Валерия нахмурилась и язвительно заметила:
— А вот я не видела тебя за настоящей работой. Ты, Миша, просто злюка. «Мажоры» и «мажорки» тебе не нравятся, простые люди — тоже. На тебя не угодишь.
— А ты привыкла угождать? — взорвался он. — Да? Угождать любишь? Так начни с Дорофа!
— И начну!
— И начни!
— И начну!
«Стоп, — подумала Валерия, — мы опять ругаемся. Зачем? Все было так хорошо».
Но поздно. Он плюнул, сунул руки в карманы и, презрительно насвистывая марш Мендельсона, пошагал решительно в сумрачную даль каменных джунглей.
— Миша, — закричала она, — ну почему ты такой строптивый?
— А ты?
— Миша, вернись!
Он отмахнулся:
— А пошла ты…
И она пошла.
За ним.
Даже не пошла, побежала. Догнала, схватила его за рукав:
— Миша! Миша!
Он дернулся и, злясь на себя, выкрикнул:
— Ну почему ты все время меня хватаешь?
— А ты? Ты тоже меня хватал, — робко напомнила Валерия.
— Вот и радуйся, больше хватать не буду.
Она взмолилась:
— Миша, пожалуйста, перестань. Ну что на тебя нашло? Да, я возразила. Не любишь когда возражают?
— Не люблю.
— Пожалуйста, — покорно согласилась Валерия, — больше не буду тебе возражать. Да и возражать, собственно, нечего. В этих домах действительно большей частью живут алкаши. Пенсионеры и алкашы, порой это одно и то же. Миша, хватит сердится.
Он остановился:
— Послушай, почему ты ко мне пристаешь? Ты можешь не приставать?
Она подумала и ответила:
— Могу.
— Вот и не приставай.
Он резко повернулся и побежал. Она растерялась и, не понимая, что происходит, отчаянно закричала:
— Миша, а зачем же мы тогда целовались?
— Для развлечения, — бросил он и зачем-то добавил: — К тому же я тебя не просил. Сама навязалась.
Валерию словно кипятком окатили. Она до крови прикусила губу и разочарованно прошептала:
— Эх, ты, Миша…
Он даже не оглянулся. Он убегал от нее. Его спина снова превращалась в точку, а Валерия смотрела на эту сутуловатую спину и ненавидела ее. Ненавидела почему-то одну спину. К Мише была только жалость: ранимый, раздражительный, больной…
Еще бы, человек совсем недавно был Лизкой брошен, падал в обморок, раскроил затылок…
Откуда тут настроению взяться?
И деньги бездарно потратил все…
Нет, на Михаила Валерия не обижалась и когда это поняла, помчалась его догонять: со всех ног полетела. И догнала.
— Миша, Миша, — торопливо закричала она, снова хватая его за руку, — пожалуйста, перестань, ну куда ты идешь? Ты же заблудишься, города совсем не знаешь, денег нет у тебя.
— Заблужусь? — удивился он, ускоряя шаг. — Как бы не так. Я здесь живу, совсем рядом, на этой улице. Сто пятый дом, сорок шестая квартира.
— Здесь живешь?!
Валерия растерялась, притормаживая и резко увлекая за собой стремительно летящего Михаила. Ее цепкие пальцы все еще сжимали его руку мертвой хваткой, поэтому Михаил налетел на Валерию, случайно ткнулся в ее грудь, ощутил нежный сладковатый запах женского тела — в танцевальном клубе она изрядно вспотела.
— Сто пятый дом? — возмутилась Валерия. — Сорок шестая квартира?
— Да, сто пятый дом, сорок шестая квартира! И отстань от меня! — выкрикнул Михаил, впрочем, не двигаясь с места и с неосознанным удовольствием вдыхая аромат ее тела — пьянящий его аромат.
И вот тут-то психанула Валерия.
— Ах вот как! Сто пятый дом? Сорок шестая квартира? — закричала она, отталкивая от себя Михаила и с ненавистью отшвыривая его руку, которую он (почему-то) сам больше не вырывал. — Ты такой же, как все! Вместо того, чтобы проводить меня, как дуру ночью завез в свой район…
Пугаясь ее гнева, он поспешил сообщить:
— Ты и в самом деле дура, если не понимаешь, что я хотел тебя к себе пригласить.
Валерия мгновенно прозрела: он струхнул, он уже помириться не против. Она обрадовалась и не стала кобениться.
— Миша, это правда? Ты хотел пригласить меня к себе? Так пригласи! Пригласи! — пытаясь чмокнуть его в щетинистую щеку, закричала она.
Он отрезал:
— Уже не хочу, — и повернулся спиной, но убегать не стал, неспеша пошел какой-то слишком независимой, слишком размашистой походкой.
