– Ит… – Леня опасливо оглянулся, ожидая появления официанта, и рассердился на себя. – Слушаю вас, – сухо сказал он, – излагайте ваше дело.
И демонстративно посмотрел на часы. В конце концов, они еще ни о чем не договорились, так что время у него не оплаченное, а свое собственное.
– Понимаете… – Михаил Борисович выпил воды и довольно связно изложил все, что случилось с ним третьего дня в бутике на Каменноостровском проспекте Петроградской стороны.
– Однако… – Леня покрутил головой.
– Да-да, – Михаил Борисович снова запыхтел, как рассерженный еж, и схватил с блюда аппетитный рулетик из ветчины с сыром, – и вот вчера мне прислали вот это… – он положил перед Леней желтый конверт без адреса и каких-либо надписей.
Леня открыл конверт и аккуратно выложил на стол шесть фотографий – цветных, хорошего качества. На всех присутствовал Михаил Борисович в самом откровенном виде – как говаривал когда-то физрук у Лени в школе, «с голым торсом», то есть в одних трусах. Красивая развратная девица с хорошей фигурой льнула к Михаилу Борисовичу. Из одежды на девушке были только красные туфельки с умопомрачительно высокими каблуками. Фотограф постарался – во-первых, было совершенно незаметно, что съемки производятся в примерочной кабинке, а во-вторых, Михаил Борисович выглядел на фотографиях ослепленным животной страстью.
– Однако… – повторил Маркиз, покрутив головой, – хороший ракурс… и освещение…
Михаил Борисович грустно запыхтел, как еж, которому забыли выставить на ночь блюдечко молока.
Далее выяснилось, что, пока Михаил Борисович ошеломленно пялился на фотки, ему позвонили на мобильный и наглый женский голос сказал, что, если через три дня он не заплатит пятьдесят тысяч долларов, эти снимки отправятся прямиком к его жене.
– Шантаж, – Леня поморщился.
– Шантаж, – кивнул Михаил Борисович. – Не подумайте, что мне жалко денег, хотя, конечно, такую сумму соберешь не очень быстро. У меня солидная компания, но все деньги вложены в дело, а сейчас, сами понимаете, кризис…
– Понимаю… – кивнул Леня.
– В общем, даже если я заплачу, где гарантия, что они не пошлют эти снимки моей жене? Понимаете, у нас с женой неплохие отношения… были. Но если она увидит это… – Михаил Борисович снова вздохнул и цапнул с блюда кусок твердокопченой колбасы, после чего продолжал невнятно: – Дело в том, что у нас так составлен брачный контракт, что при разводе я могу потерять почти все. То есть на компании уж точно можно будет поставить крест. Они меня разорят.
Леня отметил про себя эту оговорку «они», но пока не стал уточнять.
– Ну вот, Илья Аронович посоветовал мне обратиться к вам… – Михаил Борисович подошел наконец к концу своего рассказа. – И понимаете, я ведь вовсе не бабник, – он повесил голову, – как женился на Алле пять лет назад, так ни разу ей не изменял. Вообще ни на какую женщину не смотрел! Жену люблю, и вообще… сейчас с бизнесом все трудно, занят я очень… ну, вы понимаете…
– Так-так… у нас мало времени, как вы говорите, завтра уже срок. Значит, откровенно рассказать все жене вы не можете, да? Несмотря на вашу верность и неплохие отношения, она вам не поверит.
– Точно, – со вздохом согласился Михаил Борисович.
– Тогда так… – Леня откусил свой сухарик и поморщился. – У меня сложилось впечатление, что эти люди, шантажисты, удивительно много про вас знают – в какие магазины вы ходите, сколько денег можете собрать без больших проблем, номер вашего мобильного опять же. То есть действует человек из вашего ближайшего окружения. Скажите честно, кого вы подозреваете? Кто слил им информацию? Ваша секретарша? Заместитель? Компаньон?
– Теща. – Выдавив из себя это слово, Михаил Борисович снова схватил кусок колбасы, чтобы зажевать, надо думать, горечь во рту.
– Теща? – оживился Маркиз. – Это интересно! Надо же, вы такой мужчина, какие обычно нравятся тещам, – солидный, спокойный, денежный и не бабник. Чего еще мать может желать для дочери?
– Моя теща – необычная женщина. – Михаил Борисович схватил с блюда кусок вяленого мяса и скривился, как будто мясо давно стухло. – Она возненавидела меня с первого взгляда. Она считает, что ее дочь достойна большего, хотя на самом деле, я думаю, ее не удовлетворил бы и принц Монако или член английской королевской фамилии. Она не сумела отговорить Аллу от брака со мной, но поклялась страшной клятвой на свадьбе, что расстроит наш брак. Это из-за нее я согласился на такой грабительский брачный контракт. И вот теперь… я, конечно, не уверен на сто процентов, но думаю, что теща приложила руку к этому делу.
