У Максима засосало под ложечкой, и ему безумно захотелось гречневой каши с тушенкой – даже в такой тюремной обстановке.
– Покорми связанного, – приказал парень Максиму.
– Что там за шум был наверху? – спросил Максим.
– Твое‑то какое дело? Не лезь куда не просят.
– Убили кого‑то?
– Идиоты! Вы думаете, что тут каждый день кого‑то убивают? Это бывает крайне редко и только по острой необходимости. Потеряли там что‑то…
– Кто кричал? Женский голос… Я видел красивую брюнетку, когда шел сюда, – сказал Максим.
– Лучше забудь, что видел ее, а то мы тебя не убьем, а слепым сделаем! – посоветовал ему Борис. – Все! Заткнулись! До утра.
– Я в туалет хочу, – сообщил Григорий.
– Под себя сходишь, – грубо ответил Боря и захлопнул дверь.
Максим дождался, когда стихнут его шаги, и посмотрел на Григория:
– Хреново!
– Что?
– Похоже, спасения извне ждать не приходится, – озвучил Макс свою тревожную мысль.
– Как это?! Ты же говорил! Ты же обещал! – Глаза Гриши заблестели в темноте – похоже, от слез.
– Говорил, и я не обманывал тебя. Я и сам так думал… Но видишь, до сих пор нет никого, хотя я уже давно дал сигнал, чтобы нас вытаскивали побыстрее. Друг со мной так бы не поступил, он давно оказался бы здесь, если бы мог…
– Он что, тоже в аварию попал?
– Типун тебе на язык! С ним все хорошо… Вот почему он так задерживается? Что‑то случилось, может, связь с моим «жучком» нарушилась? Я купил новый, дорогой, а вдруг мне бракованный попался? Если честно, ничего больше в голову не идет. Ума не приложу, почему эта скотина меня так подставил и не спешит на помощь? Вот выберусь отсюда – набью ему морду!
– Сначала выберись, – откликнулся Гриша, выводя Максима из состояния раздраженной задумчивости.
– А ты, кстати, что разлегся‑то? – накинулся на него Макс. – Лежит, как Емеля на печи!
– В смысле?
– В самом прямом! На силача он приехал учиться! – передразнил его Максим. – Разлегся, как баба… в ожидании принца! Помощь‑то не придет! Значит – что?
– Что?
– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! Усек? Надо выбираться отсюда! – В Максиме проснулась энергия, или это заговорил инстинкт самосохранения.
– Как?
– Для начала развяжем тебя. Не покатишься же ты этакой колбаской?
– Колбаской не хочу, – подтвердил Григорий, – но… у них пистолеты есть.
– Ничего страшного, – отмахнулся Максим.
– Нет, это страшно, – не согласился с ним парень.
– Так мне – что? Одному уносить ноги? – спросил Максим.
– Развяжи, – попросил Григорий, которому, похоже, стало стыдно за свое поведение.
– То‑то же!
– Что связанный, что развязанный… ощущения‑то одни и те же…
– У тебя затекли руки и ноги. Полежи немного, приди в себя, – сказал Максим.
– Словно заморожено все!
– Вот именно, к утру бы гангрена началась, не дай бог, а ты еще развязывать их мне не давал. Только не вопи, – предупредил его Максим, доставая из заднего кармана кожаные «корочки».
– Почему я должен вопить? – полюбопытствовал парень.
– Скоро узнаешь, когда тысячи иголок в твои затекшие мышцы вопьются.
– Так, понял… Кажется, начинается… Ох… Смотри! Рукой могу пошевелить!
– Класс!
– Что это у тебя? – спросил Григорий.
– Водительские права на имя Галушкиной Нонны Степановны. Я сразу понял, что этот жирный боров – просто управляющий, бык среди бычков. Но он не главный в этом бизнесе! А когда я увидел ту фею черноволосую, понял, что это уже серьезно. Она тут – всему голова! Мы выберемся отсюда, и я наведу о ней справки.
– Права‑то ее у тебя откуда?
– Я споткнулся, якобы случайно, и столкнулся с ней, так и добыл их. Я это сделал умышленно! Не смотри на меня так, я этим не пользуюсь в обычной жизни, а тут – пришлось. Ради этого я сюда и шел.
– Так ты кто, а? Карманник?!
– Фокусник я! Успокойся, – засмеялся Максим и принялся растирать его ноги и руки. – Терпи, казак, атаманом будешь! А ты и правда крепок, как дуб.
Вскоре Григорий встал на ноги и размялся. Ростом парень оказался под два метра, косая сажень в плечах.
– Хорош! – осмотрел его Максим. – Фактура отличная…
– Ты тоже высокий.
– Рядом с тобой я себя почувствовал низеньким каким‑то. Все‑таки идиоты они! Оставили двух здоровых мужиков взаперти и думают, что мы отсюда не выберемся.
– Максим, есть одно «но»…
– Слушаю.
– Мне очень стыдно, я такой большой и сильный, но я… не умею драться. У меня все было направлено на поднятие тяжестей, а не на борьбу… Я медлительный и неуклюжий, – признался парень, – в любой драке меня завалят первого.
– А я тебе скажу, что как раз это я умею делать очень хорошо. Мне не страшен рукопашный бой!
– У них пистолеты, – напомнил Гриша.
– Что ты заладил? Сориентируемся по ситуации… А сейчас – хочешь не хочешь, но мы должны поесть. Неизвестно, что нам еще придется сделать, но силы нам нужны!
Мужчины сели на расстеленную на полу грязную тряпку и размочили неаппетитный хлеб вонючей водой. Есть они действительно хотели, поэтому съели всю буханку.
– Ничего, выберемся – я тебя в ресторан отведу! Мы отметим твой приезд в Москву! Не думай, что здесь все так плохо. И люди хорошие есть, и гостеприимство настоящее, – сказал Макс.
– Дай бог, – кивнул Григорий.
– Дождемся темноты, тогда и начнем действовать. Не могут же они все время бодрствовать? Наверняка спать лягут, – сказал Максим.
– Жутко, – вздрогнул парень. – Никогда не думал, что стоит мне уехать из дома, и я попаду в такую гнусь…
– В жизни и не такое бывает! – успокоил его Максим. – Слушай, а ведь мы с тобой почти породнились. Тебе одна сестра понравилась, а мне – вторая.
Они вновь услышали какой‑то шум, ругань. Не сговариваясь, бросились к забитому окну и приникли к щели…
Мирабелла растерянно смотрела вслед быстро удалявшемуся «Опелю»…
«Как же он меня так провел? Не стал препятствовать, чтобы я пошла на дело вместе с ним, понял, что я все равно бы так и поступила. А в процессе проникновения в банду обвел меня вокруг пальца и поехал один! Скорее всего у него был такой план изначально, чтобы не подвергать меня опасности. И не стал со мной спорить, а тихой сапой сделал свое дело! А я ведь так растерялась, с этой игрой да у всех на глазах, что и пыл утратила, вот ведь незадача! Ну ничего. Максим попадет куда следует, Гена вычислит банду, и все будет хорошо».
Почему‑то за «Опелем» никто не ехал… А ведь Гена должен был броситься в погоню! Но этого не произошло… Она подождала еще немного и побрела к станции метро. Через час она уже сидела дома, ждала звонка. Или от Макса, или от Гены, и чтобы они ей сообщили, что все хорошо. Но телефоны – и городской и сотовый – молчали. Ее мама вернулась с рынка начала выкладывать продукты из сумки.
– А где бомжик‑то твой? – спросила мама.
Мирабелла даже вздрогнула, так это «мило» прозвучало.
– Какой бомжик?!
– Ну, мужчина, в которого ты влюбилась… Я же смирилась, бог с ним… Олигархов на всех все равно не хватит. Покормлю его, как родного, он небось уже и забыл, когда ел по‑человечески. Все, как собака, по помойкам объедки подбирает…
– Мама, прекрати! – прервала ее стенания Мирабелла. – Что ты говоришь?! Он не бомж!
– А отчего же он тогда так выглядит, соколик? – спросила Александра Ильинична.
– У него спецзадание! – рявкнула дочь.
– На помойке?!
– Да какая разница где?! Пришлось ему так одеться, ясно? И потом, он не мой парень! Он даже не посмотрит на такую, как я!
– Почему же ты себя так низко оцениваешь? По сравнению с ним ты – конфетка! – покачала головой Александра Ильинична и ушла в кухню.
Мирабелла услышала звонок в дверь.
– Я открою! – крикнула она матери и сломя голову понеслась открывать, надеясь на хорошие новости.
За дверью стоял Геннадий. Был он мрачнее тучи, в черном костюме и небритый.
Белла вопросительно уставилась на него:
– Ты?
– Я!
– Проходи…
– Здрасьте, – вышла из кухни Александра, – Ой, а это кто?
– Мама, познакомься, это Гена, – представила его Мирабелла.
– Вразнос пошла, значит?.. То ни одного, то сразу двое! Этот тоже ничего, хотя и мрачноват. – И мама вновь удалилась на кухню.
– Что такое? – не понял Гена.
– Не обращай внимания, проходи в мою комнату, – пригласила его Мирабелла. – От Максима есть какие‑то известия?
Геннадий судорожно дернул плечом:
– Это я у тебя хотел узнать.
– Что именно? – не поняла Мирабелла.
– Где он? Он вчера мне позвонил, сообщил, что у него все схвачено, утром мы едем на вокзал. Велел, чтобы я был со своей аппаратурой, все записывал, сказал, что его «жучки» работают, когда находятся на расстоянии не больше двух километров друг от друга. Я, как идиот, взял в помощь Степаныча, и мы битых три часа сидели на вокзале с включенной аппаратурой, но так ничего и не засекли! Вы что, передумали? Могли бы предупредить! Я злой и голодный!
