— Да, но он не собирался вас бросать, Тамара Тиграновна. Что касается этой девочки, Кати Мироновой… мало ли кто с ней спал. Она может уверять, что Неволин был от нее без ума, но вряд ли ей кто поверит.
— У нее есть доказательство. Записка Леонида.
Тамара, закрыв глаза, представила себе тот самый листок бумаги и тихо, монотонно прочла написанное. У нее была прекрасная память.
— О, блин! — выругался Лазаренко. — А вы знали?
— Узнала сегодня. Это почерк Леонида, совершенно точно.
— Это вы сделали ему укол? Ну?
— Нет, — вырвалось у Тамары. Она всегда терялась от напора.
— Тем лучше. Значит, все наследует сестра. Кстати, они с братом часто ссорились.
— Она его не убивала! — горячо вскричала Тамара. — Она любит его! Выбросьте ее из головы!
— Вот видите, — снисходительно улыбнулся Василий Петрович, — как плохо, что вы не хотите откровенно мне все рассказать. Я могу заподозрить совершенно невинного человека. Вы же понимаете, свою задачу я собираюсь решить в любом случае. Ваш покровитель слишком хорошо платит, чтобы я отступил из-за вашего упрямства. Вы уже заметили, я и без вашей помощи способен получать самые конфиденциальные сведения. Вопрос только в том, сколько дров придется наломать по пути.
— Что вы хотите знать?
— Во-первых, о ваших взаимоотношениях с Неволиным. Забудьте пока про записку, рассказывайте, как вам казалось до нее. Во-вторых, подробно и досконально все за последнюю неделю. С того момента, как вы увидели фотографии Мироновой. В-третьих, с максимальной точностью сегодняшний допрос. Чем ближе к тексту, тем лучше, вы наверняка справитесь. Уверяю вас, все останется между нами. Я слушаю.
Тамара, вздохнув, принялась рассказывать. Она старалась ограничиваться фактами, игнорируя эмоции. Иногда Лазаренко останавливал ее, задавая вопросы, которые убеждали, что он отнюдь не глуп, однако лишь усиливали антипатию Тамары. Наконец, он кивнул.
— Вот вам моя визитка, если вспомните что-то новое, звоните в любой момент. Кстати, о звонках. Неволину обычно звонили на трубу?
— На сотовый? — уточнила Тамара. — Да.
— А сам небось тоже звонил с трубы, даже когда был дома?
— Да. Он не любил набирать номер, а у сотового большая память.
— Экономным вашего парня не назовешь, — подмигнул Василий Петрович. — Вот что, Тамара Тиграновна. У вас остался ключ от квартиры Неволина? Сейчас мы с вами туда поедем и хорошенько осмотримся. Они ведь не опечатали вчера квартиру и не предупредили, чти вы не имеете права ее посещать? В конце концов, там остались ваши вещи, вам потребовалось их забрать.
Тамара подчинилась. У нее снова возникло состояние нелепого кошмарного сна. Андрей Семенович вел ее под руку, шепча что-то утешительное, Василий Петрович подобострастно кивал. Нелепый фарс, фантасмагория!
Но на квартире Леонида вернулось ощущение катастрофы. Здесь вчера утром Тамара видела Леонида в последний раз… потому что вечером это был уже не он. Петров уверенно расхаживает из одной комнаты в другую, Лазаренко роется в бумагах. Зачем она привела их сюда? Надо собраться с силами, чтобы раз и навсегда прогнать обоих. Это чужие, хуже, чем чужие — чуждые люди. От них нельзя принимать помощь, вреда будет больше, чем пользы.
— Значит, вы вошли примерно в шесть и сразу бросились в фотолабораторию, так? — энергично поинтересовался сыщик. — Вот здесь вы рвали фотографии. Надо полагать, клочки собрала милиция. А негативы вы уничтожили?
— Я о них забыла.
Тамара и сама не заметила, что покорно принялась отвечать.
— Последние работы обычно лежат здесь, правильно? Где-где, а в мастерской у Неволина идеальный порядок. Полагаю, негативы тоже в милиции. О, а вот и Миронова. Пикантная штучка, ничего не скажешь! Как вам, Андрей Семенович?
— Никогда не любил малолеток.
— Интересно, доблестный капитан прозевал эти снимки? После них трудно считать Катюшу невинной девочкой. В жизни не поверю, что Неволин собирался на ней жениться. Уж не знаю, откуда записка, но это чушь.
Последние слова вывели Тамару из прострации.
— Почему?
— Ну, посмотрите на это, например. Неволин действительно мастер, он удивительно схватил выражение лица. Или девочка гениальная актриса, или стопроцентная стерва. Скорее второе.
— Она актриса, учится в театральном.
— Знаю, но говорят, талантом не блещет. Освоила одну роль — невинного ребенка, но и тут может провести только того, кто сам этого хочет. Так, значит, вы порвали снимки, потом заметили, что в соседней комнате что-то не так. Зашли и увидели, что Неволин сидит в кресле. Шприц лежал справа или слева?
Тамара закрыла глаза, чтобы восстановить в памяти картину.
— У левой руки. И на столике рядом с креслом действительно какой-то детектив и бутерброды. Корягин во всем прав.
— Интересно получается, — хмыкнул Лазаренко. — В пятнадцать двадцать вы звоните Неволину и обвиняете его в том, что он вас продал и предал. Он пытается оправдаться, но вы отключаете трубку. Он звонит вашей матери и Галееву, но те не знают, где вы. Тогда он звонит сестре (она утверждает, около четырех) и требует, чтобы она отправилась вас мирить. Она отказывается, хотя слышит, что он в панике. По ее мнению, Неволин должен был броситься вас искать. Но вместо этого Неволин перекусывает, читая легкомысленную книжку. У него была привычка подобным образом утешаться?
— Нет. Если он нервничал, мог не есть сутками. А детективы читала я, а не он.
— Вот именно! Вы были здесь в шесть, к тому времени Неволин уже умер. Я успел побеседовать с вашей знакомой со скорой, она уверяет, наиболее вероятное время смерти — около половины шестого, четверть часа туда-сюда. Чем он занимался с четырех до этого времени? Скорее всего, его сестра права — к нему кто-то пришел. Кто-то, кого он не выгнал в сердцах, помчавшись за вами, а пригласил домой, а через некоторое время даже позволил сделать укол. Кто-то близкий. Вряд ли человек позволит сделать себе укол постороннему.
— Леонид позволил бы, — возразила Тамара. — Он легкомысленно относился к подобным вещам. Но вы правы — в плохом настроении он выгнал бы почти любого.
— А сестру, например?
— Оставьте ее в покое, — холодно попросила Тамара.
— Обратите внимание, у нее нет алиби. Отказавшись искать вас, она тем не менее выгнала любовника.
— Я верю ей целиком и полностью.
— Пожалуйста, верьте — кто возражает. Я опрошу соседей, возможно, кто-то из них видел визитера.
— Думаю, зря потеряете время, — вмешался Андрей Семенович. — В больших городах люди не обращают внимания на такие вещи. Лучше нажмите на эту девчонку, Миронову. Это наверняка она. Решила увести парня, а он оказался не дурак. Переспать переспал, а любил Тамару. Вот Миронова и отомстила обоим сразу. Явилась, сделала парню укол, стерла отпечатки со шприца, а потом… — голос Петрова задрожал от гнева, — потом взяла у зеркала Тамарину щетку, нашла там несколько волосинок и положила на труп. Там же взяла помаду. Стерва!
— Вы были бы превосходным сыщиком, — подобострастно сообщил Лазаренко. — Это очень вероятный вариант. Проблема одна — записка, написанная Неволиным. В ней он уверяет, что любит Миронову, а Тамара ему… мм… неприятна.
— Чушь! — возмутился Петров. — Он любил Тамару… очень любил. — И под любопытным взглядом собеседника неохотно добавил: — Он стоял перед ней в филармонии на коленях. При всех. Я видел.
— Тамара Тиграновна, — обратился сыщик. — Сейчас мы отвезем вас домой, отдыхайте, набирайтесь сил. У меня к вам одна просьба. Трубка Неволина… ее здесь нет. Очевидно, забрала милиция. Сестра покойного как единственная наследница имеет право потребовать ее обратно. Постарайтесь, чтобы она это сделала, и тут же привезите трубку мне. Даже если в милиции вытащат сим-карту, что-то наверняка сохранится в памяти самого телефона.
— Дельно, — кивнул Андрей Семенович. — Прежде, чем прийти, человек обязательно позвонит. Это хорошая мысль. Вы попробуете, Тамара?
Тамара молча кивнула, а через четверть часа уже была дома.
Дома ждали непривычно милая мама и столь же непривычно раздраженная Люська.
— Где тебя черти носят? — накинулась на Тамару подруга. — В следующий раз забудешь дома мобильник, я тебя убью. Мы волнуемся, а ты…
— Тамара позвонила мне, как только ее отпустили, — мягко напомнила Надежда Дмитриевна. — Мы знали, что все в порядке.
— Это было два часа назад! Чем ты с тех пор занималась?
— Простите, — тихо произнесла Тамара. — Я, наверное, сошла с ума. Я ездила к частному сыщику, а потом вместе с ним домой к Леониду. Мне не надо было этого делать. Он… он нечестный. Для него главное деньги.
— Для кого? — изумилась Люська.
— Для этого сыщика. Лазаренко.