– Так-так, стало быть, эту парочку наняла ваша теща… – пробормотал Маркиз. – Что ж, это объясняет их осведомленность…
– Да бросьте вы рассматривать эти снимки! – с раздражением призвал Михаил Борисович. – Мне, в конце концов, неудобно!
– Я не из удовольствия, а по делу, – возразил Леня. – Да, сделано профессионально, умеючи… Лица-то девицы почти не видно, чтобы не опознали… Ну, это мы исправим! – Леня достал айпад и повернул его к клиенту: – Будьте добры, посмотрите внимательно, не узнаете ли кого из этих дам?
У Михаила Борисовича замелькали перед глазами загорелые блондинки, худощавые шатенки, веснушчатые рыжие, пара пышнотелых смуглых восточных женщин.
– Вот эта! – Не веря своим глазам, он показал на фото хрупкой брюнетки. – Она, та самая, из бутика!
– Угу, я так и думал, – сказал Маркиз. – Значит, тут работала Анжелочка… Очень способная девушка, ловкая и расторопная.
– О чем вы говорите?
– О том, что ваша теща наняла вполне приличных специалистов своего дела. Не поскупилась на оплату. Видите ли, в городе не так уж много таких людей, я, по роду своей деятельности, должен знать их всех. Да они не слишком и скрываются, чтобы быть доступными для потенциальных клиентов. Анжела работает с партнером, он вполне умелый фотограф. Говорите, вам звонила женщина? Ну, так это она и есть. Как вы договорились?
– Она сказала, что позвонит еще раз, а я к тому времени должен собрать деньги. Пятьдесят тысяч долларов наличными… – Михаил Борисович снова засопел. – Вот как раз скоро должна позвонить…
– Вы окончательно решили не платить?
– Да, – твердо сказал Михаил Борисович, – если это дело рук тещи, то все равно мне не будет покоя.
Маркиз взял его мобильник и позвонил знакомой девушке с просьбой отследить все звонки по этому номеру. И только он отсоединился, как раздался звонок. Михаил Борисович был мужчина серьезный, так что его мобильник не исполнял никаких игривых мелодий, а просто звонил.
– Да! – сказал он и показал Маркизу пустое окошечко определения номера. – Да, это я. Нет, я решил, что у нас с вами не может быть никаких соглашений. Да, я не плачу грязным шантажистам. И эти снимки можешь засунуть в свою хорошенькую задницу, шлюха!
– Ну зачем же вы так быстро закончили разговор? – упрекнул его Леня. – Нужно было поломаться, попросить отсрочки.
– Простите! – Михаил Борисович тяжело сопел, как еж, пробежавший стометровку. – Это все нервы!
Леня быстро отодвинул подальше блюдо с закусками и взялся за свой телефон.
– Ну? – спросил он. – Удалось? Так я и думал. Ага, премного благодарен, сочтемся…
– Наивные люди, – сказал он Михаилу Борисовичу, – думали, что подстраховались и номер никто не определит. Ну, на всякое действие есть противодействие, это закон природы. Ладно, сейчас мы распрощаемся, об окончании дела я вас извещу. За кофе заплатите, а эти кростини есть невозможно. Подозреваю, что вместо гусиной они используют печень василиска.
Леня сел в машину и задумался, звонить ли Лолке.
Если позвонить и сказать, что у них есть работа, Лолка может взбрыкнуть и умотать из дома. Уж Леня-то знает, как его боевая подруга не любит работать.
Если же не звонить и огорошить ее сообщением, что прямо с сегодняшнего дня они приступают к очередному заданию, Лолка заблажит, что снова он взял дело, не посоветовавшись с ней, что он ее в грош не ставит, а они все же равноправные партнеры, что в таких условиях и при таком его отношении Лола работать отказывается… в общем, он потратит столько сил и нервов, чтобы обуздать своенравную Лолу, что страшно представить…
«За какие грехи мне такое наказание», – привычно огорчился Леня, выруливая на проспект.
Пока он едет домой, следует напомнить читателю, в чем, собственно, дело.
Леня Марков, имеющий в узких кругах аристократическую кличку Маркиз, был представителем вымирающего племени мошенников. Сам себя он считал мошенником наивысшей категории, не имеющим себе равных. Лола слегка посмеивалась над ним и говорила, что Лене пора писать мемуары. И назвать как-нибудь романтично: «Моя дорога к счастью», или «Путеводная звезда», или коротко и весомо: «Судьба», как старый советский фильм.
