– Не оскорбляй мой магнитофон! Вон там, за письменный стол завалился.
Тая спрыгнула с кровати и на четвереньках полезла под стол, квартировавший там Лавр проснулся, и с недоумением тявкнул.
– Прости, прости, Лавруша, – бормотала Тая, пытаясь найти магнитофон, – где же он… где же он… зараза! А, вот! Нашла!
Она извлекла его на свет божий и воткнула вилку в розетку. Заиграла медленная, романтичная музыка, которую мой магнитофон, как всегда, принялся озвучивать своими собственными вздохами, шепотами и поскрипываниями.
– Ну, вот теперь другое дело, – Тая вернулась на диван, – за что выпьем?
– А, все равно. За что не пьешь, все равно ничего никогда не исполнятся.
– Вдруг на этот раз повезет? Я хочу выпить за то, что бы мы были счастливы, и чтобы в жизни у нас все получилось.
– А я хочу за свою мечту, за свою собственную, ладно?
– Какую? Разбогатеть?
– Это само собой, я очень хочу разбогатеть, а потом в каком-нибудь ресторане с видом на Капитолий, попробовать суп из птичьих гнезд.
– Чего? – растерялась Тая. – Из чего суп?
– Из птичьих гнезд, – вздохнула я.
– Что-то тебя все время на еду тянет, сначала омары, теперь эти гнезда… слушай, ты вообще, хорошо питаешься?
– Сносно. Понимаешь, одно дело пошло слопать что-нибудь вкусное, а другое – попробовать именно то, что тебе и не снилось. Это не просто еда, это недостижимый символ совсем другой жизни, совсем другой, в которой тебе все доступно, ты можешь все изведать, все испробовать…
Тая неожиданно всхлипнула и заплакала, проливая мартини себе на свитер, следом зарыдала я, чуть позже солидарно завыл Лаврентий.
– Бедные мы с тобой несчастные, – Тая допила все, что не успела пролить. – Почему нам так не везет? Почему мы не родились дочерьми Ротвейлера?
– Рокфеллера, а не ротвейлера, – всхлипнула я, – из меня бы такая принцесса получилась! Пирожное с кремом, а не принцесса! Как жить-то, а?
– Не знаю, – Тая глубоко вздохнула и немного успокоилась. – Слушай, надо хорошенько подумать, как разбогатеть честным путем.
– Почему обязательно честным? – перед моими глазами возник банк, в котором работала подруга. Тая увидела его отражение в моем взгляде и покачала головой.
– Нет, банк мы грабить не станем.
– Почему? Жалко, да?
– Да нет, не жалко, просто не получится.
– У всего мира получается, а у нас не получится? Чем мы хуже?
– Как правило, это заканчивается воем сирены и криками: «Здание окружено, выходите с поднятыми руками!»
– Ну, это уж как повезет, – я вздохнула и посмотрела в окно, – что же делать… что же делать…
– На рецензиях ты уже не хочешь богатеть?
– Да ну, – отмахнулась я, – на них я до птичьих гнезд не дотяну, в крайнем случае, до супа из крабовых палочек. Надо придумать какой-то другой способ, что б наверняка…
– Книгу напиши.
– Ага, а потом всю жизнь носиться по издательствам и пытаться ее пристроить! Тебе хорошо, ты в банке работаешь, в любой момент можешь наворовать денег и за границу. А я в своей несчастной редакции что наворую?
– Почему обязательно воровать? Можно выйти замуж за миллионера…
– За какого?
– Ну…
– Вот именно.
– Черт возьми! – Тая слезла с кровати и принялась расхаживать по комнате. – Должен же быть какой-то выход!
– Должен, – вздохнула я и потерла отчаянно слипающиеся глаза. – Давай спать, может, приснится?
Тая кивнула.
Всю ночь мне снилось, что я прихожу во сны Льва Леонова то в виде муравья, то в образе Наполеона и каждый раз, с разными угрозами, требую денег…
Утром, когда я проснулась, Таи уже не было, а на тумбочке лежала записка: «Умчалась на работу, позвоню, мысленно богатею».
– Я тоже, – кивнула я записке.
Следом проснулся Лаврентий и стал требовать своей законной прогулки. Я влезла в растоптанные ботинки, натянула древнюю куртку-пуховик, неоднократно покусанную и подранную Лавром во многих местах, взяла мусорное ведро в одну руку, собачий поводок в другую и поплелась на улицу. По утрам меня совершенно не волновало, как я выгляжу, в это время во дворе не было никого, кроме дворняг и котов, а они ко мне уже привыкли.
Оказавшись на свободе, пупсик принялся беситься по полной программе, пришлось быстренько спускать его с поводка, пока он не перевернул меня вместе с ведром. Лавр умчался гонять ворон и голубей, а я осторожно, дабы не растянуться на подмороженной слякоти, направилась к мусорным бакам. Настроение было страх каким паршивым… Возле баков было сильно подморожено и я остановилась, высматривая безопасные тропы.
– Девушка, извините, не подскажете, есть здесь телефон поблизости?
Догадавшись, что обращаются ко мне, я обернулась и, потеряв равновесие, едва не грохнулась вместе со своим ведром.
– Осторожнее! – говорил высокий, чуть лысоватый мужчина приятной наружности, в отличном дорогом пальто. Мелкими шажками я отошла от особо опасного участка гололеда и задумалась, вспоминая, где поблизости телефон.
– Понимаете, у меня что-то с машиной, не могу понять что, полночи простоял в каком-то закоулке, и сотовый, как назло сел, ни позвонить, ни до мастерской доехать, – поделился мужчина.
– Есть телефон, через три двора. Но, не знаю, работает или нет, там постоянно кто-то трубки откусывает.
Я заметила, что мужчина как-то излишне пристально меня рассматривает, наверное, думает, что бомжиха и роюсь в мусорке… вот, уже целое ведро насобирала! Я страшно за себя обиделась, отвернулась от обладателя севшего сотового, сломавшейся машины и с достоинством поползла к бакам, с твердой решимостью избавиться от отходов. Проделав это, я спустилась вниз. Мужчина стоял на прежнем месте и продолжал меня рассматривать.
– Через три двора телефон, – сердито буркнула я, изо всех сил сохраняя величие.
По возможности, беззаботно помахивая ведром, я отправилась на поиски Лаврентия. Судьба издевалась надо в прямом смысле слова – именно сегодня, когда на мне надеты именно эти лохмотья и в руках мусорное ведро, в моем дворе должен был оказаться миллионер, у которого здесь и сейчас сломалась машина… Господи-и-и!
– Девушка, постойте!
Позор мне, позор.
– Девушка, – он догнал меня, – извините, вас случайно не Сеной зовут?
Я в изумлении уставилась на него.
– Да-а-а, а вы откуда знаете?
– Боже мой, Сена! – воскликнул он. – Ну, конечно, это ты! Ты меня не узнаешь?
Я совсем растерялась и отрицательно покачала головой.
– Конечно, почти пять лет прошло, ты могла и забыть. Я Леонид, помнишь? Мы познакомились с тобой на море, ты каталась на катамаране, потом перевернулась, а я тебя выловил, помнишь? Мы с тобой полгода потом встречались…
Челюсть моя медленно отвисла. Леонид… это действительно был Лёня, только немного полысевший и явно хорошо преуспевший. Роман с ним был самым длинным в моей жизни, всего с тремя серьезными ссорами и всего с двумя моими уходами навсегда.
– Ну, вспомнила? – улыбался он.
Я захлопнула рот и кивнула.
– Надо же! – продолжал радоваться он. – Пять лет прошло и на тебе, такая встреча! С ума сойти!
«Да уж, – подумала я, – и надо было встретиться именно так!»
– Рада тебя видеть, – выдавила я, протягивая Лене руку с мусорным ведром, потом опомнилась, и протянула другую.
– А я-то как, – он сграбастал меня в охапку и, не обращая внимания на мой собачий тулуп, прижал к себе и расцеловал. – Ты где-то рядом живешь?
– Да, вон в том подъезде, – все казалось каким-то плохо отредактированным сном… я же должна быть в вечернем платье, на каблуках…
– А у тебя телефон есть?
– Есть.
– Я никому не помешаю, если позвоню от тебя?
– Нет, я одна живу, вернее с собакой. Пойдем.
Я громко свистнула, подзывая Лаврентия. Сладкий вылетел из-за угла и жизнерадостной торпедой помчался ко мне.
– Ого, – удивился Леня, – здоровенный какой. Сколько ему?
– Два года, приобрела по случаю. Его мама принесла одиннадцать щенков и хозяйка этого богатства, моя приятельница, оборвала телефон, умоляя взять хотя бы одного, пока щеночки не слопали ее вместе со всей мебелью.
– Замечательный пес! Как я рад, что встретил тебя, как рад!
Дома я сразу же бросилась в ванную причесываться и краситься.
– Сена! – крикнул Леонид. – Я не могу найти телефон!
– Посмотри на кровати, под подушкой, если там нет, то на кухне.
Вскоре его поиски увенчались успехом.
– Алло, – произнес Леня, и я навострила уши, – это я. Нет, ничего серьезного не случилось, что-то с машиной, не пойму что именно. Пришлите ребят, пусть все сделают, ага. Адрес скажу. На сегодня все встречи отмени, жене скажи, что буду поздно, пусть не волнуется…
Жене… руки мои опустились. Какая невезуха… Без особого энтузиазма закончив марафет, я выплелась из ванной. Леонид уже закончил разговор и с интересом рассматривал мою берлогу. Увидев меня, преобразившуюся, Леонид снова заулыбался и сказал:
