Мгновенная радость, охватившая Лизу, едва она услышала шорох протекторов и короткий гудок автомобиля, сменилась разочарованием. Конечно, учитывая трагический Лизин вывод — «Никому не нужна!», появление хотя бы одного поклонника из двух возможных должно было исправить положение. Теперь ей не нужно горько оплакивать свое одиночество в великолепный летний вечер. Но, увы, поклонник оказался не тот.
— Елизавета! — вскричал господин Рудницкий, по пояс высовываясь из салона, как кукушка из часов. — Лиза!
Уж он-то точно дрожал от счастья!
— Я, — с трудом натянула на лицо улыбку Лиза. Она использовала для ответа лаконичное местоимение, так как в более длинном предложении почувствовался бы холод.
Черная надпись фломастером на визитке, сопровождаемая жирным восклицательным знаком! Просьба позвонить? Даже не просьба, а требование! Приказ отчитаться в получении букета. Так расценила эту надпись Лиза. Почему Руслан не вложил в цветы бумажку с романтическим четверостишием? Пусть не своим, а лермонтовским… А еще лучше — с изящным японским хокку. Почему он только исчеркал ламинированный прямоугольник черным фломастером? Почему черным? Неужели в природе нет других цветов? Ну, написал хотя бы синим или зеленым…
Как трудно угодить девице, которой вы не нравитесь!
— Я рад тебя видеть, Лиза! Ты получила цветы?
— Ой, спасибо! Розы прекрасны. Прости, что не позвонила тебе. Я собиралась! Но столько работы! Закрутилась, — затараторила краснощекая врушка. Потом Лиза умолкла и поморщилась. Она врала, и была сейчас себе противна. Ну почему она должна врать?! Почему она должна делать то, что ей неприятно? Она ненавидит неискренность, ложь! Ей приходится врать из-за него! Из-за его дурацкого букета! Зачем он прислал ей эти чертовы розы?
— Садись!
— Что ты! — отшатнулась Лиза. — Не хочу! На улице так хорошо.
Руслан захлопнул дверцу. Автомобиль заурчал, плавно отъехал на десять метров и остановился в месте парковки. Вновь появившийся Руслан махнул в воздухе рукой с брелком, включая сигнализацию, и пошел навстречу Лизе, улыбаясь и чуть ли не раскрыв объятья.
— Прогуляемся?
— Классная идея! — с досадой кивнула Елизавета.
— Можно я закурю?
— Да ради бога!
— Не помешаю тебе наслаждаться запахами цветов? Тут здорово пахнет.
— Кури, кури, — махнула рукой Лиза. — Люблю когда от мужчины пахнет хорошими сигаретам.
— Правда?
— Угу.
«Тем более что ароматы цветов вряд ли прорвутся сквозь плотное облако его дорогого одеколона. Что за вода? А, Пако Рабанн, мужская линия… Хм, я это люблю… Надо же, и туалетная вода у него первосортная. Всем хорош. Хорош до отвращения! Лиза!!! Перестань! Что с тобой? Что за брюзжание? Что мне надо? Вот рядом красивый молодой человек, высокий, стройный. Хорошая стрижка: сзади открывается крепкая загорелая шея, а блестящая челка падает на правый зеленый глаз. А левый глаз, заметьте, тоже зеленый. Отличная сигарета в красивых, сильных пальцах. Кабальеро приятно пахнет дорогой туалетной водой. И у него море денег. А я всем недовольна! Как не стыдно! Пре-кра-ти! И хватит морщиться при каждом его движении. Я к нему несправедлива».
— Ты не обиделся, что я не позвонила? Ты хотел, ждал? — спросила Лиза. Теперь ее голос звучал почти ласково — она уже искренне раскаивалась в необоснованной антипатии к бизнесмену.
— Ждал. Но разве я могу на тебя обижаться. Лиза? Только о тебе и думаю.
— Так сразу? Едва познакомившись?
— Не знаю, но ведь так бывает. Увидел — и потерял голову.
— Удивительно.
— Я и сам… В восторге и ужасе — потому что впервые испытываю подобный натиск ошеломляющих чувств. В восторге — потому что все это чрезвычайно приятно. Лиза, Лиза! Что ты со мной стлала!
Лиза посмотрела на бизнесмена с легким недоумением. Она пришла к некоторым выводам. Первое — в школе по русскому языку у господина Рудницкого была пятерка. Он свободно оперировал единицами речи (а в трудовой биографии Лизы встречались клиенты, которым для связи с внешним миром хватало двух выражений — «конкретно» и «ну, ты понял», остро приправленных нецензурной лексикой). И второе — мальчик сбрендил. То есть спятил. Спрыгнул. Крыша съехала. Башню сорвало. Шалаш сдуло.
— Пользуясь случаем, Руслан, хотела бы обсудить вопросы, касающиеся твоего офиса, — перескочила на безопасную тему Елизавета. Она приняла официальный тон, сделала деловое и озабоченное лицо.
