– Так, ребятки, – усмешку буквально сдуло с лица старого знахаря, он словно бы подобрался весь, сосредоточенно вглядываясь в чащу леса, – кажется, у нас гости.
– В смысле? – Матвей, мгновенно выхватив из-за пояса пистолет, развернулся в ту сторону, куда смотрел старик, и прищурился: – Я никого не вижу. И не слышу.
– Скоро увидишь. Я их давно чую, как только мы через болото перешли. Но в тот момент они на одном месте были, а сейчас – приближаются. Видно, меня услышали. Или хозяин их меня «услышал» и своих псов натравил.
– Хозяин?
– Тот, кто все это, – Тихон Васильевич кивнул на груду камней, – тут нагромоздил и Никодимушку в ловушке запер. Ишь, одними каменюками, видать, побоялся дело завершить, понял, что они белого волхва долго не удержат, вот стражников сюда и прислал. И все равно, единственное, чего он добился, ирод, – Никодима изолировал. А справиться с самим старцем не в силах! Вот и ждет теперь, пока Никодимушка от голода и жажды сам помрет! А Никодим, несмотря на все зло черное, сюда притянутое, ко мне прорвался, на помощь позвал… Так, хватит болтать, они уже близко. Прячьтесь!
– А вы?
– И я тоже, – кивнул старик. – Геройство тут ни к чему, тут стратегия нужна.
– Разберемся по ходу дела, – усмехнулся Матвей. – Стратегия ближнего боя – это нам с Володей понятно. Да, боец?
– Так точно!
– Цыц! Вот же щены неугомонные! Прячьтесь!
Особых проблем с выполнением приказа, к счастью, не возникло: валялось неподалеку поваленное дерево, имелась очень удобная яма под его корнями плюс густые заросли дикого малинника.
Так что через несколько секунд на полянке остался только алабай. Псу было очень плохо, все его мышцы и суставы словно выворачивал кто-то, но боли Хан не боялся. Он еще и не такое вытерпит, главное – хозяин рядом! И та ужасно невкусная штука, которую ему пришлось проглотить, помогает потихоньку. Да, именно из-за нее скручивает в жгут все его тело и хочется скулить от боли, но зато Хан чувствует свои лапы! А еще недавно, после жуткого удара о какую-то невидимую сеть, он как бы потерял свое тело. Вот это было очень страшно! А сейчас – просто надо немножко потерпеть, и он снова встанет на пока еще непослушные лапы.
Хотелось бы встать поскорее! Как можно скорее! Потому что оттуда, от дома друга, приближаются какие-то страшные существа! Они как будто неживые, но в то же время живые!
Вот они!!!
Матвей, выбравший в качестве убежища яму под корнями поваленного дерева, при виде появившихся из-за деревьев людей пренебрежительно усмехнулся: и это – стражники?! Вот эти задохлики убогие – стражники? Да он их без оружия, голыми руками передавит, как клопов!
Но потом Матвей разглядел их лица…
И почувствовал, как по его спине словно просквозил ледяной ветерок.
Потому что даже в фильмах-ужастиках про зомби он не видел ТАКИХ лиц. Гримеры старательно выбеливают и высинивают физиономии зомби из массовки, затемняют глазницы, щедро красят кровавого оттенка краской рты – в общем, стараются. Правда, по большей части это выходит просто смешно. Но это – субъективное мнение Матвея.
А сейчас ему смеяться и хихикать сразу же расхотелось. И, судя по сдавленному восклицанию «Да твою же мать!», донесшемуся из-за кустов малины, Володе тоже было не смешно.
Из-за деревьев медленно, растянувшись в цепь, вышли пятеро. На первый взгляд – обычные мужчины, а там – кто знает! Может, и мужеподобные дамы там тоже присутствовали, но половая принадлежность этой «компашки» принципиального значения не имела.
В общем, появились пятеро человекообразных особей разного возраста – приблизительно от тридцати до пятидесяти лет. Добротные высокие ботинки, похожие на берцы, джинсы, куртки с капюшонами – обмундирование стражникам выдали вполне подходящее для этой поры года.
И лица. Холодные, неживые лица манекенов. Тусклые, словно свинцом налитые, глаза, в которых не было даже намека на какие-либо человеческие эмоции.
Похожие глаза Матвей видел у акул. И морды у них были такими же «эмоционально выразительными».
Но акулы как-то… понятнее, что ли, они – такие, какими должны быть, какими создала их природа. Машины для убийства.
А эти особи… больше всего они походили на пустые человеческие оболочки, в головах у которых разместили «рубки управления», получающие приказы из единого центра.
Дистанционно управляемые марионетки.
