Чай был довольно-таки неплохой и отменно заварен. Старушка угощала гостя исключительным крыжовенным вареньем и домашним печеньем, а заодно перемывала кости всем своим соседям – поговорить она любила, а новый собеседник ей попадался нечасто.
Леня слушал хозяйку вполуха, пока та не упомянула в своем кратком обзоре соседей Аглаю Михайловну Сковородникову. Тут он насторожился и весь превратился в слух.
– А Аглая-то тоже хороша! Вот ты, мил человек, скажи – много ли в ЗАГСе платят?
– Вряд ли много, – ответил «мастер», накладывая в розетку замечательное варенье.
– Вот и я думаю, что вряд ли. А к Аглае за последний-то год чего только не привозили – и диван новый, и машину стиральную, самую иностранную, и холодильник наилучший… Вот с каких это бы денег?
– Не знаю, – честно ответил Маркиз, откусывая печенье.
Впрочем, старушка и не ждала от него ответа – вопрос ее был чисто риторическим.
– От полюбовника деньги! – заявила она горячим шепотом, вплотную придвинувшись к своему молодому гостю. – Вот как Бог свят – от полюбовника у нее деньги!
– Да что вы? – удивился Леня. – Она же вроде в возрасте уже?
Старушка, которую ничуть не удивила осведомленность телефонного мастера о возрасте жильцов их дома, махнула рукой и проговорила:
– И-и, да какой там у ней возраст! Еще шестой только десяток! Молодая совсем. Так ведь и полюбовник-то – не мальчик, один раз я его видела, шел он к ней – сутулый такой, на палку опирается… Так что с того – должно, богатый… А иначе – откуда у ней деньги? Ты сам-то посуди!
Леня вынужден был согласиться с этими соображениями. Перед его глазами встала картина: лысый мужичок – наемник, семенивший, прихрамывая, по набережной, и двигавшийся навстречу ему сутулый старик с темной тростью в руках… Да, Аглая Михайловна явно знает больше других о подоплеке происходящих событий, и мысль поставить ее домашний телефон на прослушивание была исключительно правильной!
Леня допил чай, поблагодарил разговорчивую хозяйку и откланялся. Старушка еще раз попыталась предложить ему свою «благодарность» и вновь натолкнулась на его вежливый, но упорный отказ.
Дома Маркиз отклеил замечательные накладные усы, снял неузнаваемо изменивший его грим и снова стал похож на самого себя. Дождавшись вечера, он включил свою систему прослушивания. Однако телефон Аглаи Михайловны упорно молчал – она никому не звонила, и ее жизнью тоже совершенно никто не интересовался.
Леня подумал, что так можно ждать развития событий хоть до бесконечности, и решил первым сделать свой ход, чтобы тем самым вынудить Аглаю Михайловну к ответным действиям.
Он набрал ее номер, дождавшись ответа, придал своему голосу некоторую умеренную милицейскую хрипотцу и нагловатую начальственную интонацию, и заговорил:
– Гражданка Сковородникова?
– Да, а что такое, кто это спрашивает? – В голосе Аглаи Михайловны зазвучали нотки несомненного беспокойства.
– Следователь Знаменский, Павел Павлович! – ответил Леня, вспомнив популярный советский телесериал.
– А что такое, что случилось, почему вы мне звоните? – Волнение в голосе Аглаи стало еще больше очевидным.
– Пока еще ничего, можно сказать, не случилось, – с мрачной решительностью заявил Маркиз, – но очень даже может случиться… Короче, я с вас должен снять показания.
– Что снять?! – ужаснулась Аглая.
– Показания, – повторил Маркиз, – то есть допросить вас. Завтра я не могу, на завтра у меня назначен следственный эксперимент… – Леня сделал вид, что раздумывает и листает ежедневник, и зашуршал бумажками, – а вот послезавтра, пожалуйста, извольте прибыть! Городскую прокуратуру, надеюсь, знаете? Так вот, кабинет номер пятьдесят один, – Маркиз вспомнил номер квартиры гостеприимной старушки, которой он несколькими часами раньше чинил неисправный телефон, – пятьдесят один, запомните! Скажете на вахте, что вы – ко мне, к следователю Знаменскому. Разовый пропуск для вас будет приготовлен.
Маркиз повесил телефонную трубку, чтобы не дать Аглае Михайловне возможности задать ему какой-нибудь каверзный вопрос, и снова включил свою подслушивающую систему.
Наживка была заброшена, и он не сомневался, что рыба должна вскоре клюнуть.
Действительно, не прошло и минуты, как Аглая Михайловна сняла трубку своего телефона.
– Это я, – тревожно и быстро проговорила она, едва дождавшись ответа.
– Ты зачем звонишь? – ответил ей злой и недовольный мужской голос. – Сколько раз я тебе говорил – только в самом крайнем случае!
– Это он и есть – самый крайний случай! – едва ли не прокричала Аглая дрожащим голосом.
– Что случилось?
– Мне только что звонил следователь!
Мужчина выдержал достаточно большую паузу – Леня подумал даже, не оборвалась ли связь, но наконец в трубке вновь зазвучал его глухой недовольный голос:
– Что еще за следователь?
– Следователь прокуратуры! Он вызывает меня на допрос! Что делать, что делать?! – Волнение Аглаи Михайловны перерастало уже в настоящее отчаяние.
– Когда? – лаконично осведомился мужчина.
– Послезавтра!
– Куда? – собеседник Аглаи Михайловны был все так же насторожен и немногословен.
– В городскую прокуратуру!
– Как зовут следователя? Я попробую по своим каналам навести о нем справки…
– Знаменский… следователь Знаменский.
– Что?! – в голосе мужчины зазвенела злость, смешанная с изумлением. – Знаменский?!
– Да… Павел Павлович Знаменский…
– Дура! – взревел мужчина. – Круглая идиотка! Он же тебя купил! И ты мне кинулась звонить?! Да он только этого и добивался! Повесь сейчас же трубку и никуда не выходи!
В трубке послышались короткие гудки отбоя.
Маркиз несколько секунд молча смотрел на динамик подслушивающей системы – и вдруг вскочил. Он понял, что сейчас произойдет. Понял, куда сейчас отправится худой сутулый мужчина с темной тростью. Понял, почему тот приказал своей – отнюдь не блещущей умом – помощнице сидеть дома.
Маркиз начал быстро одеваться.
– Ты куда? – осведомилась Лола, выглянув из соседней комнаты с Пу И на руках.
– Идиотку одну спасать! – выскакивая за дверь, выкрикнул Маркиз.
Со шкафа раздался хриплый голос попугая:
– Кошмар-р! Кр-ругом тр-рупы!
Аглая Михайловна Сковородникова сидела в кресле, испуганно уставившись на телефон. Почему этот человек так на нее рассердился? Она все делала так, как он велел, беспрекословно выполняла его приказы! Из-за него она даже совершила настоящее должностное преступление, подменив документы в архиве, она все делала для того, чтобы история с его подложным именем не выплыла наружу… правда, он ей платил, и весьма неплохо, но какими деньгами можно оплатить ее бессонные ночи и измотанные нервы? Так почему же он сейчас так разозлился на нее? Что она сделала не так? Позвонила ему? Но ведь она была в ужасе, вызов в прокуратуру совершенно выбил ее из колеи! И ведь он сам разрешил ей позвонить по этому телефону в случае самой крайней необходимости, в случае смертельной опасности – а разве это не тот самый случай?
В квартире стояла мертвая тишина, только еле слышно тикали настенные часы, и из кухни доносились размеренные звонкие шлепки капель, падавших из плохо закрученного крана.
Аглае Михайловне стало страшно, невыносимо страшно. Она вспомнила лицо того человека – холодное, безжалостное, насквозь фальшивое… Она ничего не знала о нем, кроме его подложного имени, которым сама же и «снабдила» его, отыскав в архиве документы одинокого мертвеца подходящего возраста.
Впрочем, даже его настоящего возраста она на самом деле не знала: он изображал из себя пожилого человека, всячески подчеркивая свою старческую немощь, болезненность; медленно ходил, опираясь на палку… Но временами он распрямлялся, становился гибким и стремительным, как дикий зверь, как опасный и безжалостный хищник…
Аглая Михайловна подозревала, что и седина его – фальшивая, искусственная, и морщины тщательно наведены гримом…
«Почему он сегодня так разозлился на меня? – спрашивала себя Аглая уже который раз за сегодняшний вечер. – Что я сделала не так? Почему он так рассвирепел, услышав фамилию следователя из прокуратуры? Следователь Знаменский… Павел Павлович…»
Это имя казалось ей смутно знакомым. Удивительно знакомым. О чем-то оно ей напоминало…
И вдруг Аглая Михайловна вспомнила популярный телесериал советских времен – «Следствие ведут знатоки»… Знатоки. Знаменский, Томин и Кибрит. Следователя Знаменского, главного в этой бригаде знатоков, звали именно Павлом Павловичем!
Ну надо же, как ее провели! Понятно теперь, почему он так разозлился! Что ж, и на старуху бывает проруха! А почему он велел ей сидеть сегодня дома, никуда не выходить?
И тут же Аглая Михайловна поняла, почему.
И от страха мурашки побежали по ее коже.
