, как вам удобно… А когда я, хозяин, приезжаю домой, моим желаниям не уделяют должного внимания. Но позволь напомнить тебе – здесь я хозяин! Я постоянно забочусь о вашем благополучии, работаю не покладая рук, и что получаю в ответ – благодарность, уважение к моим желаниям? Нет. Сначала Себек дерзит и ведет себя непочтительно, а теперь ты, Кайт, пытаешься меня запугать! Зачем я всех вас содержу? Берегись, или я перестану о вас заботиться. Себек говорил о том, что хочет уйти, – пусть уходит и забирает с собой тебя и твоих детей.
Кайт на мгновение застыла. Ее грубое, неподвижное лицо оставалось бесстрастным.
– Я уведу детей в дом. – Ее голос был лишен каких-либо эмоций.
Сделав пару шагов, она остановилась рядом с Нофрет и тихо сказала:
– Это твоих рук дело, Нофрет. Я этого не забуду. Нет, не забуду…
Глава 5
Четвертый месяц разлива, 5‑й день
Имхотеп удовлетворенно вздохнул, завершив свои церемониальные обязанности жреца Ка. Ритуал соблюдался до мельчайших деталей – Имхотеп во всех отношениях был чрезвычайно добросовестным человеком. Он наполнил священные сосуды, воскурил благовония, совершил полагающиеся приношения еды и питья.
Теперь, в прохладной тени соседнего грота, где его ждал Хори, Имхотеп снова превратился в землевладельца и делового человека. Вдвоем они обсуждали хозяйство, цены на рынке и прибыль, полученную от продажи зерна, скота и леса.
Примерно через полчаса Имхотеп с довольным видом кивнул.
– У тебя настоящий талант к коммерции, Хори.
– Иначе и быть не могло, – улыбнулся помощник. – Я уже много лет веду твои дела.
– И всегда был предан мне… Послушай, я хочу с тобой кое-что обсудить. Это касается Ипи. Он жалуется, что все им командуют.
– Он еще очень молод.
– Но у него большие способности. Ипи считает, что братья не всегда к нему справедливы. Себек, похоже, груб и придирчив, а неизменная осторожность и робость Яхмоса его раздражают. Ипи горяч по натуре; он не любит, когда ему указывают. Более того, он утверждает, что указывать ему имею право только я, его отец.
– Совершенно верно, – согласился Хори. – И мне кажется, Имхотеп, что у твоего хозяйства есть один недостаток. Могу я быть откровенным?
– Конечно, мой добрый Хори. Твои слова всегда взвешенные и разумные.
– Тогда я вот что скажу. Когда ты уезжаешь, Имхотеп, здесь должен оставаться человек, обладающий реальной властью.
– Я поручаю все дела тебе и Яхмосу.
– Конечно, мы заменяем тебя в твое отсутствие… но этого недостаточно. Почему бы тебе не сделать одного из своих сыновей совладельцем – заключить с ним официальный договор?
Имхотеп, нахмурившись, мерил шагами небольшой грот.