Руслан подавил вздох.
— Да. Раз мы встретились — повторила Лиза. — Все так удачно складывается.
— Несомненно — покорно кивнул Руслан — Давай обсудим. Вопросы.
Кажется, он согласился бы и на лекцию о синтезе гормонов в супраоптическом и паравентрикулярном ядрах гипоталамуса, лишь бы продолжать неторопливую прогулку по Оранжевому бульвару под руку с симпатичной малышкой.
— У меня появилось несколько идей… Сейчас. Постой.
Лиза порылась в портфеле-планшете и достала пару эскизов.
— Смотри. Как тебе подобная гамма?
Руслан довольно долго молчал, разглядывая картинки. Лиза ждала гневного протеста. Вообще-то она переусердствовала с цветом. Кроваво-красные стены и черный кожаный диван — мрачноватый интерьерчик! Как раз для триллера, где орудует маньяк-убийца В первые десять минут фильма он убивает на кожаном диване первую жертву, хитроумно используя в качестве орудия убийства зубочистку. В следующие полчаса зловещие кроваво-красные стены становятся свидетелями еще трех преступлений. И так даже.
Надо признать, эскизы были совершено сырыми. Не стоило показывать их заказчику. Но ведь Рудницкий имел право спросить, чем занималась Лиза в те дни, что прошли после визита Руслана в «Артиссимо» и заключения договора. Но собирался ли он об этом спрашивать? Вовсе нет. Он и не вспоминал об офисе. Лиза сама полезла на рожон, стремясь избавить их диалог от неприятного ей тона интимности. И теперь смотрела на рисунки глазами клиента и тихо ужасалась. В вечерней мгле эскизы выглядели удручающе. Нет, в Лизином воображении рисовался другое интерьер. Стильный, презентабельный. Но ведь Рудницкий не имел Лизиного воображения и не знал, как далеко простирается ее фантазия. Кошмар! Что он подумает о ней! Решит, что комплименты Апогея Палача в адрес сотрудницы были сплошной фальшью, что ему подсунули неопытную дурочку, безрукую дилетантку, не способную отличить рококо от барокко и знакомую лишь с десятью оттенками красного цвета! Но она различает до шестидесяти оттенков красного! Она достаточно профессиональна! Она… Какого черта он оказался на Оранжевом бульваре сегодня вечером? Какого черта он ездит здесь на своем гадком джипе? И почему он выбрал в дизайнеры именно ее?! Взял бы Лайму!
«Я в гневе, — сказала себе Лиза. — Я. Девушка, убеждавшая Виолетту, что относится к разряду кротких ангелов. Гнев, алчность, лень, чревоугодие, похоть, зависть, гордость. Список смертных грехов. И всем им я подвластна…»
— Великолепно! Мне нравится! — кивнул Рудницкий, возвращая рисунки.
Лиза замерла от неожиданности.
— Правда?
— Да. А что?
— Я думала, ты будешь сопротивляться.
— Зачем? Дерзай. Твое предложение, безусловно, оригинально.
— Цвет получился слишком насыщенным. Я, конечно, исправлю.
— Лиза! Делай, что хочешь. Я доверяю твоему вкусу. Твой начальник отзывался о тебе восторженно.
Впервые за всю дорогу Лиза посмотрела на спутника с явным удовольствием. Клиенты «Артиссимо», как французский сыр, имели множество разновидностей. Они могли быть «капризными», «придирчивыми», «подкованными» и «отстраненными». Наиболее туго приходилось с «подкованными»: они считали себя гениями дизайнерского искусства и знали гораздо больше, чем работники «Артиссимо». «Придирчивые» устраивали истерики. «Капризной» была Виолетта — она хотела все сразу и ничего из того, что уже сделано. Самыми классными и редкими, однозначно, были «отстраненные» (например, Маша Здоровякина). Они умели делегировать полномочия и не особо вникали в детали. Они обращались в фирму, снимая с себя груз проблем но обустройству квартиры, и с благодарностью принимали готовый результат…
Неужели Руслан претендовал на почетное звание «отстраненного» клиента? Или он претендовал на какое-то другое звание?
— У меня два флайера в «Найт-сити», — вкрадчиво намекнул Рудницкий. — Давай сходим? Поотрываемся, как студенты. Как молодняк. Хотя ты и есть… Я, конечно, уже на пороге крематория.
— Не смеши!
— Но танцевать еще могу. Двигать полуразрушенными бедрами. Пасодобль, фламенко, румба, хип-хоп. Пойдем? Любишь коктейли? Пойдем?
Руслан преданно заглядывал в глаза. Лиза сделала серьезное лицо.
— Я должна кое о чем тебя предупредить.
— Критические дни, — грустно предположил Руслан.
— Негодяй! — не удержалась Лиза.
