Я стиснула губы. Главное сейчас – не расплакаться на глазах у язвительно улыбающегося Реброва.
– И последнее, – заговорил снова Гарик. – Даже ты пришла к выводу, что убить двух людей ради переманивания в «Элефант» Виоловой – это уже слишком круто. Поэтому и решила, что мы устроили спектакль? И Елена Напалкова, и Игорь Гаврилин живы-здоровы, так?
– Да, – шепнула я.
– Хорошо, – кивнул Гарик, – проверим.
Ребров вынул телефон, набрал номер и нажал кнопку громкой связи.
– Приемная генерала Сергеева, – полетел по чулану приятный женский голос.
– Настенька, здравствуй. Ребров.
– Ой, – заворковала секретарша, – Игорь Александрович! Как поживаете?
Я неожиданно обозлилась на Гарика. Похоже, издатель ловелас, настоящий казанова, вон как обрадовалась помощница генерала…
– Иван Сергеевич у себя? – спросил Игорь.
– Да, – ответила Настя, – только что совещание закончилось, я ему чай подала.
– Пусть спокойно отдыхает, звякну позднее.
– Нет, нет! Иван Сергеевич меня отругает, для Реброва он никогда не бывает занят. Секундочку.
Послышался щелчок, и чуланчик наполнил бас.
– Игорек! Случилось чего?
– Нет, Ваня, у меня к тебе просьба есть.
– Слушаю.
– Можешь проверить, заведены ли у твоих сотрудников дела об убийствах Игоря Гаврилина и Елены Напалковой? Она актриса театра «Занавес», о Гаврилине конкретных сведений не имею. Извини, но это срочно.
– Приступаю к исполнению, – по-военному бодро отрапортовал Сергеев.
Ребров положил телефон в карман.
– Скажи, почему ты сама занялась этим делом?
– А кому им заниматься?
– У «Марко» нет службы безопасности?
– Есть, но… – я замялась.
– Что?
– Ты был абсолютно прав, говоря про Достоевского. Я не он.
– Но ведь ты пишешь замечательные детективы, – решил добавить ложку варенья Гарик.
– Спасибо, к счастью, я способна трезво оценивать себя. Мальков неоднократно повторял мне: никаких скандалов, иначе не будет раскрутки! А я очень хочу на место Смоляковой.
– Кто такой Мальков?
– Начальник отдела пиара и рекламы.
– «Марко» вытурило Федора?
– Нет, он пошел на повышение, вместо него теперь Алик.
– И откуда он приплыл?
– Понятия не имею. Но в «Марко» с улицы не возьмут.
– Ясно, – кивнул Гарик. – Почему ты мужу не сообщила?
– Олегу?
– Да.
Я растерялась.
– Зачем?
– Хороший вопрос для замужней женщины, – ухмыльнулся Гарик. – Признайся, сама забиваешь дома гвозди?
– Ну, бывает, – по непонятной причине я сказала правду.
– И зарабатываешь больше супруга.
– В милиции много не платят, – попыталась я оправдать Куприна.
– Ему следовало взять подработку.
– Легко тебе говорить! У Куприна времени нет, он сутками на службе!
– Интересно.
– А сейчас в командировке.
– Где?
– Далеко, там даже сотовый не берет.
– Хм, здорово мужик устроился за спиной у бабы!
– Немедленно прекрати! Я сильная женщина и…
– Ты маленькая мышь, которая взвалила на свои плечи неподъемный груз, – неожиданно сказал Гарик. – Вот Лена Напалкова другая. Для начала – она жуткая врунья. Мне, правда, она с первого взгляда понравилась, красивая женщина. Но потом сквозь ангельскую внешность проступило мурло. Я таких жадных в жизни не встречал! Просто фурия! В кровать ложится только за подарки, если колечка нет – скандал. Я недолго терпел, а ведь вначале серьезные намерения имел, даже с папой ее познакомил. Отец, правда, ее живо раскусил, стал расспрашивать о жизни и поймал на вранье. Лена мне скандал закатила и условия поставила: идем в загс, а затем живем без деда. Так и заявила: «Милый, либо он, либо я». Вот я и выбрал отца. Напалкова целую бучу устроила, а затем историю с беременностью затеяла, пришлось денег дать. И вот странность…
– Что тебе показалось необычным?
– Мы разбежались пару месяцев назад, – пояснил Гарик. – Я, правда, не очень понимал, как она забеременеть могла, всегда соблюдал осторожность, но грязь месить, отношения выяснять не захотел. Встретились мы в «Пиноккио», я отдал ей конверт и велел писать расписку: «Я, такая, сякая, получила энную сумму для прерывания беременности и последующей поправки здоровья на курорте. Претензий к Реброву И.А. не имею».
– Красиво, – покачала я головой.
