– Так об чем мы, Макарыч, гуторили? Чтой-то я подзабыл…
– Ты же говорил, что не скиснешь! – укорил его дядя Вася. – Я тебя спросил, где бы мне Шнурка найти!
– Ах, Шнурка! – Таракан часто заморгал. – Это мы можем. Это мы запросто. Только, Макарыч, ты ведь мою таксу знаешь…
– Знаю… – пригорюнился бывший мент. – Дорого берешь, Таракан! Сделал бы скидку по старой памяти! Или как оптовому клиенту…
– Я тебе, Макарыч, накопительную скидку сделаю! – пообещал Таракан.
– Это как?
– А это так: сейчас я тебе начислю десять призовых очков. Если ты ко мне еще раз обратишься – получишь еще двадцать, потом тридцать… а когда наберешь сто очков, я тебя переведу в ВИП-клиенты…
– Ты, Таракан, что – курсы по маркетингу закончил? – удивился Василий Макарович.
– Литературку почитываю! – Таракан гордо распушил усы. – Нужно быть в курсе всех новых веяний!
– Ладно, мне твоих очков накопительных не надо, ты мне лучше скажи, где Шнурка найти… – И дядя Вася положил на стол новенькую шуршащую купюру.
– Слушай сюда. – Таракан понизил голос. – Шнурок – он ведь щипач, карманник… работает он в троллейбусе номер четыре, рабочий день у него стандартный, с девяти до восемнадцати, с перерывом на обед. Обед с часу до двух, так что в это время его на рабочем месте не застанешь…
– Как же так? Ты ведь сказал, что он к серьезному человеку прибился!
– Это он для заработка, а в троллейбусе карманы чистит, так сказать, для души. Чтобы, значит, ква… квалификацию не потерять…
Усы Таракана обвисли, и он начал засыпать. В последний момент, приоткрыв глаза, пробормотал:
– Видать, все же паленая водка…
И с деревянным стуком уронил лицо на стол.
Я оглядела себя в маленькое зеркало и вздохнула. Посмотреть было на что. Сегодня на мне короткое оранжевое пальто колокольчиком с крупными пуговицами, волосы взбиты и обильно политы лаком, а сверху накинут полосатый шелковый шарфик. Глаза были подведены так сильно, что казались круглыми, губы накрашены бантиком, и помада соответствующая, огненного цвета. Пальто дядя Вася раздобыл у своей приятельницы Маргариты, на помаду я разорилась сама.
– Ты, тезка, больше ворон считай, – инструктировал меня дядя Вася. – Рот разинь пошире и в окно таращись, как будто только утром из провинции приехала и теперь Питером любуешься. Глазами хлопай для образа. И главное – сумку на локоть повесь и подальше так отставь, чтобы ему сподручнее было…
Я выслушала его инструкцию, оттопырила руку с сумкой и вскочила в подошедший к остановке троллейбус.
У нас в планах была охота на живца, и роль этого самого живца предстояло сыграть мне.
Дядя Вася вошел следом, и двери захлопнулись.
Троллейбус ехал мимо Казанского собора. Я изо всех сил таращилась на архитектурные красоты, изображая неопытную провинциалку. Локоть с сумкой отставила как можно дальше, чтобы карманник не устоял перед такой легкой добычей.
Пока ничего не происходило.
Троллейбус подъехал к Гостиному Двору, народ дружно потянулся к выходу.
– Дамочка, подвиньтесь! – недовольно проговорил, протискиваясь мимо меня к выходу, тщедушный мужичок в огромной мохнатой кепке. – Ишь, встала на самом проходе, деревня! Понаехали тут… приличным людям уже и не пройти…
Слово «людям» он произнес с ударением на «я».
Я хотела было возмутиться и достойно ответить плюгавому, как вдруг за моей спиной раздался истошный женский вопль:
– Смотри, девушка, он у тебя сумку срезал! Держи вора!
– А ты не лезь в чужие дела! За своими вещами лучше следи! – огрызнулся мужчина в кепке.
И тут же рядом послышался деловитый басок дяди Васи:
– Что случилось? Я из милиции!
– Да вот, этот, в кепке, у девушки сумку срезал!
– Не волнуйтесь! Я его держу! Женщина, свидетелем будете! Проедем в отделение!
Одной рукой дядя Вася показывал свое просроченное удостоверение, другой цепко сжимал локоть плюгавого типа. Тот что-то раздраженно шипел и безуспешно пытался вырваться.
Женщина, которая подняла переполох, испуганно протискивалась к выходу: идти в свидетели она явно не хотела.
– Женщина, куда же вы? – Дядя Вася тоже устремился к выходу, волоча на буксире карманника. Я, в соответствии с утвержденным планом, схватила вора за другую руку и потащила его к дверям.
– Отпусти, ворона! – шипел вор, пытаясь вырваться. – Отпусти, а то хуже будет!
Но я вцепилась в его рукав, как бультерьер, и не ослабевала хватку.
Через минуту мы уже стояли на тротуаре, троллейбус отъезжал, на ходу закрывая двери. Свидетельница пятилась, выбирая путь отступления.
– Куда же вы, свидетельница?! – взывал дядя Вася к ее гражданской совести. – Пройдемте в отделение, снимем показания, оформим протокол… вы прочитаете и распишетесь… Мы вас быстро отпустим, часа через три дома будете… самое большее – через четыре…
– Через четыре?! – повторила она в ужасе. – У меня дети из школы возвращаются! У меня обед не готов! – И она припустила прочь, быстро растворившись в толпе.
– Отпусти меня! – взмолился карманник. – Все равно ведь ничего не докажешь без свидетелей!
– Очень даже запросто докажу! – отрезал дядя Вася. – Ты меня еще не знаешь!
– Это ты, ментяра, меня не знаешь! – шипел карманник, с ненавистью глядя на Василия Макаровича. – Лучше отпусти меня по-хорошему! Я капитану Мохначеву плачу сколько положено… кого хочешь спроси! И на этом маршруте четвертый год работаю! Это моя личная территория, и никого другого сюда не пускают!..
– Мохначеву, говоришь? – переспросил дядя Вася. – Это ты зря… спекся твой Мохначев, сам под суд попал! Так что поедем мы сейчас с тобой в шестнадцатое отделение и будем оформлять задержание по всем правилам… Вот и потерпевшая с нами поедет… – И он вопросительно посмотрел на меня.
Я согласно закивала.
– Да ничего ты не добьешься! – не сдавался карманник. – Все равно меня отпустят! Этой вороне деревенской за вещами нужно лучше следить! Может, она сама свою сумку потеряла!
– Может, и сама! – неожиданно легко согласился Василий Макарович. – А я тебе, Шнурок, вот что скажу: отпущу я тебя…
– Давно бы так! – Карманник презрительно заулыбался. – Говори, сколько тебе заплатить?
– Ты меня, Шнурок, не дослушал… я тебя отпущу и в шестнадцатое отделение ничего не сообщу. А скажу я Шепелявому, что ты по троллейбусам промышляешь, сумки режешь…
Лицо карманника заметно побледнело, он затравленно завертел головой.
– Зачем Шепелявому? – забормотал он вполголоса. – Какому Шепелявому? Не знаю никакого Шепелявого…
– Знаешь, Шнурок, знаешь! – спокойно проговорил дядя Вася. – Ты ведь теперь к серьезному делу допущен, у Шепелявого на подхвате. А он тебе что велел? Чтобы ты, пока с ним работаешь, про троллейбус свой начисто забыл! Чтобы на его дело по такой ерунде ментов не навести!..
– Ты, мужик, откуда про Шепелявого знаешь? – испуганно проговорил карманник.
– А вот это тебя не касается! – отрезал дядя Вася. – Знаю и знаю. И Шепелявый узнает про твои художества…
– Не надо Шепелявому… – причитал карманник. – Скажи, мужик, сколько тебе надо – я заплачу…
Тут он повернулся ко мне, и глаза его зло блеснули:
– А, так вы с этой вороной в паре работаете? Выходит, на живца меня поймали?
– А хоть бы и на живца! – Дядя Вася усмехнулся. – Тебе, Шнурок, от этого не легче!
– Ладно, говорите прямо – сколько вам заплатить? Каждому по сотке баксов – пойдет?
– Нет, не пойдет!
– А больше я не потяну… – заныл Шнурок. – Это уже беспредел… думаешь, много я на этом маршруте нащипал?.. Гроши!.. Это же не народ ездит, а скупердяи какие-то! Каждый за свою сумку или карман двумя руками держится…
– Зачем же ты в троллейбусе шакалишь, если это такое неблагодарное занятие?
– Да только чтобы навык не потерять и эту… квалификацию! Я же классный щипач… Это вы тут шакалите!..
– Нам твоих денег вовсе не надо, – прервал его Василий Макарович. – Ты нам кое-что расскажешь – и можешь проваливать на все четыре стороны…
– И Шепелявому не настучите? – в голосе Шнурка прозвучало недоверие.
– Не настучим, – пообещал дядя Вася.
– И об чем же мы с вами будем разговаривать?
– О сумке, которую ты в Университете искусств украл!
Дядя Вася внимательно следил за реакцией карманника.
– В каком-таком университете? – удивленно переспросил Шнурок.
– Ты только глухого тут не изображай! – прикрикнул на него Василий Макарович. – Я тебе ясно сказал в каком: в Университете искусств!.. И не валяй мне ваньку! Сам говоришь – твоя территория в этом троллейбусе, а сам на чужом месте промышлял!..
– Да чего ты мне шьешь! – заверещал Шнурок. – Чего ты шьешь, лепила! Не было никакой сумки!
– Значит, не хочешь говорить? – огорчился дядя Вася. – Ну что ж, пойдем к Шепелявому! С ним поговорим…
Он повернулся и сделал вид, что собирается уходить.
