– Ладно, органы дознания проверят, – повторил Маркиз. – Теперь еще вот что. Где я могу найти вышеупомянутого гражданина Кусонова?
– Да какой он упомянутый гражданин! – отмахнулась Степанида Прокофьевна. – Он Витька, Надежды Михайловны племянник! Ты, мил человек, у Надежды Михайловны и спроси, она-то уж точно знает, где его найти!
– А кто такая эта Надежда Михайловна и где ее саму найти? – задал Леня последний вопрос.
– Надежда Михайловна? Так ты ее не знаешь, что ли? Надежду Михайловну все знают. Надежда Михайловна – она в аптеке работает. Обстоятельная женщина, серьезная, не то что Витька!
Маркиз поблагодарил Степаниду Прокофьевну, взял напоследок из миски еще один огурец и покинул ее гостеприимный дом.
Еще только начиная поиски этого дома, Леня заметил аптеку, размещавшуюся на первом этаже одного из хрущевских зданий. Сейчас он вернулся в центр поселка, поставил машину на асфальтовом пятачке и вошел в помещение аптеки. Как ни странно, здесь было довольно людно. Правда, посетители (точнее, посетительницы) не стояли в очереди и ничего не покупали. Они сгрудились кружком возле окошечка, за которым сидела представительная женщина лет шестидесяти в белом халате, которая и была центром этого кружка.
Несомненно, это и была легендарная Надежда Михайловна.
Леня невольно прислушался к разговору.
– А вот если у меня поясница болит? – спрашивала женщина средних лет в малиновом мохеровом берете. – Так болит, что просто сил нет!
– Это тебе, Алевтина Романовна, нужно аспирин принять, – авторитетно изрекла Надежда Михайловна. – Примешь две таблетки после еды, и как рукой твою поясницу снимет.
– А у меня сердце щемит, – приняла эстафету низенькая старушка в зеленой шляпе с полями. – Так щемит, так щемит, никакого спасу! А то еще иногда замирает…
– А это тебе, баба Маша, нужно принимать аспирин, – посоветовала всезнающая Надежда Михайловна. – Аспирин, он очень хорошо от сердца помогает. Перед едой две таблетки примешь…
– А меня, Надежда Михайловна, желудок сильно беспокоит, – вступила в разговор плотная коренастая женщина в платке с видами Египта. – Особенно если капустки тушеной поем, с сосисками или со свининой, так потом болит, что не заснуть.
– Ну, в таком случае, Люба, аспирин хорошо помогает. Примешь две таблетки с едой, и полегчает…
Леня с трудом раздвинул сплоченные ряды клиенток и протиснулся к окошечку.
– Надежда Михайловна, – обратился он к фармацевту. – Мне нужно с вами поговорить.
– Ишь, какой прыткий! – оборвала его худая костистая старуха в вязаной шапочке с надписью «Сочи-2014». – Поговорить ему! А мы, значит, здесь просто так толпимся! Ну и молодежь пошла – ни стыда, ни совести!
– Сразу видно, городской! – подхватила тетка помоложе, в кокетливо сдвинутом на одно ухо зеленом берете. – Они там все такие нахальные! Поговорить ему! Я тут, может, второй час дожидаюсь, чтобы с Надеждой Михалной поговорить, у меня, может, внук, малолетний уголовник, без присмотра брошен…
– А ну, молодой человек, встань в хвост! – рявкнула костистая старуха. – Когда придет твой черед, тогда и поговоришь!
– Вот как? – Леня, прищурившись, оглядел клиенток аптеки и удовлетворенно проговорил: – Это хорошо, что вы такие активные! Значит, в свидетели пойдете добровольно. Ну-ка, давайте свои паспортные данные… – и он достал из кармана блокнот и ручку.
– Какие еще данные? – забормотала костистая старуха, попятившись. – Нет у меня никаких данных! Мне домой срочно нужно, у меня там коза не доена!
– А у меня внук, разбойник малолетний, один дома сидит, как бы чего не удумал!
Через минуту аптека опустела, и Леня остался один на один с Надеждой Михайловной.
– Ну, теперь нам никто не помешает! – проговорил он, строго глядя на фармацевта.
– Ничего не знаю! – ответила та, сложив руки на груди. – Никогда я аспирин под видом арбидола не продавала! И вообще, от аспирина никакого вреда нет, а исключительно одна польза! А если кто чего на меня наговорил, так это исключительно из зависти! Я даже знаю, чьих это рук дело. Это Липа Смородина, она на меня давно зуб имеет, потому что мои куры у нее рассаду поклевали. А чем же я-то виновата? Куры, они и есть куры! С них какой спрос?