– С ней иначе нельзя, – нахмурился Гарик.
– И она выполнила условие?
– Да. Но при этом сказала: «Не боись, не трону! Меня мужики жадные, которые со стариками живут, не привлекают. Еще встретимся! Приеду на личном «Бентли», вся шикарная!» И швырнула мне расписку, завершив беседу так: «Подавись! Отвалил жалкие гроши! Ну ничего, теперь капля касторки расстарается. Я в шоколаде! Вали вон!»
– Капля касторки? – дернулась я.
– Именно! Сам тогда удивился, – улыбнулся издатель, – при чем тут слабительное? А потом решил: наверное, Леночка захапала мужика с фармацевтическими заводами. Меня она за глаза называла «книжатник», думала, наверное, что я не узнаю. А следующему, видимо, присвоила кличку «капля касторки».
Я уставилась в мутное стекло. Про каплю касторки вспоминала Фатима, актрисочка, игравшая «Фросю». Но только она говорила о событиях большой давности, а Ребров ведет речь о совсем недавних делах. Нет, похоже, любовник-фармацевт тут ни при чем.
Гарик посмотрел на меня, я на него, и тут у Реброва ожил мобильный.
– Слышь, Игоряша, – загудел генерал, – по Гаврилину ничего, такого трупа нет.
Ребров крякнул и потер затылок.
– А Елена Напалкова имеется в наличии, – продолжал Сергеев. – Живого места на бабе нет. Сам я, ясный день, ее не видел, но в отделении говорят, даму капитально изуродовало, вроде под грузовик попала, каша, а не тело.
– Это точно она?
– Паспорт в сумочке, ключи, страховое удостоверение.
– Сам знаешь, их можно элементарно подложить. Если лицо обезображено, сразу подозрения возникают, – логично заметил Гарик.
– Лицо-то как раз цело, – оборвал издателя генерал, – а вот ниже шеи беда. Напалкову главреж из театра опознал. Уважаемый человек, зачем ему врать? Нет, тут точно ДТП.
– Спасибо, Ваня, – тихо сказал Гарик и сунул мобильный в карман.
– Значит, я ее убила! – выпалила я.
Гарик взял меня за плечи и легонько встряхнул.
– Успокойся. Что ж выходит: ты кокнула Напалкову, а она потом встала, пошла домой пешком и попала под «КамАЗ»?
Из моих глаз полились слезы.
– Ничего не понимаю.
– Я пока тоже, – спокойно сказал Гарик, – утри нос и изложи события последовательно. Желательно ничего не упуская, ни одной, даже самой незначительной на твой взгляд детали!
Я поднесла к лицу рукав.
– Лучше воспользоваться платком, – посоветовал издатель. – При отсутствии поблизости занавесок нос удобно вытирать небольшим кусочком ткани с монограммой. Впрочем, сойдет и вариант из бумаги. Начинай.
Я выпрямилась на табуретке и стала рассказывать, старательно припоминая детали…
– Отлично, – кивнул Гарик, когда мой словесный поток иссяк.
– Ты понял, кто автор затеи? – с надеждой спросила я.
– Пока нет, но разберусь. Ясно одно: тебе надо спрятаться.
– Ой! Ни за что! Мистер Икс позвонит в «Марко», и они меня выгонят!
Издатель усмехнулся:
– Ты, конечно, не права, но волновать «марковцев» нельзя, наделают глупостей. Их парни из службы безопасности просто носороги, насесть и раздавить они ловко сумеют, но вот изворотливости им не хватает, ума и сообразительности тоже. Ладно. Слушай мой план! Сейчас ты едешь домой, отпускаешь Валентину…
На следующее утро, ровно в шесть утра, я позвонила Алику Малькову.
– Кто там? – сонно простонал пиарщик. – На часы смотрели?
– Извини, это Вилка, – прохрипела я.
– Что случилось? – сразу проснулся Мальков.
– Меня увозят в больницу!
– Кто? Куда? Почему? – начал задавать бестолковые вопросы пиарщик.
– Корь, – пролепетала я, – мне очень плохо, доктор рядом, он пояснит.
В ту же секунду телефон из моих рук выхватил мужчина в синей куртке с надписью «Скорая помощь».
– Здравствуйте, – официально произнес он. – Машина прибыла в пять тридцать по вызову. У больной Таракановой корь, состояние тяжелое, необходима срочная госпитализация.
– Эй, погодите! Это же детская зараза!
– Корь бывает и у взрослых. Тараканова, очевидно, где-то имела контакт с инфицированным больным.
– Стойте, я сейчас приеду!
– Вы не поняли! Состояние тяжелое, к тому же я не имею права допустить вас к больной, она источник инфекции.
– Уже лечу!
– Бессмысленно, носилки в машине.
– Куда ее поместят?
