Надежда почувствовала себя увереннее и отступила к дверям, решив, что запрется в своей комнате и как-нибудь пересидит до утра, а утром поставит перед капитаном Белкиным вопрос ребром: или он ее отпускает домой, или она переселяется в гостиницу. В конце концов, у нее путевка оплачена, она имеет полное право там жить. А сегодня вполне можно лечь спать без ужина, даже полезно.
Благим намерениям не дала осуществиться Марианна Васильевна, которая через пятнадцать минут постучалась в ее дверь с подносом. Плюшки были с корицей, с вареньем и с миндальной стружкой.
Они очень мило попили чайку вдвоем, Марианна все вздыхала и просила Надежду посодействовать насчет места экономки. А то эта Алиса уволит ее тут же. Да еще и рекомендаций не даст. Жаль покидать этот дом, да уж теперь какая работа, с такой хозяйкой она и сама тут ни за что не останется.
Доедая третью плюшку, Надежда Николаевна обещала поспрашивать по знакомым.
Вика и Ника сидели в просторном кабинете майора Лицевого в ожидании очной ставки с двумя другими подозреваемыми.
Кабинет майора был обставлен строгой и тяжелой мебелью, много говорящей о характере владельца, таком же строгом и тяжелом.
На стенах, выкрашенных суровой масляной краской цвета мрачного грозового неба, были развешаны плакаты воспитательного характера: «Болтун – находка для врага», «Скажи рюмке нет», «Случайные связи ведут к заразным заболеваниям», а также «Грязные руки – верный путь к дизентерии» и почему-то «Не переходите пути перед приближающимся поездом».
Сам майор сидел за столом с чрезвычайно мрачным лицом. Он барабанил пальцами по столу и насвистывал популярную песню «Наша служба и опасна и трудна». Майор с волнением ожидал результатов очной ставки.
Наконец дверь кабинета распахнулась, и два милиционера ввели двух симпатичных старушек, похожих, как две куклы Барби из одного магазина игрушек. На старушках были одинаковые голубые панамочки и скромные платьица, у первой – синенькое в горошек, а у второй – розовое в клеточку.
Увидев майора Лицевого, одна из старушек радостно воскликнула:
– Ой, мужчина!
– Симпатичный! – поддержала ее вторая. – Самый настоящий полковник!
– Пока еще только майор! – поправил ее несколько растерянный Лицевой, такое чудо в перьях в его кабинет попадало нечасто.
– Ну когда же, Глаша, ты научишься различать погоны? – строго проговорила первая старушка. – Ты же видишь – у молодого человека на погонах только одна большая звездочка, а у полковника их должно быть три, как у коньяка...
– Не может быть! – отмахнулась вторая. – Говорю тебе – полковник! Мне ли полковников не знать? Помню, один... он каждый день приносил мне огромные букеты цветов... когда же это было?
– До войны с Наполеоном! – ехидно вставила ее приятельница.
– Что ты говоришь, Даша, Наполеон – это такой коньяк. Или пирожное. А что касается звездочек... – продолжала мечтательная старушка. – И у офицеров, и у коньяка дело не в звездочках, а в выдержке... – И она попыталась ткнуть пальцем в погон Лицевого.
– Отставить! – одернул ее майор. – Ваша фамилия, адрес, дата рождения?
– Молодой человек, – первая старушка, та что в горошек, погрозила майору пальцем, – вас плохо воспитывали! Разве можно спрашивать у женщины, сколько ей лет? Запомните, женщине столько лет, на сколько она выглядит!
– Ой, Даша! – Вторая старушка залилась радостным смехом. – Да столько не живут, на сколько мы с тобой выглядим! Особенно если, как сегодня, без макияжа...
– Но хоть фамилию и адрес вы можете назвать? – проговорил Лицевой, мучительно поморщившись.
– Мы можем, мы все можем! – ответила строгая старушка. – Только вы должны знать, что по правилам этикета мужчина должен представиться первым!
– Майор Лицевой! – машинально представился офицер.
– Я же говорила, Глаша, что он майор! – наставительно произнесла старушка и снова повернулась к Лицевому. – Майор, надеюсь, вы нас не задержите надолго? У нас сегодня на ужин творожная запеканка с киселем, очень бы не хотелось пропустить!
– Вы можете не только сегодняшний ужин пропустить! – рявкнул майор, скрипнув зубами. – Вам в общей сложности может грозить до восьми лет строгого режима!
– Молодой человек, что вы так кричите? – перебила его легкомысленная Глаша и кокетливым жестом поправила голубоватые волосы под панамкой. – Мы и так очень строго соблюдаем режим, за этим следит Альбина Ивановна!
– Крепкие бабки! – проговорил Лицевой, нервным движением сломав карандаш. – Ну ничего, мы и не таких раскалывали! Последний раз спрашиваю – ваши фамилии!
– Лично моя фамилия – Звездопадова! – гордо сообщила Глаша. – Эвелина Звездопадова! Возможно, вам эта фамилия знакома? – И она снова кокетливо поправила волосы.
– Как это – Эвелина, если ваша подельница называет вас Глашей? – осведомился внимательный майор.
– Не слушайте ее, молодой человек! – вступила в разговор Глашина подруга. – А ты, Глаша, не вводи его в заблуждение! Тоже мне – старая кокетка!
– Эвелина Звездопадова – это мой сценический псевдоним, – проговорила Глаша. – И я так с ним срослась, что теперь откликаюсь только на него...
– Ах, псевдоним?! – обрадовался Лицевой. – Кличка, значит? Погоняло уголовное?
– Когда-то это имя красовалось на афишах! – мечтательно протянула старушка, воздев глаза к потолку. – Возможно, молодой человек, оно попадалось вам на глаза...
– Ага, в самом низу, мелким шрифтом! – вставила Даша. – И это было так давно, что майора еще и на свете не было, так что он никак не мог видеть эти афиши!
– Лицевой, долго будет продолжаться этот цирк? – осведомилась молчавшая до сих пор Элла Арнольдовна.
– Цирк? – Глаша, она же Эвелина, услышала знакомое слово и оживилась. – Однажды я выступала в цирке! Это был замечательный номер – женщина и змея...
– И в какой из этих ролей выступала ты? – подпустила шпильку подруга.
– Где вы раскопали эти чучела? – процедила подполковница. – По-моему, с ними все ясно...
– Разрешите доложить, – ответил Лицевой. – Они были задержаны при чрезвычайно подозрительных обстоятельствах. Вошли в помещение «Снег-банка» и потребовали мороженого! Охранник проявил бдительность и вызвал нашего сотрудника, а тот сверился с ориентировкой и запросил группу захвата...
– Я же говорила тебе, – Даша строго взглянула на Глашу, – я же говорила, что это не кафе-мороженое...
– Ну, я ошиблась... – смущенно ответила вторая старушка. – Раньше там было кафе «Снежок», я прочитала – «Снег», думала, просто название изменили...
– Мое мнение, – заявил майор Лицевой, – они отлично маскируются! Попросту ваньку валяют...
– Ага, маскируются! А возраст – это тоже маскировка? Согласно ориентировке, Нинке Клещ сорок четыре года, а Зинке Гвоздь – сорок шесть. А этим вашим артисткам, наверное, все девяносто...
– Как вы смеете, женщина? – возмутилась Глаша. – Мне всего семьдесят восемь! Даша, конечно, постарше...
– Это кто это постарше? – перебила ее подруга. – На самом деле я моложе тебя на три месяца, а что ты в паспорте год переправила, это отдельный вопрос...
– Молчать! – заорал Лицевой, ударив кулаком по столу.
В это время дверь кабинета приоткрылась, и в него заглянул растерянный милиционер.
– Товарищ майор! – проговорил он, найдя глазами Лицевого. – Там до вас какой-то доктор...
– Какой еще доктор? – раздраженно отмахнулся майор. – Не видишь – я занят?
– Вот и я говорю – товарищ майор занят, а он все равно...
Милиционер не договорил. Его отодвинула в сторону сильная рука, и в кабинет вошел коренастый мужчина лет сорока в белом халате, с угольно-черной бородой и мрачными глазами. За ним следовали два плечистых санитара.
– До меня дошли сведения, что у вас находятся две мои пациентки! – произнес доктор густым басом, каким разговаривали волжские бурлаки и капитаны пиратских кораблей.
Он повернул голову и увидел двух старушек.
– А, вот вы где! – пророкотал доктор укоризненно. – Что же вы, Даша и Глаша, ушли, никому не сказав... Разве вы не помните, что сегодня на ужин ваша любимая запеканка с клюквенным киселем?
– Это все она! – захныкала Глаша. – Пойдем да пойдем... мороженого, говорит, купим...
– Кто вы такой? – опомнился майор Лицевой.
– Доктор Арзумян, – представился бородач, – главный врач городской психиатрической больницы...
– Ах, психиатрической? – оживилась Элла Арнольдовна. – Ну, тогда все ясно... можете забирать своих пациенток! А то еще немного – и мы сами к вам попадем в качестве пациентов!
Санитары подхватили старушек и повели их к выходу. Впрочем, те нисколько не сопротивлялись – видимо, помнили об ожидающей их творожной запеканке. Напоследок правда та, которую называли Глашей, умудрилась стянуть с Вики модную белую кепку с козырьком и бросить ей на колени свою детскую панамку.
– Махнемся не глядя? – задорно предложила она.