– Стоп! – Леня попытался остановить Надежду Михайловну, но та продолжала:
– А она сама хороша, эта Липа! Самогонку варит чуть не каждый день, но это бы еще ничего, самогонку, ее у нас все варят, дело житейское, но все варят приличную, натуральную, от нее одна польза, а она в нее для градуса димедрол добавляет, а это уже нехорошо! От этого димедрола некоторые мужчины не вовремя засыпают, а это уже обидно!
– Стоп! – повторил Леня. – Да замолчите же вы, наконец!
– А я смотрю, мужчина, вы какой-то нервный, – сменила тему Надежда Михайловна. – Это у вас от работы. У вас, наверное, работа такая нервная… А я вам что посоветую – аспирина две таблетки примите, и все как рукой снимет…
– До еды или после? – машинально переспросил Маркиз.
– Вместо, – ответила фармацевт, не задумываясь.
– Тьфу! – Леня встряхнул головой, как после купания, когда в уши попадает вода. – Какие куры? Какой аспирин? Какой самогон? Я к вам по поводу племянника вашего пришел поговорить!
– Какого племянника? – в тон ему ответила женщина.
– А что, у вас их много, племянников?
– Один, – честно призналась Надежда Михайловна.
– Вот по поводу его я и хочу с вами поговорить. По поводу вашего племянника Виктора Кусонова.
– Клевета! – выпалила женщина. – Это все она, Олимпиада! Это все она на моего Витю наговаривает! А почему? Да потому, что он на ее Маринке не захотел жениться! Да с какого перепугу он на ней должен жениться, если он мужчина из себя видный, интересный, а она слова доброго не стоит, пустая она женщина…
Леня прищурился, пристально взглянул на Надежду Михайловну и понял, что она просто заговаривает ему зубы.
Несколько минут назад она уверенно, авторитетно разговаривала со своими соседками, а сейчас изображает пустую болтливую тетку, чтобы увести его от темы, как птица прикидывается подбитой, чтобы увести от своих птенцов кошку или собаку…
– Все! – коротко и резко проговорил Маркиз. – Прекратить этот театр одного актера! Если сию секунду не замолчите, перехожу к варианту номер два!
– А это что за такой вариант? – переспросила Надежда Михайловна, искоса взглянув на Маркиза.
– А этого вам лучше не знать! – ответил тот. – Лучше прекратите эту самодеятельность и ответьте на мои вопросы!
– Задавайте свои вопросы! – произнесла Надежда Михайловна таким трагическим тоном, каким, должно быть, разговаривала Жанна Д’Арк со своими судьями.
– Меня интересует ваш племянник Виктор Кусонов, – проговорил Маркиз, сверля аптекаршу пронзительным взглядом.
– Он очень хороший мальчик, – вздохнула женщина. – Он сестры моей покойной сын, рано без родителей остался, вот и связался с плохой компанией…
Леня хотел сказать, что этому хорошему мальчику далеко за тридцать, но решил не перебивать Надежду Михайловну.
– Сам-то он очень добрый, – продолжала та. – А вот дружки у него плохие, сбивают его с правильного пути… а сам он очень хороший, воспитанный, всегда с праздником поздравит, с днем рождения или там с Восьмым марта…
– А сейчас-то где этот «хороший мальчик»? – спросил Маркиз, когда ему надоело выслушивать эти славословия.
– Сейчас? – В глазах Надежды Михайловны мелькнул тревожный огонек, она отвела взгляд и фальшивым голосом проговорила: – Уехал он, в Турцию уехал на две недели…
– Вот как? – Леня хотел припереть ее к стенке новым вопросом, но тут на столе у Надежды Михайловны зазвонил мобильный телефон. Она взглянула на дисплей, побледнела, схватила телефон, поднесла его к уху и торопливо проговорила: – Я сейчас не могу говорить… да, достала лекарство… ну, подожди, подожди… – Она затравленно посмотрела на Леню, вскочила, отошла за ширму. Оттуда донесся ее приглушенный голос, но разобрать слов Леня не мог.
Зато, пользуясь временным отсутствием аптекарши, он перегнулся через прилавок и заглянул под него. На полке под прилавком лежала картонная коробочка с лекарством. На коробочке латинскими буквами было написано: Nitrolitrozil.
– Вот оно как! – проговорил Леня вполголоса. – То самое лекарство, которое было в кармане у неуловимой Ирины Борисовны! Ну, Надежда Михайловна, снимаю шляпу!
Аптекарша все еще вполголоса разговаривала по телефону, и Леня, повинуясь мгновенному порыву, схватил с соседней полки коробочку с каплями от насморка, вытащил из нее стеклянный пузырек и положил его в коробку с нитролитрозилом, а само это редкое лекарство спрятал в коробочку из-под капель и сунул к себе в карман.
Надежда Михайловна закончила разговор и вернулась к прилавку. При этом она подозрительно взглянула на Леню. Он сделал невинное лицо и проговорил:
