– Пусть спят. Они так частенько… Выпьют, поговорят, а потом спят до рассвета. Я их укрою от ночной свежести, не беспокойтесь.
Подруги и не думали беспокоиться. Куда больше их беспокоил вопрос, как они теперь доберутся до своего дома? Оставшись без провожатого, они всерьез озадачились этим вопросом. Транспорт уже не ходил. Надо было ловить такси или идти пешком.
– Хочу проветриться!
– Ночная прогулка по берегу моря может пойти нам только на пользу.
Но идти вдвоем подругам было страшновато. Не то, чтобы они всерьез опасались чего-то, но ведь ночью так легко заблудиться.
– Вас проводить? – внезапно услышали они знакомый голос.
И обернувшись, увидели Тимофея. Он смотрел на них со своим обычным выражением – легкая мягкая улыбка и странно медлительные движения. Создавалось впечатление, что Тимофей не до конца управляет своим огромным телом. Руки и ноги двигаются не так быстро, как это бы хотелось их хозяину. И это порядком его сердит.
– Это ты! Тоже был на празднике?
Но Тимофей покачал головой.
– Нет, я не люблю шумных застолий. Я пришел потому, что знал, сегодня папа обязательно выпьет и заснет. Он каждый год засыпает тут.
– И ты пришел, чтобы проводить нас до дома? – восхитилась пьяненькая Кира, несмотря на все старания оставаться трезвой, у нее ничего не вышло. – Какой ты милый!
Тимофей порозовел от удовольствия. И даже осмелился спросить у девушки:
– Так мы теперь с тобой действительно?..
– Что?
– Ну, жених и невеста?
Кира рассмеялась в ответ и, будучи в самом веселом настроении, кивнула. Тимофей порозовел еще больше. Тоже засмеялся. И дорога до дома показалась подругам вполне безопасной. В обществе такого здоровяка им нечего было страшиться. Подруги отпускали своему охраннику один комплимент за другим. И парень от них становился все более и более счастливым.
– Даже если бы тут появился сам «сочинский» маньяк, ты бы и с ним справился? – кокетничая, поинтересовалась у него Кира.
Но Тимофей внезапно побледнел и испугался:
– Нет! Нет, не говорите так! Не надо!
– Что? Не справился бы?
– Не надо об этом говорить! – воскликнул в явном страхе Тимофей. – Он может услышать и снова вернуться!
– Перестань! – рассмеялась Кира. – Ты ведь не маленький, чтобы верить в такую ерунду. Ты же понимаешь, что маньяки не обладают уникальным слухом. Они не могут слышать то, что происходит на расстоянии сотни километров от них.
– А вдруг он сейчас где-нибудь рядом?
– Где?
– Ну… тут.
– Тут только мы двое и ты. Никто из нас не может быть «сочинским» маньяком.
– Почему это?
– Ну, вот тебе сколько лет?
– Скоро будет тридцать пять.
– Видишь. В начале девяностых, когда этот тип тут орудовал, тебе было э-э-э… лет десять.
– Пятнадцать.
– Все равно ты никак не мог быть им. И мы тоже, потому что твои ровесницы, да еще и девушки.
Так, болтая о чем угодно, подруги в обществе Тимофея продвигались к дому.
– Тимофей, а что ты думаешь по поводу людей, которые шуровали у вас на участке?
– Родители говорят, это привидение.
– И ты в это веришь?
– Я сам много раз видел призрак женщины.
– Именно ее?
– Да, ее. Женщину… молодую.
Больше Тимофей ничего не сказал. Было видно, что тема эта ему неприятна. Сами подруги не стали приставать к парню. Что в саду копалось не привидение, а реальный, очень даже живой и дееспособный человек – это подруги понимали прекрасно и сами. Странно, что дядя Паша не допетрил до такой простой мысли. Призраки существа бестелесные и бесплотные. Чем им землю копать? Ни лопата, ни мотыга у них в руках просто не удержатся.
И Леся, едва подруги избавились от хмуро молчащего Тимофея и скрылись в своем домике, сказала:
– Привидения мебель двигать и землю в саду копать не могут. Вот поплакать и постенать – это да, с этим я согласна.
– Да и то само их существование – предмет спорный.
– Как же спорный! – тут же возразила Леся. – У нас в Питере в Инженерном замке до сих пор призрак императора Павла бродит.
– Так его там убили.
– А Настеньку в доме у дяди Паши убили. Вот и ходит, бедная, плачет. О судьбе своего ребеночка сокрушается.
– Да! Ребенок еще этот!.. – спохватилась Кира. – Хотя какой он теперь ребенок! Мальчишка родился в начале девяностых, сейчас ему уже лет двадцать или даже чуть больше. Совсем взрослый парень.
– И что ты думаешь? Это он бродил по дому, где когда-то жила его мать?
– Не знаю, не знаю. Много разных мыслей в голове. И про мужа Настеньки, этого Михаила Бабкина узнать надо бы. Где он? Что с ним? Может, мужик чего-то когда-то припрятал у себя в доме, а теперь спохватился?
– Что же так поздно?
– А мало ли какие ситуации в жизни бывают. Не мог раньше захоронку распотрошить. Болел, в коме лежал, в тюрьме сидел…
– Вот-вот! В тюрьме – это самое вероятное! – оживилась Леся. – Ведь этот Бабкин и дом свой спешно и по доверенности продавал, чтобы денег на адвоката и подкуп судей собрать. Только все-таки странно, если сам бывший хозяин прибыл, чего он так долго по дому болтался? Привидение ведь дядю Пашу давно донимает.
– Да, но активно вредительствовать оно только в последнее время принялось. До того дело у привидения слезами и стонами ограничивалось.
– По дому еще блуждало.
– Но не пакостило!
– И что ты думаешь? Кто-то живой и здоровый переоделся в призрака, чтобы без помех шастать по дому и саду дяди Паши?
– А ты сама так не думаешь?
– Думаю. Но кто именно повадился ходить к дяде Паше и тревожить его?
У подруг было несколько вероятных претендентов на роль привидения. Кто-то активно рылся в саду у дяди Паши. И кто это мог быть?
– Знаешь, я вот снова в голове сегодняшний день прокручиваю. Очень мне не понравилось, как себя маг повел. Вроде бы даже струсил он.
– Да, мне тоже так показалось.
– Но жена его при этом явно не в курсе.
– Она была растеряна, как и мы с тобой.
– И о чем это говорит?
– У мага была какая-то от жены тайна? И эта тайна была связана с Настенькой?
Кира не ответила. Она лежала и раздумывала. Несмотря на явный успех подруг в деле раскрытия преступлений, методы их работы были сугубо женскими. Мужчине их понять было просто невозможно. Всемирно известный Шерлок Холмс и его создатель Артур Конан Дойль исходили из строгой цепочки логических построений. Изучать эту цепочку было в высшей степени занимательно, но сами подруги никогда бы не додумались до тех выводов, которые делал известный сыщик.
Сами они действовали иначе. Они в куда большей степени отдавались на волю своей природной женской сущности, исходили из интуиции, делая выводы и выстраивая цепочку «жертва – преступник». И сейчас поведение мага показалось им каким-то странным, не вполне укладывающимся в заурядную ситуацию, когда мага пригласили на место преступления, он верно его указал, и этим, казалось бы, должно было все и закончиться.
– Никанор очень близко принял к сердцу то, что произошло двадцать лет назад в доме дяди Паши.
– И это странно.
Но пока ехать к магу у подруг не было повода. Завтра они должны были встретиться с Еленой Николаевной, врачом-педиатром, когда-то пользовавшей сына бедной Настеньки. Если кто и мог рассказать о судьбе несчастного сиротки, то это была именно она. И подруги возлагали на эту встречу большие надежды.
– В больнице, где она работала в те годы, должны знать о ее судьбе.
– Что-то они нам там про эту Елену Николаевну точно скажут.
С тем они и уснули. Как провалились в темноту. Проспали всю ночь, как говорится, без задних ног. Никакие привидения или живые люди их не навещали. Никто не приходил. Все словно сговорились дать подругам возможность прийти в себя и отдохнуть, отключившись от всех насущных проблем.
Утром подруг разбудила тетя Катя.
– Девочки мои, красавицы золотые, не хотите ли позавтракать? – вкрадчивым голосом осведомилась она, деликатно постучавшись в дверь.
Надо сказать, что домик, в котором жили подруги, обладал многими достоинствами. Он был светлый, довольно просторный, стоял в глубине большого сада, и поэтому тут всегда было довольно много тени. Но при этом в нем не работал кондиционер, его заменял один лишь напольный вентилятор, мощности которого никак не хватало на то, чтобы обеспечить прохладным воздухом все помещение. И к тому же стены дома были тонкими, сколоченными из досок, они давали укрытие от солнца или ночной свежести, но совершенно не обеспечивали звукоизоляции.
Возможно, тетя Катя и сама до определенной степени не понимала, насколько тонки и проницаемы для звука стены ее летнего домика. Но сейчас ее голос прозвучал так явственно, словно тетя Катя находилась у кроватей подруг, а не за стенами домика.
Кира высунулась в окно и, жмурясь от ярких лучей солнца, весело произнесла:
– Тетя Катечка, конечно, мы позавтракаем. Голодные, словно стая пантер!
