Ловко заправив в мундштук папиросищу, редакторша уставилась на меня добрыми змеиными глазами и, растянув тонкие губы в гримасу, которая должна была означать улыбку, спросила:
– Как успехи на литературном поприще?
– Лазурно, – я не могла не удивляться ее таланту знать наперед все про всех. Причем, знать быстрее, чем человек сам обдумает свои собственные планы.
– О чем будешь писать? О любви? – она выдохнула столб дыма и шумно отхлебнула кофе.
– Да, – скромно кивнула я, – о любви. Об однополой.
– О какой? – на этот раз столб дыма повис вопросительным знаком.
– Об однополой, – повторила я, – о безумной, всепоглощающей страсти главного редактора к главному корректору газеты «Судный день».
Тина Олеговна задавила папиросищу в пепельнице и посмотрела на меня точь-в-точь, как мой незабвенный омар после варки.
– Поражаюсь, – процедила она, направляясь к своему столу, – как тебя здесь терпят?
– Да на мне тут все и держится! – крикнула я ей вслед.
Допив кофе и придя к мысли, что день начался не плохо, я решила немного поработать.
Вскоре появился шеф. Швырнув свой пухлый портфель на стол, он сразу же спросил:
– Сена, гороскоп сделала?
– Да, на вашем столе, под вашим портфелем.
– Хорошо. Так, все в сборе? – он определил на вешалку пальто и шляпу.
– Вроде все, – пожала я плечами, – Влад попозже придет.
– Тогда слушайте, у меня приятное известие.
Я раскрыла уши пошире, потому что новости, тем более приятные, были огромной редкостью в нашей редакции.
– Нам подвернулась неплохая работенка, за нее мы можем получить приличные чаевые.
Я раскрыла уши на полную мощность.
– Недавно вышла книга одного, пока еще неизвестного автора, не знаю, хорошая или плохая – это не важно. Важно то, что автор очень богатый и жаждет славы. Мы даем на эту книгу рекламную рецензию в следующем… нет, в этом номере, выбросим пока материал про пирамиды. Рецензия должна быть не менее захватывающей, чем «Унесенные ветром», деньги распределяются на всех, но львиную долю получает автор рецензии. Кто возьмется?
– Я! – хором крикнул весь наш доблестный коллектив.
– Хорошо, значит ты, Сена, – кивнул шеф и собрался идти на перекур. А за одно и на обед.
– Почему она? – не вынесла редакторша. – Почему все время она?!
– Я могу уступить тебе составление гороскопов на полгода, – великодушно предложила я, – так же можешь взять очерк про то, что Гитлер был женщиной.
– Не хочу я никакого Гитлера! Я хочу эту рецензию!
– Если у Сены возникнут затруднения, вы ей все поможете, – шеф извлек из портфеля книгу, страниц где-то, эдак, тыщи на полторы и грохнул ее на мой стол. На обложке красовалась надпись: «Лев Леонов. Мои сны». Мне стало ясно, что после прочтения такого количества снов Льва Леонова, помощь обязательно понадобиться, причем, не только коллег по работе. Шеф заметил мой резко потускневший вид.
– Читай через пять страниц, – посоветовал он, – главное, уловить суть, если она там есть, конечно. Две недели тебе хватит?
– Две недели?! – раздался вопль моего разбитого сердца. – Да вы что? Месяц, не меньше!
– Две недели, больше не могу, номер надо сдавать в набор. Если не справишься, отдай кому-нибудь.
Я посмотрела на редакторшу, продолжавшую сверлить меня взглядом морепродукта, и согласилась.
– А на работу ходить? – крикнула я удаляющейся спине шефа.
– Нет! – спасительным гонгом прозвучал ответ. – Две недели, ни днем больше!
– Какое счастье, – принялась собирать свои ручки и блокноты. – У кого-нибудь есть кулек с целыми ручками? Мне Льва Леонова сунуть не во что.
Редакторша молча и демонстративно заколотила по клавиатуре единственного в кабинете старенького компьютера, но пакетом я все же разжилась у нашего художника.
Домой неслась, как на крыльях, подумать только, две недели не надо вставать, плестись на работу и целый день страдать от скуки и нереализованных творческих планов в нашей занюханной газете! Наконец-то представилась возможность доказать, на что я способна! Рецензия, подумать только! Их, если мне не изменяет память, пишут всякие профессора, да лауреаты, считающие себя, как минимум в триста раз умнее автора. А тут я! Блесну, наконец-то своим умом и талантом, еще как блесну. А если у этого Льва много книг и ему понравится моя рецензия, то я стану его личным рецензентом, брошу работу…
Я так размечталась, что едва не проехала свою станцию метро. Прижимая к сердцу книгу своего самого любимого писателя, я помчалась домой, и сразу же позвонила Тае на работу.
– Представляешь, – тяжело задышала я в трубку, – я буду писать рецензию на его сны!
– Чего?
– Шеф дал мне книгу одного очень богатого автора, и я напишу на нее рецензию. Обещали много денег!
– Сколько? – сразу же спросила практичная Тая.
– Много! Очень много! – я смутно представляла, сколько конкретно «много» в понятии Льва Леонова и шефа, но пребывала в уверенности, что мне хватит. – Если повезет, буду все время для него писать, брошу работу, разбогатею…
– Сто-о-оп! – Тая опустила шлагбаум перед самым носом моего поезда. – Не слишком ли ты торопишься? Ты же никогда не писала рецензий…
– Чего там писать!
– Ты вообще знаешь, как они пишутся?
– Чего там знать!
– Слушай, я приеду к тебе после работы, привезу пару журналов с рецензиями, ты хоть посмотришь, как это делается.
– Идет, но я и без этого бы справилась, с моими-то талантами!
– На всякий случай все же привезу. Все, извини, больше не могу разговаривать, начальница отдела косится.
– До вечера, пока.
Я положила трубку и немножечко потанцевала вальс с Леоновым в объятиях. Нет, все-таки хороший я себе гороскоп составила на эту неделю!
Ближе к обеду решила приступить к прочтению. Первая глава называлась: «Сон первый». В мою душу закрались нехорошие предчувствия. Пролистав, я нашла вторую главу, она называлась: «Сон второй». Нехорошие предчувствия усилились. Я открыла оглавление. Ну, да, так оно и было. Последней главой был сон тысяча девятьсот девяносто девятый. Я тихо застонала, и Лавр немедленно подошел ко мне посочувствовать. Погладив его красивую, все понимающую морду, я устроилась на кровати и стала изучать, что же там наснилось Лёве.
После первой главы я поняла, что ему снится такое, чего мне и привидеться не могло. Возможно, после трех бутылок некачественной водки и может присниться, что ты муравей, живешь в лесу и у тебя очень сложные взаимоотношения с главой муравейника, но зачем же об этом всему миру докладывать?
Во втором сне бедняге мерещилось, что он солдат армии Наполеона… в третьем… в четвертом… в пятом… К шестнадцатому сну у меня пошла кругом голова и я стала сомневаться, смогу ли теперь вообще когда-нибудь заснуть.
Вечером пришла Тая, открыла дверь своим ключом и обнаружила меня, лежащую на полу, рядом с Лавром. Вместо подставки под книгу, я приспособила комнатные тапки. Самочувствие мое было из рук вон, настроение вообще никуда, а мой пес, время от времени сочувственно вздыхал и норовил поцеловать меня в макушку.
– Ты чего это на полу? – поинтересовалась подруга.
– Понимаешь, я уже не могу лежать на кровати, сидеть в кресле, просто не знаю, куда себя приткнуть!
– Что-то мне не нравится лихорадочный блеск твоих глаз, – присмотрелась ко мне Тая. – Ты не заболела?
– Погоди, они еще не так заблестят, когда я дойду до тысяча девятьсот девяносто девятого сна!
– А ты на каком сейчас?
– На двадцать первом!
– Книга хоть интересная?
– Я согласна всю жизнь прожить в нищете! Всю жизнь!
– Сеночка, ну нельзя же прямо сразу раскисать, рецензентам и критикам еще и не такое читать приходится. Дай-ка посмотреть.
Я с радостью протянула книгу и, кряхтя, поднялась на ноги.
– Ты смотри, а я пойду пока выпью чего-нибудь для укрепления нервной системы.
Пока я лихорадочно распечатывала бутылку мартини, припасенную на какой-нибудь великий праздник, который когда-нибудь должен был случиться в моей жизни, Тая знакомилась с творчеством сонливого автора.
– И мне принеси! – крикнула подруга. – Без бутылки это читать нельзя!
Прихватив бокалы, я вернулась в комнату. Тая сидела на кровати и сосредоточенно вникала в суть произведения.
– Да-а-а… – покачала она головой, – кто бы мог подумать, что у мужика такие серьезные проблемы. А я думала, что меня кошмары по ночам мучают… Кстати, хочешь у тебя ночевать останусь?
– А ты как думаешь? – я подняла на нее взор, затуманенный снами Льва Леонова. – Конечно, хочу. Если бы ты знала, как мне страшно оставаться одной. В темноте…
– Чего-то не хватает, – задумчиво сказала Тая, попивая мартини. – Ах, да, музыки. Где твоя кофемолка?
– Не оскорбляй мой магнитофон! Вон там, за письменный стол завалился.
Тая спрыгнула с кровати и на четвереньках полезла под стол, квартировавший там Лавр проснулся, и с недоумением тявкнул.
