себе, потому что в прошлом году у них в больнице сломался на тот момент единственный ангиограф, купленный в неврологическое отделение.
Заму по хозяйственной части было дано задание найти фирму, которая сможет починить оборудование в кратчайшие сроки, потому что больные-то ждать не могли, и такой «спаситель» быстро нашелся, запросив за свою работу полтора миллиона рублей и две недели на устранение неполадок.
Лишь по своей привычке все подвергать сомнению, а еще всегда и обо всем спрашивать как минимум в двух местах Радецкий тогда заставил зама позвонить в фирму «Мед-Систем», специалисты которой через час уже были в больнице и за пять дней устранили поломку. Ремонт обошелся в четыреста тысяч, и от столь ощутимой разницы Тихомиров едва не вылетел с работы. Радецкий небезосновательно подозревал своего зама в сговоре с первым исполнителем, вот только доказательств у него не было ни одного, а сам Олег Павлович клялся и божился, что стал жертвой своей же расторопности и просто недоглядел.
Если вернуться к Громовой, то работала она хорошо, и, пожалуй, это было все, что Радецкий о ней знал. Даже убеждение, что она не замужем, зиждилось не на знании, а на случайной фразе кого-то из коллег, брошенной на одной из областных конференций. Мол, надо же, красивая же баба, а муж не выдержал характера, сбежал. С точки зрения Радецкого, мужчина, который сбегал, не выдержав женский характер, не мог считаться никем, кроме как слабаком. Но это было не его дело. До недавнего времени.
Он не мог избавиться от мыслей о Владиславе Громовой, и это было странно. А еще довольно опасно, потому что каким-то шестым чувством он знал, что легко не будет и просто тоже. Она не походила на женщину, относящуюся легко хотя бы к чему-то в жизни. А Радецкому не нужны были никакие сложности и трудности, ибо их у него в жизни и так было хоть отбавляй. Правильнее всего было остановиться, и, приняв такое решение по дороге в Питер, он только укрепился в нем по пути обратно и не писал ей все выходные, уговаривая себя, что это совершенно правильно. И разумно.
Он не любил понедельники, и этот не был исключением, потому что в больнице, оставленной без присмотра на два дня, произошла куча мелких неприятностей, разумеется несопоставимых с двумя убийствами, но все-таки требующих проявления начальственного гнева.
Гневался он, как и положено, в полном соответствии с ролью, с громами и молниями, и обе стороны знали, что это не то чтобы понарошку, но и не на полном серьезе, и что и проштрафившиеся, и наказывающие относятся друг к другу с уважением и внимательной заботой. Радецкий действительно ценил и берег своих подчиненных, которые все как один являлись исключительными профессионалами. А случившиеся за выходные «косяки», так куда же без них.
Остался позади обход отделений и посещение реанимации, «разбор полетов» и планерка с замами, один из двух запланированных селекторов с региональным Минздравом (было страшно вспомнить, что еще два года назад все эти бесконечные совещания требовали физического присутствия и времени съедали в два раза больше). Предстоял еще один селектор – по цифровизации здравоохранения, теперь уже с федеральным министерством, где Радецкий числился экспертом, потому что в своей больнице эту самую цифровизацию и телемедицину наладил одним из первых.
Оборудуемая сейчас фирмой «Мед-Систем» гибридная операционная была последним шагом в этой цепи новшеств, которые он внедрял в своей больнице последние три года, и еще и поэтому все должно было пройти без сучка без задоринки, потому что на них, в прямом смысле слова, смотрела вся страна. Если не брать федеральные центры, разумеется.
До второго совещания оставалось пятнадцать минут, следовало успеть поесть, потому что дальше день был расписан тоже по минутам, как всегда по понедельникам, но, убеждая себя, что его действия вызваны исключительно желанием лучше подготовиться к селектору и быть готовым к ответу на любой каверзный вопрос, Радецкий не стал просить секретаршу придумать что-нибудь с едой, а взял телефон и отправил сообщение Владиславе Громовой: «Владислава Игоревна, добрый день! Что-то где-то как-то не сработало. Устраивает ли Вас тот документ, который я отправил Вам в пятницу? И когда мы сможем его обсудить?»
Она ответила сразу, как будто держала телефон в руках.
«Здравствуйте, Владимир Николаевич. По моей информации, сегодня мой отдел закупок составит дополнительную смету, и я смогу сказать, какие обязательства мы можем на себя взять. Думаю, что завтра буду готова обсуждать детали ваших пожеланий».
«Хорошо, тогда жду вас завтра. И главное – не бойтесь ваших желаний», – написал он. Кажется, в выходные он пришел к выводу, что ступать на тонкий лед не стоит.
«Я не боюсь», – сообщил телефон.
«Когда ваши мечты будут сильнее ваших страхов – они начнут сбываться».
«Это фактически мой девиз. Я всегда перевожу мечты в цель», – доложила Владислава Громова.
«Надеюсь, мы избежим разочарований в этой части. Если не будем тянуть кота за хвост еще несколько лет».
Продолжать хотелось и дальше, но установленный на компьютере зум показывал, что начинается селектор.
«Вынужден прерваться, потому что иногда все-таки работаю, – с сожалением написал он. – До скольких вам можно писать по вечерам, чтобы это было удобно?»
«До бесконечности. Обычно если я не сплю и не под наркозом, то отвечаю сразу», – быстро ответила она и тут же добавила: «Выходных тоже касается».
Так, значит, она ждала его сообщений в выходные. Что ж, это чудесно.
«Хорошо, я это учту. И буду находиться в том же режиме», – отстучал он, глядя, как на экране монитора на свое место усаживается министр здравоохранения, и отложил телефон в сторону.
Пока шел селектор, ему дважды звонила Инна Полянская. Несмотря на то что Радецкому было интересно узнать, что именно удалось накопать настырной журналистке, он был вынужден скидывать ее звонки, ненавидя в этот момент и Минздрав, и цифровизацию, и все здравоохранение.
Над его головой все еще работала полиция. И в хирургии, и в кардиохирургии продолжались опросы сотрудников, люди дергались, работа стопорилась, и на данный момент найти убийцу было гораздо важнее всего остального, и почему-то Радецкий был уверен, что собранная Инной информация обязательно поможет.
Когда селектор наконец закончился, в приемной уже сидели люди. Некоторых он вызвал сам, другие пытались попасть
