Лолу неприятно резануло уменьшительное имя «Танечка», и она сама себе удивилась. Как-то томительно она себя чувствует, но, возможно, это просто приближаются критические дни.
– Не пойти ли мне пока взглянуть на эту Татьяну Ильину? – раздумчиво предложила она.
– Да нет, – рассеянно ответил Леня. – Будет лучше, если ты не будешь показываться ей на глаза, кстати, и к старухе я тоже пойду один. Потому что если мы явимся к бабуле вместе, она может рассердиться – дескать, сперва ты втерлась в доверие, представлялась соседкой, а оказалось, что действовала по поручению Лоусона.
«При чем тут старуха? – подумала Лола. – Я ведь совершенно не собиралась представляться Татьяне. Пришла бы в фирму как клиентка или еще в каком виде… Но Леня хочет все сделать сам. Ладно, поглядим, что дальше будет, хотя все это, надо сказать, мне очень не нравится…»
В это время Маркиз, сидящий за компьютером, издал радостный возглас, потому что пришло еще одно электронное письмо от Лангмана.
Герр Лангман очень извинялся. Герр Лангман был смущен до такой степени, что сильно повторялся. Он очень переживал, что перед тем, как переговорить с Лолой, не догадался навести тщательные и подробные справки о господине Лоусоне из Австралии и его окружении. Но, как говорят в России, и на старую женщину бывает большая дырка…
– Что-что? – фыркнула в этом месте Лола.
– Он хотел сказать, что на старуху тоже иногда бывает проруха, – пояснил Маркиз, – но не отвлекайся.
Далее Лангман писал, что двоюродный брат господина Лоусона, оказывается, замешан в каких-то неблаговидных делах и даже привлекался в свое время к уголовной ответственности.
– По-простому говоря, брательник Лоусона в тюряге австралийской сидел, – прокомментировала Лола.
То есть можно предполагать, писал далее Лангман, что у Лоусона в России какие-то не слишком законные дела.
– А то мы сами не поняли, – проворчала Лола.
– Что ты все комментируешь? – возмутился Маркиз. – Дочитать не даешь спокойно.
В конце своего письма Лангман добавил несколько строк, прочитав которые Маркиз аж подскочил на вертящемся стуле. Лола, которая перед тем обиженно отошла в сторону, последнего абзаца не прочитала, и Леня подозвал ее, нетерпеливо махнув рукой.
– Ну и ну! – по-мальчишески присвистнула Лола, дочитав письмо. – Но если так обстоят дела, и герр Лангман не ошибается, то тогда вообще о чем может быть разговор?
– Во-первых, ты помнишь, чтобы когда-нибудь Лангман ошибался? – начал Леня. – Хотя вот с этим делом он как раз немного сел в лужу. Но будем считать, что на старую женщину бывает… что там?
Лола прыснула.
– А во-вторых, теперь-то как раз и начинается самое интересное.
Маркиз написал ответ Лангману, задав в письме несколько дополнительных вопросов.
Лола в это время критически обозревала себя перед большим зеркалом в ванной. Врожденная интуиция подсказывала ей, что назревают серьезные неприятности, и она на всякий случай решила привести свою внешность в полную боевую готовность.
– Не знаю, как ты, а я очень хорошо отношусь к техническому прогрессу, – постучал Леня в дверь ванной минут через сорок, – электронная почта – это огромное благо! От Лангмана, конечно, ответа еще нет, ему требуется время, чтобы собрать дополнительные данные. Но выйди и прочитай письмо из Австралии, тебе будет интересно.
Лоусон писал, что прилетает через два дня и за это время Маркиз должен подготовить его родственниц. Дело довольно деликатное, и заключается оно в том, что как рассказывала Лоусону его бабка Анна, в свое время папа профессор подарил своим дочерям по старинной римской монете. Монеты эти должны были храниться в семье и передаваться по женской линии. У Анны потомков женского пола не было, поэтому монета хранится у него, ее внука. Он знает, что в России за это время произошло много событий, но все же надеется, что монеты у дочери и внучьей сестер Ильиных– Остроградских находятся в сохранности. Он хочет, чтобы они принесли эти монеты на встречу с ним, Биллом Лоусоном. Монеты эти будут служить им свидетельством подлинности родственных связей.
– Вот и к делу подошли! – пропела Лола. – А ты говорил, что монеты совершенно не при чем!
– Никогда я такого не говорил! – искренне возмутился Маркиз. – Нет, какое безобразие! Собирается обокрасть бедных женщин! Очевидно, в дневниках профессора Остроградского он вычитал что-то важное, для чего ему необходимы все три монеты, не случайно папочка наказывал своим дочерям дружить и не терять монеты ни в коем случае.
– Я не дам ему обокрасть одинокую старуху! – решительно заявила Лола. – Такая бабуся приличная, в жизни никому ничего плохого не сделала. Подумаешь, немного на своих родственниках подвинулась! У некоторых людей и не такие странности бывают…
– Подожди, вот тут он еще пишет, что согласен увеличить наш гонорар аж до пятнадцати тысяч.
– Скажите, какие мы щедрые! – протянула Лола. – Сколько же денег он надеется получить в России, если так легко соглашается заплатить нам пятнадцать тысяч зеленых?
– У меня такое чувство, что он вообще не собирается нам ничего платить, – задумчиво проговорил Маркиз, – уж больно легко согласился… Ну, этот номер у него не пройдет, уж я об этом позабочусь…
Дождавшись, когда Лола снова вышла из комнаты, Маркиз снова набрал телефон бухгалтерии «Стройинвеста». Разговаривать при Лоле ему почему-то не хотелось, хотя он не смог бы объяснить, почему. В трубке снова раздавались долгие гудки. Наконец трубку сняли, и гнусавый простуженный голос неопределенного пола раздраженно произнес:
– Слушаю вас!
– Это бухгалтерия? – деловито осведомился Маркиз.
– Бухгалтерия, – гнусаво подтвердили на том конце провода.
– Татьяну Ильину попросите, пожалуйста!
– Где Ильина? – осведомился простуженный голос у кого-то из своих сослуживцев. – В банк уехала?
– Нет, Анна Романовна, она в кассе! – расслышал Леня тоненький девичий голосок.
– Вы меня слушаете? – прогудел простуженный голос. – Перезвоните в кассу, последние две цифры двадцать два! – и, не дожидаясь ответа, Анна Романовна повесила трубку.
Леня набрал очередной телефонный номер. Поиски Татьяны Ильиной все больше напоминали ему погоню за черной кошкой в темной комнате, которая становится особенно сложной, если в темной комнате нет никакой кошки, ни черной, ни белой.
– Сегодня денег не будет! – строго сообщили ему в кассе, даже не дождавшись вопроса.
– Я не по поводу денег! – поспешил успокоить кассиршу Маркиз. – Я совсем по другому вопросу. Мне в бухгалтерии только что сказали, сказали, что у вас сидит Татьяна Ильина.
– Таня! – окликнула кассирша. – Тебя к телефону!
Через несколько секунд в трубке раздался мелодичный женский голос:
– Я вас слушаю!
– Это Татьяна Ильина? – осведомился Маркиз, с трудом подавив непонятное волнение, охватившее его при звуке этого голоса.
– Да, это Татьяна Ильина, – недовольно и немного раздраженно ответила девушка. – А вы кто?
Маркиз на какую-то долю секунды забыл, что ему было нужно от Татьяны, зачем он так упорно искал ее. Он удивился своему странному состоянию, взял себя в руки и спросил:
– Ведь ваша полная фамилия – Ильина– Остроградская?
– Моя фамилия Ильина, – голос Татьяны был по-прежнему недовольным, но в нем появилась заинтересованность, – но моя бабушка действительно была Ильина-Остроградская… А кто вы такой?
– Я хотел бы встретиться с вами. – Маркиз наконец преодолел охватившую его непонятную неловкость. – Это не вполне телефонный разговор… Это касается вашей семьи.
– У меня нет никакой семьи, – с заметным раздражением проговорила Татьяна. – Но, впрочем, вы меня заинтриговали. Ладно, я согласна, давайте встретимся сегодня после работы.
– Хорошо, – обрадовался Маркиз, – я буду ждать вас…
– Нет-нет, не нужно меня ждать! – Татьяна явно испугалась. – Давайте встретимся в семь часов в кафе «Гурман» на Чернышевской.
– Как я вас узнаю? – осведомился Леня.
– Я буду в бежевой дубленке с капюшоном.
– А я буду держать в руке журнал «Пульс».
В семь часов Леня сидел за столиком кафе «Гурман» и внимательно наблюдал за входом. Посетители входили один за другим, парами, реже поодиночке, но никого похожего на Татьяну Ильину пока не было. Основной контингент кафе составляла обеспеченная молодежь, по большей части студентки расположенного неподалеку медицинского института. Они набирали полный стол сладостей – о фигуре в их возрасте думать еще не приходилось – и сплетничали о преподавателях и однокурсниках.
В четверть восьмого Татьяны все еще не было, и Леня, чтобы не раздражать официантку, заказал кофе с ирландским сливочным ликером. Он понял, что Татьяна принадлежит к тем женщинам, которые считают хорошим тоном опаздывать на любую встречу, какой бы важной она ни была.