С висевшими на груди автоматами.
Казалось бы – ну что в них такого особенного, просто эти люди – очень спокойные, уравновешенные, как эстонцы, к примеру. Или как финны. Или… как белые медведи!
Вот только…
Матвей не мог бы поручиться за белых медведей, личных контактов с одними из самых крупных хищников на планете у него в жизни пока что не случалось, а вот с эстонцами, финнами, немцами и прочими представителями уравновешенных наций он общался, и не раз.
Да, они менее эмоциональны, чем, скажем, итальянцы или латиноамериканцы, но эмоциональны все же! И даже когда они надевают сформированную общими стереотипами маску безразличия, живут их глаза. И мышцы лиц их не застывают, как положено только гипсовой маске!
А у этих… особей были именно такие, застывшие, лица. Только вместо гипса – реальная человеческая плоть…
Может, когда они заговорят, что-то изменится? Если заговорят, конечно.
Заговорили.
Метров за пять до сторожевой груды камней, когда заметили Хана.
– Собака, – констатировал один из визитеров.
– Действительно, собака, – откликнулся другой. – Странно. Откуда она здесь взялась?
– Может, заблудилась?
– На болоте? Тут до ближайшего жилья километров пятьдесят, даже если не принимать во внимание топь. И потом, обычный пес не нанес бы такой урон сети! Видишь, здесь много трупов животных, и что? Учитель хоть раз посылал нас проверить замо́к?
– Наверное, это как-то связано с ночной тревогой! – вмешался третий. – Помните, когда обнаружилось, что Федор уснул на посту?
– Я до сих пор не понимаю, почему Учитель в тот раз так разозлился на нас? И откуда он узнал о промахе Федора? И почему Учитель так жестоко с ним обошелся?
– Не смей обсуждать поступки Учителя! Он – наш бог! Он имеет право решать, кто достоин жизни в новом мире Великих, а кто – нет! Видимо, проступок Федора был гораздо серьезнее, чем это кажется нам.
– Но как нам удержать малый запирающий круг без Федора? Мы и так еле справлялись, этот проклятый старик слишком силен!
– Он был силен в самом начале. А теперь – слабеет с каждым днем. Так что обойдемся и без Федора. И вообще, хватит болтать! Надо посмотреть, что это за псина пожаловала сюда!
– А как же сеть?
– Для нас сеть не страшна. При соприкосновении с нашими телами она временно отключается. Учитель ведь говорил об этом, ты что, забыл?
– Точно! Забыл.
– Так, я проверю, что там с псом и почему, кстати, он лежит так далеко от сети, а вы осмотрите все вокруг. Мне кажется, что где-то поблизости может оказаться и хозяин собаки.
Вроде обычный разговор. Вот только о восклицательных и вопросительных интонациях можно было догадаться лишь по смыслу произносимых ими фраз. Беседа их больше напоминала монотонное гудение высоковольтных проводов, нежели человеческую речь.
И лица особей при этом оставались такими же неподвижными, шевелились одни лишь губы.
Стражники рассредоточились и принялись осматривать местность.
Сеть они действительно миновали совершенно спокойно, словно и не было никакой парализующей ловушки.
Один направился к Хану, второй – к нагромождению камней, трое остальных сосредоточенно обшаривали все вокруг, неумолимо приближаясь к убежищам Матвея, Володи и Тихона Васильевича.
Собственно, большой беды в этом вроде и не заключалось, перещелкать их сейчас по одному – плевое дело, но стрелять в живых людей просто так Матвей не мог.
Пусть даже это были и не совсем люди.
Может, ему удастся просто обездвижить их, подпустив поближе? А там видно будет.
Один из стражников все ближе подходил к яме, в которой притаился Матвей, и Кравцов подобрался, готовясь к броску.
Но и его, и того типа, который должен был стать первой сбитой Матвеем «кеглей», отвлек голос зомби, осматривавшего пса:
– Любопытно! А собака-то не парализована! Вернее, она была парализована, но уже заметны признаки восстановления! Это неправильно. А Учитель велел все, что кажется неправильным, уничтожать.
И зомби поудобнее перехватил автомат, собираясь выстрелить в алабая.
Но воспользоваться оружием он не успел: в зарослях малинника рявкнуло охотничье ружье.
Стражник вздрогнул и пошатнулся, схватившись за грудь. И… остался стоять на месте! Не упал…
Зато дуло его да и четырех остальных автоматов мгновенно развернулись в сторону зарослей дикой малины. Которые, в отличие от поваленного дерева, ставшего укрытием для старика, и ямы, где прятался Матвей, щитом от автоматных очередей послужить не могли бы.