Валерия понимала, он уже сомневается, думает, правильно ли поступает, скорей всего ждет когда она снова начнет его догонять и уговаривать…
«Глупый, — подумала она, — вспыльчивый, капризный, ранимый… Как ребенок, как ребенок. Снова я чем-то его обидела. А чем? Что там внутри у него? Какие раны? Какие причуды? Догоню — рассердится. Не догоню — разозлится. Как подступиться к нему? Ничего не понимаю. Ничего не знаю».
Вдруг Михаил остановился, оглянулся и, обнаружив, что Валерия стоит столбом и явно не собирается за ним бежать, крикнул:
— Я тебя приглашаю.
— К себе? — неуверенно спросила она.
— Да.
— Ой, Миша! — обрадовалась Валерия и со всех ног помчалась к нему.
«Как ребенок, — подумал он, — дылда, но очень добрая дылда. Очень милая. Как ребенок».
А Валерия уже щебетала опять, оправдываясь и (незаметно для себя) его обвиняя. Он все прощал. С чувством облегчения слушал ее, понимал, что и сам радуется примирению, но уже кое-чему хочет опять возразить, он опять ей возразить хочет.
Да-да, черт возьми! И чем больше Валерия говорит, тем сильнее хочется ей возразить. Почему?
Почему?!
Желание это нарастало неотвратимо, но Михаил героически боролся с ним, и в тот самый момент, когда борьба стала невыносимо мучительна, вновь зазвонил мобильный. Его мобильный.
— Кто это? — спросила Валерия.
— Мой друг, — спокойно ответил Михаил, прикладывая трубку к уху.
— Опять? — рассердилась она.
— Опять.
— Как он мне надоел!
Но Михаил уже не слушал ее, забыл про нее. Задумчиво глядя вдаль, он беседовал с другом:
— Да… Да… Нет… Да, конечно. Нет. Ни в коем случае. Ты же знаешь, Грецию я обожаю. Да так, искупался в бассейне, пью апельсиновый сок, любуюсь природой. Да, книжки читаю. Дэн, что за подозрения? Перестань, в какой там Москве. В Греции я. Да, любуюсь природой…
«Во брешет, — поразилась Валерия. — Во заливает! И что это у них за отношения с Дэном? Через каждые полчаса друг другу звонят».
Ревность накрыла ее. Валерия разозлилась. Она выхватила у Михаила трубку, прижала ее к уху и услышала:
— Майкл, я в непонятках, весь на изменах. Нутром чую, что ты в Москве. Скажи хотя бы где ты живешь.
— В Греции он живет! — гаркнула Валерия и выпалила адрес Михаила, три раза подряд повторила про сто пятый дом и сорок шестую квартиру.
Михаил остолбенел, ошалел от ее наглости. Валерию это заводило.
— Слушай, друг, — прокричала в трубку она, — не звони Мишке так часто. Ты нам надоел! Все, желаю тебе спокойной ночи.
И услышала в ответ:
— Но у нас здесь день. Кто вы? Кто вы такая? Почему говорите за Майкла?
— Кто я? — удивилась Валерия. — Я девушка, которую из-за вас Миша никак не может проводить домой. Знайте, чем раньше он меня проводит, тем быстрей вернется к себе и ляжет спать, если вы об этом весь вечер волнуетесь.
С этими словами она вернула Михаилу трубку. Он сердито покачал головой, буркнул другу: «Дэн, созвонимся позже», — и гневно обрушился на Валерию.
— Зачем ты в эфир мой адрес дала? — закричал он. — И вообще, кто позволил тебе давать мой адрес?
— Он же друг твой, — растерялась Валерия. — Или ты скрываешься от него?
— Ни от кого я не скрываюсь, — рявкнул Михаил, — но мой адрес давать ты не имела права! Это бесцеремонно! И опасно!
— Опасно для кого?
— Опасно для меня!
Заметив на ее губах усмешку, он с необъяснимой ненавистью добавил:
— Теперь меня могут убить.
Валерия не понимала правду он говорит или сгущает краски на зло.
— Но друг твой далеко, — неуверенно возразила она. — Друг сказал, что у них там день, следовательно можно сделать вывод, что он в Нью-Йорке.
— С чего ты взяла?
— Он тебя Майклом называет, ты его Дэном. Ты же сам говорил, что когда-то жил в Нью-Йорке… Или друг уже не там?
— Там он, там, — устало проводя ладонью по лбу, согласился Михаил.
Валерия обрадовалась:
— Вот видишь, он в Нью-Йорке, а ты здесь, так почему нельзя давать адрес?
Михаил покраснел от гнева.
— Хватит дурой прикидываться! — завопил он. — Прекрасно понимаешь о чем я говорю, если, конечно, тебя не зря учили в английских школах. Я не друга в Нью-Йорке боюсь, я боюсь врага, здесь, в Москве. Этот враг ищет меня, а ты только что сообщила ему мой адрес.
Валерия изумленно таращила свои огромные глаза, а Михаил махнул рукой, мол что тебе объяснять, и потопал прочь.
— Миша, — испуганно закричала она, — ты куда?
— Домой, куда еще я могу пойти среди ночи.
