– Почему признался?
– Нет, почему он ее убил?
Следователь как-то замялся с ответом. И Кира торопливо спросила:
– Ну, ладно, а признался-то почему?
– Вот! – оживился Сосулькин. – Вот это и странно! Не похоже, чтобы у мужика сдали нервы. Я ведь даже еще не начал допроса. И все же он поспешил взять на себя вину. Возможно, чужую.
– Что вы такое говорите! – удивилась Кира. – Зачем дяде Паше брать на себя чужую вину?
Но следователь уже явно начал овладевать своими чувствами. Понял, что слишком разоткровенничался с незнакомыми посетительницами, и суховато спросил:
– О чем вы сами-то хотели со мной поговорить?
Подруги поняли, что пора внезапной откровенности со стороны следователя закончилась. Теперь для того, чтобы он снова стал откровенен с подругами, им придется постараться завоевать его доверие. И принялись излагать о том, как они взялись помогать дяде Паше найти убийцу, который двадцать лет назад закопал у него в саду тело своей жертвы. И что они проделали уже немалую работу прежде, чем выяснилось, что жертва совсем не та.
Следователь слушал их очень внимательно.
– И вы думаете, что землю в саду мог изрыть кто-то из прежних владельцев дома?
– Да. Например, первый хозяин. Вроде бы он сейчас сидит или сидел в тюрьме. Михаил Бабкин. Вы можете навести о нем справки по своим каналам?
– Плевое дело, – отмахнулся Сосулькин. – И про него, и про всех прежних владельцев мы все выясним. Это ясно, как дважды два. Но вы скажите мне другое, значит, когда ваш дядя Паша полагал, что тело жертвы пролежало в земле больше двадцати лет, то он горел желанием найти преступника?
– Он хотел узнать, чей призрак бродит по его дому и хулиганит в саду. Дядя Паша специально нас нанял, чтобы мы помогли ему, избавили дом от привидения первой владелицы.
– А почему он решил, что телу должно быть именно столько лет?
Почему?
– Ну, потому что соседи рассказали дяде Паше о пропавшей больше двадцати лет назад первой владелице дома – Насте. Тетушка Алефтина внесла свою лепту, пугая рассказами о внезапном исчезновении Насти. И еще…
Что же еще? Было что-то такое, что натолкнуло дядю Пашу именно на мысль о Насте. И внезапно подруг осенило. Ну, конечно! Маг Никанор! Вот кто сказал, что в саду под грушей похоронена именно Настя! Точно следуя его указке, подруги и действовали в своем расследовании. А оказалось, что маг обманул их. Следствие-то точно установило, что в саду у дяди Паши был закопан куда более свежий труп. Совсем не Настя, а другая женщина.
– Маг ошибся! – ахнула Кира.
– Обманул нас всех!
– Жулик!
– Проходимец!
– Аферист!
– Вы это о ком? – удивился Сосулькин.
Подруги рассказали ему и про мага Никанора. И о том, как он уверял их всех, и следствие в том числе, что в саду похоронена молодая женщина по имени Настя.
– Маг ошибся, – подтвердил следователь. – Я краем глаза видел его свидетельские показания по данному делу, но не придал им особого значения.
– А мы вот придали, – с горечью произнесла Леся. – И теперь вот наказаны за свое доверие.
– Столько работы, и все впустую! – подтвердила Кира.
– Мы искали убийцу совсем не там. Настя и те, кто мог желать ей зла, вовсе не имеют отношения к телу под грушей.
Следователь с интересом взглянул на подруг и неожиданно предложил им рассказать ему все. Потерянные и страшно расстроенные подруги согласились. И примерно через полчаса следователь уже был в курсе всего, что подругам удалось узнать за эти дни.
– А вы молодцы! – с изрядным удивлением протянул следователь. – Как вы много успели за такое короткое время!
– А толку-то? – горько отозвалась Кира. – Все наши хлопоты напрасны!
– Тело под грушей совсем не Настино. Значит, зря мы бегали и дергались.
– Нет, все равно в этой истории что-то мне кажется странным, – произнес следователь. – Погодите вы отчаиваться. Может еще статься, что ваши хлопоты очень даже пригодятся. А кстати… вы сами где работаете?
Подруги сказали, и следователь удивился еще больше.
– Значит, вы не из полиции. А я, признаться, решил, что вы – мои коллеги. И еще хотел позвонить вашему начальству, дать вашей деятельности самый лестный отзыв.
Похвалу в свой адрес слышать всегда приятно. А когда эта похвала исходит из уст знающего и понимающего человека, то она вдвойне приятна. Ну, а уж когда этот знающий и понимающий человек еще и симпатичен внешне, тогда ее ценность и вовсе возрастает в десятки раз.
– Вы проявили редкую прыть, – продолжал восхищаться подвигами подруг Сосулькин. – Но и я не привык оставаться в долгу. Могу рассказать вам, что нашим экспертам удалось установить по телу убитой. Верней, по тому немногому, что от него осталось. Рассказывать?
– Ну, конечно! Какие тут могут быть сомнения!
Следователь начал свой рассказ. И первые же его слова, как ни странно, касались опять истории о «сочинском» маньяке, о котором подруги уже слышали в связи с исчезновением Ланы – дочери дяди Вано.
– Этот преступник бесчинствовал на побережье с середины восьмидесятых до начала девяностых годов.
– Десять лет?
– Да. Почти десять лет. Кто он такой и откуда, мы так и не сумели узнать. Несмотря на многочисленные силы тогда еще милиции, нам так и не удалось не только схватить злодея, но даже вычислить его.
Работавшие рука об руку со следственной бригадой психиатры общими силами сумели создать портрет этого человека.
– Это был мужчина крепкого телосложения, уже не мальчик, но еще и не старый. Приблизительно лет тридцати, плюс или минус пять лет. При этом он явно имел какой-то личный повод ненавидеть и в то же время желать женщин в возрасте от восемнадцати до двадцати лет. Все они были брюнетками, высокими и миловидными. Врачи предполагали, что это были приметы женщины, когда-то нанесшей серьезную психологическую травму злодею. Возможно, так выглядела обижавшая его в детстве мать или, что более вероятно, так выглядела бросившая его невеста. Но к той или другой он испытывал весьма сложные чувства, о чем говорило то, что он никогда не вступал со своими жертвами в интимную близость.
– Что?
– Он их не насиловал. Ни на одном из тел мы не нашли следов спермы или иных следов соития.
Невелика радость для убитых женщин!
– А как он с ними расправлялся?
– Излюбленного метода у него не было. Чаще всего он их душил. Некоторых убивал ударом тупого предмета по голове. Учитывая, что почти все преступления были совершены либо на пляже, либо в парках, то обычно этим предметом являлся камень. Кого-то задушил шнурком от ботинок, кого-то утопил в море и оставил потом на берегу. Но срезанная прядь волос и изысканное четверостишие с цветком бывали всякий раз неизменны.
– Какие же чувства он питал к своим жертвам?
– Он их не мучил. Убивал всегда быстро. В контакт не вступал. То ли был слишком осторожен, то ли просто не хотел вступать с жертвами в личный контакт. Он убивал посторонних ему женщин, которые по каким-то своим внешним данным, жестам или поведению напоминали ему мать или невесту.
– Это сказали ваши психологи.
– Да. Они.
Как бы то ни было, все молодые девушки, выглядевшие младше своих восемнадцати лет, а также женщины, которым годы уже прибавили пяток сверх тех злополучных двадцати, могли чувствовать себя в полной безопасности. Маньяк в их сторону даже и не взглянул бы.
– Итак, круг его жертв – это молодые женщины в возрасте от восемнадцати до двадцати лет, брюнетки, высокие. Я так подробно рассказываю вам об этом, потому что именно этот момент считаю ключевым в своем рассказе.
Слухи о деятельности «сочинского» маньяка постепенно вырвались из стен кабинетов милиции и проникли в народ.
– Мои коллеги, которые занимались тем делом, изо всех сил старались не посеять паники в народе. Но все их усилия оказывались напрасными, когда журналисты публиковали очередную статью об очередной жертве маньяка. Счет шел уже на десятки. И это был позор для всей правоохранительной структуры.
Поймать злодея оказалось так сложно еще и потому, что деятельность его носила явно сезонный характер. Зимой, ранней весной и поздней осенью он не давал о себе знать. Но зато в летние месяцы он обязательно отрывался на полную катушку.
– Две, три или даже четыре жертвы за сезон, а потом опять молчание до следующего лета.
На телах своих жертв злодей обязательно оставлял какой-нибудь цветок и клочок бумаги с небольшим стихотворением. Стихи эти были неизменно изысканны, но ничего общего с жертвой на первый взгляд не имели.
– Себе же на память злодей брал прядь волос своей жертвы.
Это было довольно странно, потому что, как уже говорилось, все его жертвы были брюнетками со схожим типом прямых или чуть вьющихся волос.
– Маньяк терроризировал наш город и прилежащие поселки около десяти лет. Но вот странное дело, после перестройки он внезапно прекратил свою деятельность, просто взял и перестал появляться.
