оценил Радецкий. – И что, кто-нибудь сел?
– В том-то и дело, что нет – воскликнула Инна. – Изначально, разумеется, было возбуждено уголовное дело по статье 159 УК РФ («Мошенничество»). Основным фигурантом проходил командир воинской части полковник Александр Корнилов. Именно он занимался списанием и реализацией военного имущества, и его подписи стояли на всех документах. Однако действующий в то время военный прокурор, которого звали Сергей Ветюков, закрыл дело за отсутствием состава преступления. Все документы оказались сделаны так, что комар носа не подточит. По бумагам самолеты были списаны и разобраны, продавали на аукционе официально лом, а то, что это целые боевые машины, утверждали лишь свидетели, служившие на базе. К концу следствия все они отказались от своих показаний, заявив, что оговорили Корнилова из личной неприязни.
– Неудивительно.
– Да, совершенно неудивительно.
Инна продолжала свой рассказ. Надо отдать ей должное, словом она владела хорошо, говорила красочно, бегло, без пауз. Радецкому даже казалось, что он не слушает, а смотрит кино, не отрываясь следя за событиями на экране. За правду продолжал биться только один из офицеров, который и обратился в газету «Курьер». Звали его Михаил Суриков. Инна выписала одну из его цитат.
«Задача государства – наладить строгий госконтроль за утилизацией списанной боевой техники. На данный момент нужно признать, что сделать это так и не удалось. Этим и пользуются преступники, торгующие военным престижем страны. Я считаю своим долгом открыть глаза на то, что сейчас вооружение сотнями и тысячами боевых машин отправляют в утиль. На списанных самолетах остаются приборы, за которыми в прямом смысле слова ведут охоту иностранные спецслужбы. Они по дешевке покупают все, что можно, через подставных лиц, разумеется. И никто им не противостоит. Почему до сих пор не созданы специальные комиссии, которые подетально описывали бы выставленные на продажу боевые машины, чтобы дать заключение, можно их продавать или нет и по какой цене? Система контроля за решением таких вопросов полностью развалена», – с горечью говорил Суриков.
– И что было дальше? – спросил Радецкий.
– Уголовное дело закрыли, Корнилов вышел в отставку и вместе с семьей уехал из военного городка. Очень быстро на пенсию вышел и военный прокурор Ветюков, который тоже в нашем славном городе не остался, как вы понимаете. Можно сказать, что не повезло только правдорубу Сурикову. Спустя два месяца после того, как он давал интервью «Курьеру», его сбила машина. Через два дня он скончался в больнице. Кстати, в этой.
Радецкий пожал плечами.
– В 2000 году я здесь еще не работал, а был простым военврачом, служившим в военном госпитале и мечтавшим о возвращении в науку и докторской диссертации. Впрочем, все это, конечно, очень интересно, только совершенно непонятно, при чем тут Нежинская. То, что эти мерзавцы нагрели государство на полмиллиарда рублей, очевидно, вот только могла ли эта старая и покрытая архивной пылью информация спустя двадцать лет стать поводом для убийства?
– В том-то и дело, что да, – торжественно сказала Полянская. – Просто это вторая часть истории. Конечно, продажа четырех военных истребителей была той еще аферой, и, как и в любой махинации, обязательно были те, кто на этом заработал. Более того, вряд ли командир военной части в Аксеново был мозгом всей операции. У него эти самолеты списанными и неразобранными стояли два года, а это значит, что Корнилов не мог самостоятельно выйти на покупателя. Тем человеком, который организовал и провернул всю сделку, а главное – вывел полученные от нее деньги на безопасный счет, был бывший второй секретарь обкома, потом заместитель губернатора, к тому моменту окончательно переквалифицировавшийся в бизнесмена Андрей Леонидович Нежинский.
– Да, примерно так убиенная Ираида Сергеевна и рассказывала случайной знакомой из соседней палаты, – задумчиво согласился Радецкий. – Неужели вы нашли подтверждение этому факту?
– Если бы эта сделка века проворачивалась сейчас, то было бы, разумеется, проще, потому что следы всего есть в интернете. В начале двухтысячного года, к сожалению, следов практически не оставалось, но в архивах есть все, надо только уметь искать, а я умею, – без тени ложной скромности заверила Полянская.
– Не сомневаюсь, – Радецкий позволил себе усмехнуться.
– Я нашла документы, свидетельствующие, что в августе 2000 года, когда вся шумиха с проверкой в воинской части и заведенным уголовным делом была позади, подмосковная компания «Металлснаб» перевела зарегистрированной в нашем городе фирме «Беркут» 400 миллионов рублей. Деньги поступили тремя траншами. Как мы помним, выгода от липового аукциона могла составлять примерно полмиллиарда, так что оставшиеся на счету «Металлснаба» сто миллионов, скорее всего, были платой за посредничество.
– Двадцать процентов? Нехило.
– Да, в наши дни о такой марже остается только мечтать, но в те годы это была вполне себе нормальная сумма за услуги такого рода. Я специально посмотрела курс валют на август двухтысячного. Доллар торговался грубо по двадцать восемь рублей, таким образом, лихая компания, замутившая всю эту сделку, получила на счета «Беркута» около четырнадцати миллионов долларов. Согласно открытым базам данных, единственным учредителем и директором «Беркута» был Андрей Нежинский.
– Один списал самолеты, второй сделал так, чтобы уголовное преследование закончилось ничем, а Нежинский вывел деньги и спрятал их на счетах в швейцарском банке. Так рассказывала Ираида Сергеевна Нежинская. Получается, что речь шла ни много ни мало о четырнадцати миллионах. Зеленью. Нехилая сумма, что тогда, что сейчас. Если бенефициаров было действительно трое, то получается по четыре с половиной миллиона баксов на каждого.
– Ну, совершенно не факт, что они делили деньги поровну, – мудро заметила Полянская. – Думаю, что как минимум с простачком Корниловым, который рисковал больше всех, обошлись бы довольно цинично. Вот только, скорее всего, никакого дележа не произошло вовсе.
– Почему вы в этом так уверены?
– Да потому, что в номере моей родной газеты «Курьер» от 14 ноября 2000 года я прочитала небольшую заметку о том, что на квартиру Андрея и Ираиды Нежинских было совершено разбойное нападение. Трое неизвестных в масках ворвались в их квартиру, связали Ираиду Сергеевну и подвергли пыткам Андрея Леонидовича.
– Что-о-о-о???
– Ну, в начале двухтысячных это было обыденностью, – Полянская пожала плечами. – Криминальные разборки с применением физического насилия, пыток и всего подобного продолжались где-то до 2008–2009 года. Я и сама хорошо их помню, на мой журналистский век тоже хватило. У Нежинских квартира стояла на охране, и Ираида Сергеевна, воспользовавшись тем, что преступники были крайне увлечены истязанием
