Вот что значит мужчина. Сразу видно: голова! Конечно же поломалась машина, а я самостоятельно пыталась ее починить и не заметила как вывозилась в грязи, но машину так и не починила. Пришлось, чтобы не пачкать сидений, натягивать на себя мешок.
Речь из меня лилась, как вино на свадьбе, и лилась бы еще лучше, если бы не клацанье зубов. Впрочем, это добавляло очарования. Такая беспомощная, насквозь промерзшая цыпка, требующая заботы.
Владимир пришел в умиление.
— Ты сама пыталась починить машину? — растроганно воскликнул он, словно я собиралась починить его “Мерседес”. — В такую погоду? В такое время?
— У меня был фонарик, — пропищала я.
— С фонариком?! Ты прелесть. Как хорошо, что я поехал этой дорогой!
— А что, есть другая? — не теряя бдительности, спросила я.
— Да, по другой ближе, но дольше приходится ехать по грунтовке, здесь же почти все время по трассе. Но что же мы стоим? У тебя зуб на зуб не попадает! Закрывай машину и садись в мою.
Я закрыла и села. Мы помчались мимо клуба и вскоре свернули на дорогу, ведущую к дачам. Таким образом я получила ответ на свой вопрос: Владимир ехал мимо клуба, потому что так ему было удобней. Дорога действительно была чище и ровнее, о чем не знала Власова, которая приезжала на дачу крайне редко.
Охваченная желанием снова побывать в доме, я не учла, что теперь Владимир получит возможность увидеть меня не в свете фар, а в прекрасном свете пятирожковой люстры. Надо сказать, это доставило ему удовольствие, чего совсем не испытала я. Просто не знала куда себя девать, пока он смеялся.
— Может лучше мне пойти в ванную? — спросила я, кивая в сторону лестницы.
— Да, а я пока найду что-нибудь более похожее на одежду. Махровый халат подойдет?
— После мешка подойдет все, — ответила я, взбегая по ступенькам.
Не могу передать блаженства, охватившего меня в горячей пенящейся ванне. Нет, до чего же мне, иногда, везет. Хотя бы взять этого Владимира. Просто чудо, что он проезжал… Впрочем, если учесть, что я лазила по мокрому полю в непосредственной близости от дома, в котором он проживает, никакое это не чудо. Если и чудо, так только для него. Уж он-то никак не подозревал, что мне захочется по-пластунски красться туда, куда можно подъехать на автомобиле.
В результате я пришла к выводу, что жизнь ко мне несправедлива, тщательно смыв с себя грязь, покинула ванну и принялась сушить волосы феном. Делала я это перед зеркалом, с безграничным удовольствием глядя на себя. Бывают, изредка, у меня такие минуты.
Вдруг мне показалось, что зеркало висит косо и слегка запылилось. Не терплю беспорядка. Я сняла его со стены, протерла полотенцем и сразу обнаружила у себя морщины. Настроение испортилось. Вешала зеркало, уже стараясь не смотреть на себя, и повесила еще более косо. Сняла и повесила заново. Посмотрела — совсем не то. Из двух гвоздей, на которых должно висеть зеркало, каждый раз удавалось задействовать только один. Конечно будет косо. Удивительно, как еще не сверзлось оно на пол. Я попыталась согнуть один из гвоздей, и он благополучно остался в моих руках, в это время и раздался стук в дверь.
— Софья, я принес тебе халат, — услышала я голос Владимира, о котором, признаться, начисто забыла.
— Да-да, очень тебе благодарна, — откликнулась я, поспешно пытаясь вернуть гвоздь на место.
— Приоткрой дверь, я подам халат в щель.
— Секундочку, одну секундочку.
Ума не приложу как это случилось, но первый гвоздь упал на пол и закатился под туалетный столик, а и второй остался у меня в руках. Все! Зеркало вешать не на что. Я положила его на бельевую полку и пошла делать щель для халата.
Поблагодарив еще раз Владимира и порадовавшись, что на какое-то время избавлюсь от него, я нацепила на себя халат и собралась целиком и полностью отдаться зеркалу, но не тут-то было. Стук повторился.
— Софья, ты одета?
— Спасибо, более чем, — ответила я, с трудом скрывая раздражение.
— Можно войти?
Что было делать? Пришлось сказать:
— Можно.
Он вошел, глянул на мои распущенные волосы и обмер, или мастерски сделал вид.
— Как ты прекрасна!
— Хотела бы увидеть сама, — ответила я, показывая на лежащее на полке зеркало.
— Что случилось? — удивился Владимир.
— Гвозди поотваливались. Руки бы поотбивать тому, кто вешал сюда это зеркало.
— Это зеркало вешал я, — смущенно признался он. — Но на старые гвозди.
— “Это”? Значит было другое зеркало?
— Конечно было.
— Куда же оно делось?
Брови Владимира удивленно поползли вдоль лба.
— Куда? Ты разбила о него флакон одеколона.
Мои брови тоже не остались на месте.
— Я? Надо же…
Пришлось срочно переводить разговор в рабочее русло, и я перевела.
— Теперь понятно, почему гвозди не подходят: они предназначались другому зеркалу. Вообще-то зеркало лучше вешать на шурупы. Шурупы в этом доме есть?
Владимир задумался.
— Не знаю. Пойду посмотрю.
— Тогда уж захвати и дрель со сверлами.
Пока он искал шурупы, я решила проверить надежность чёпов. Они были странные, выпуклые, торчали из стены и показались мне для шурупов маловатыми. Их нужно было достать и вбить новые. Внутренний голос подсказывал, что на руки Владимира рассчитывать не стоит. Еще неизвестно, держали ли они когда-нибудь дрель. Мои точно держали.
Когда Владимир принес дрель и шурупы, я вспомнила, что неплохо бы иметь к ним отвертку. Он согласился и пошел искать, я же принялась выковыривать чёпы. К ужасу моему это получилось с тем эффектом, которого я не ожидала. Чёпы достались из стены вместе с кафелем.
“Если пойдет так и дальше, к утру разберу весь дом,” — подумала я и обомлела.
В этот момент до меня дошло, что кафель наклеен на металлический лист. Я постучала по нему пальцем. Пустота. Постучала рядом. И там пусто.
“Оказывается я мастер не только по нахождению покойников, — с гордостью подумала я, — но и тайников. Это как-то должно открываться.”
Дальнейшие обследования выявили размеры дверцы тайника. После этого осталось найти способ ее открыть, но пришел Владимир с отверткой.
— Нужен клей, — я показала на плитку кафеля.
— “Супер момент” подойдет?
— Отлично.
— Придется сходить в гараж. Он в машине.
Владимир окончательно уверовал в мои способности, и теперь, видимо, удивлялся только одному: почему я не починила “Хонду”.
Едва он ушел, я, не теряя времени, бросилась на поиски. Нажимала подряд на все, на что можно было нажать, но безрезультатно. Ох уж эти новые русские. Как сложно им приходится в жизни. То ли дело я, прихожу домой, бросаю кошелек на телефонный столик и сплю спокойно. Нет, что ни говори, не могут быть новые русские дураками, как убеждает нас в этом пресса. Разве дурак запомнит все эти сложные манипуляции с кнопочками и дверцами?
К приходу Владимира мне не удалось открыть тайник, и я оставила эту затею до лучших времен. Поскольку чёпы были и не чёпы вовсе, а их имитацией, я не стала ничего сверлить и приклеила их вместе с кафелем на то место, где они жили до меня.
— Придется подождать пока схватится клей, а потом вешать зеркало, — сказала я, потирая руки.
— Ты необычная женщина, — с восхищением воскликнул Владимир. — Таких я не встречал никогда.
Я зарделась и в смущенном кокетстве спросила:
— У тебя было много женщин?
— Одна, — вздохнул он, — но порой мне казалось, что это слишком много. Я говорю о серьезном, — пояснил он. — А у тебя было много мужчин?
— Если речь о серьезном — ни одного.
— Поразительно!
— Сама удивляюсь.
Наступило молчание. Он смотрел на меня, я на него, но думали о разном. Я — о тайнике, он же не знаю о чем. Мне показалось, что пора нарушить опасное молчание, и я спросила:
— Будем вешать зеркало?
— Будем.
И мы повесили. И на этот раз косо, потому что на старые чёпы.
— Уже поздно, — сказала я, вспомнив о Власовой. — мне нужно заехать к подруге.
— Я нашел в шкафу женскую одежду. Может что-нибудь тебе подойдет?
В памяти ожил образ Верочки. Хотя, кто сказал, что Мазик однолюб.
В шкафу я действительно нашла кое-что подходящее и, преодолевая отвращение, надела на себя.
— Ты действительно очень спешишь? — грустно спросил Владимир.
— Если верить твоим часам, — да.
— Жаль, мы даже не успели поговорить. Ты опять пропадаешь внезапно.
— О прошлой встрече этого не скажешь, — буркнула я, не желая вдаваться в подробности, так неприятно мне было это вспоминать.
Владимир понял и промолчал.
— Мы увидимся? — спросил он, когда я причесалась и выразила готовность уйти.
— Обязательно, должна же я вернуть чужие вещи.
— Тогда сделай это поскорей. После десяти я почти всегда здесь и утром до девяти.
— Учту это.
Мы вышли на улицу. Он выкатил “Мерседес” из гаража, поражая своей аккуратностью. Я бы подумала, что он надеется оставить меня ночевать, когда бы не знала, что он закатывает его туда всякий раз. И как человеку не лень?
